Последний лейтмотив

– Кристофер…

– Можно просто Кристоф.

– Хорошо, – будто получив удар ножом, ответил Роман.

– А чем Вы занимаетесь сейчас? – поинтересовался Кристоф.

– Я… Да, не важно. Вы лучше расскажите! – Роман очень хотел послушать своего старого приятеля, речь которого когда-то заставляла кровь бурлить в жилах.

– Да, ничем особым, как все. После смены строя я прекратил работу писателя, которую начинал и решил пойти на инженера. Вот, теперь тружусь во благо светлого «технического будущего» для «технического общества».

Роман хотел столько всего обсудить, но лишь он начинал говорить, как Люк затыкал его, ссылаясь на тот или иной закон.

Они поговорили ещё двадцать минут, и Люк сказал, что ему нужно бежать, после чего, похлопав Романа по плечу, скрылся за поворотом. Разочарованный Роман вернулся в свой бункер и, сев перед картиной Эдварда Мунка «Крик», поддался потоку собственных мыслей.

Глава 13

Стрелки часов тикают, шестерёнки гремят, а время летит… Минуло тридцать лет с тех пор, как уже 62-летний Роман покидал бункер. Он почти не занимался их общим с командой делом, а лишь слушал отчёты тех немногих, что остались с ним.

За сорок лет «технократического общества» всё изменилось до неузнаваемости. Новые порядки исключали само существование искусства и культуры. Исторические деятели искусства были забыты, а молодое поколение воспитывалось в условиях тотальной промывки мозгов. Они только и знали, как работать с толком и с практичностью, не понимая редкие воспоминания своих предков об искусстве. Правда и те уже говорили о нём только в плохом ключе. Если вообще говорили.

Хотя нельзя не сказать про плоды «технического общества» – реализованная телепортация, управление сознанием, созданная панацея и многое другое… Достижений была тьма.

Роман понимал, что скоро потребуется начать «культурную революцию». Возродить человечество ото сна, принести в их тёмные умы свет, в виде объектов, хранившихся в его бункере.

Перед тем, как привести их план в исполнение, Роман решил ещё раз наведаться к своему старому, уже буквально, приятелю и поговорить с ним.

Выйдя из бункера, Роман был разочарован: прошло тридцать лет с тех пор, как он последний раз видел дневной свет, но сейчас, оказавшись здесь, он ничего не чувствовал. Трава была какой-то блеклой, воздух грязен, а солнце светило как-то подозрительно тускло. Так, что на него можно было смотреть, не щурясь, невооружённым глазом. На самом деле, это были разработки учёных, придумавших искусственный озоновый слой, который не прожжётся ни солнцем, ни их отходами, которых было не мало.

Роман пришёл в город, хоть и имел новый телепорт, принесённый ему ранее с поверхности. Так любимый им Париж за свою красоту был ужасно сер: выцвели все краски, а ранее украшавшие город элементы просто исчезли с улиц. Эйфелева башня, являвшаяся величайшим строением, Чудом Света, была переделана в огромную вышку, раздающую какие-то сигналы. Боль сковывала сердце Романа.

Вот, он прибыл к дому Люка. Телепорт в его дом был невозможен из-за программных настроек, так что он использовал довольно странный звонок на его двери. Буквально через секунду после нажатия на который, механическая дверь будто исчезла, а за ней стоял Люк. На удивление, он выглядел очень молодо для своих 62-х лет. Хотя было очевидно, что это заслуга новой медицины. Несмотря на молодую внешность, Кристофер ещё больше помрачнел взглядом.

– Кристоф…

Люк поднял на Романа странное устройство и, посмотрев на дисплей, сказал:

– Ты, Роман. Привет. Что хочешь?

– Идёмте за мной! – радостная улыбка появилась на заросшем бородой лице Романа.

– Давай на «ты», – остановил его Кристофер.

– Я… Да, хорошо, – вздрогнув, будто бы от жуткого холода, произнёс Роман.

Люк принёс свой телепорт и подключил к тому, что был в руке Романа. Последний грустно посмотрел на старого знакомого и нажал на кнопку запуска, предварительно задав координаты, после чего они очутились близ бункера.

Они спустились вниз, затем Роман сопроводил гостя в хранилище, где находились миллионы и миллиарды предметов искусства.

С нескрываемым нетерпением Роман отворил дверь и прошёл внутрь.

– Ну! – воскликнул ликующий Роман.

Люк, увидев всю эту сокровищницу искусств, даже не изменился в лице. Будто ему было просто наплевать. Он посмотрел на лежащие аккуратно книги… Шекспир, Кант… Оглядел скульптуры, расставленные в ряд слева от него… Ненадолго его взгляд задержался на картине Марка Шагала «Над городом», которую они с Романом обсуждали сорок лет назад. Но взор его был пуст, как выпитая до дна чаша.

– Кристоф? Кристофер! Что с тобой!? – схватив приятеля за плечи, Роман смотрел в его ничего не выражающие глаза.

– Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать. За всё это тебе положена смертная казнь, Роман. Ты должен это понимать и без меня, – бесчувственно проговорил Кристофер, будто зачитывая приговор.

– Люк, – Роман посмотрел на него едва не плача.

– Мне пора, – заключил Кристофер, освободившись из хватки Романа.

Люк покинул помещение, даже не повернувшись. Роман, упав на колени, провожал его взглядом, руками убирая стекающие по щекам слёзы.

Глава 14

– А может, оно всё к лучшему? – без каких-либо эмоций спросил у пустоты Роман. – Ну, правда… Неужели мир никогда не исправит совершённые ошибки? Исправит… Исправит, когда придёт время.

Роман сидел на стопках книг, смотря на бесценные залежи предметов роскоши в мировой культуре. Вот, на него смотрит с полотна «Разбитый кувшин» девушка. И в её взгляде Роман читает… Укор? Но виновен ли он в чем-то? Разве совершил Роман то, за что сейчас испытывает этот пронзительный взгляд?

Вот, картина Шишкина «Осенний лес»… Такая прекрасная, изумительная, чистая природа. Совсем не та, что сейчас находилась на поверхности. Люди ещё заплатят за вред, нанесённый природе…

Вот оно… Полотно Серебряковой «Катя с куклами». Девочка, играющая в игрушки… Давно уже мир не видел подобного действа. Детям дают играть в практичные игры, развивающие моторику, ум, смекалку…

О, Боги! Как же прекрасен «Зимний пейзаж» Айвазовского! Насколько чисты его мысли, насколько невинно это полотно…

Всё хранилище переполнено легендарными предметами искусства, которые уже сорок лет позабыты человечеством.

Роман с многозначительным видом в последний раз обходит все помещения, убеждаясь, что газ заполнил абсолютно всё пространство. Слёзы проступают на его глазах, но он не может по-другому. Пример с Кристофером Люком дал многое понять Роману. Как тогда, в его молодости, Кристофер пробудил в нём всю палитру красок своей живостью и зажигающим пламенем, так и сейчас он, будучи пожилым мужчиной, Кристофом, просящим говорить с ним на «ты», сумел открыть Роману глаза. Открыть глаза на суровый и правдивый мир, благодаря своим мёртвым и бесчувственным глазам.

Роман понял, что искусство не способно развить человека. Лишь сам человек способен развить искусство. Когда-нибудь люди поймут, какую ошибку они совершили. Поймут, и будут плакать, убиваться по умершим произведениям искусства. Но это преподаст человечеству достойный урок. Роман же, спасая всё это богатство, лишал людей этого важнейшего в своей истории опыта.

Роман, утешая себя этими мыслями, убрал очередную солёную каплю, стекавшую по его лицу, и, подняв руку с зажигалкой, решительно нажал кнопку.