Живя в аду, не забывайте улыбаться людям

Ха См Пи что-то пробурчал, а Ви Са Ше углубился в Туман, продолжая давать подробные комментарии своим действиям и наблюдениям:

– Вот второй шаг, третий, четвёртый. Оборачиваюсь: очертаний нашей капсулы не видно совершенно, но воздействия Тумана на физическое и эмоциональное состояние не чувствую. Даже наоборот. Тут Се Ро Че прав. Воздух свеж и приятен, проникая в кровь, даёт прилив энергии и… какого-то воодушевления. Ветра нет совсем, наклоняюсь и нащупываю грунт. Я стою на траве, она свежая и сухая, без малейших признаков влаги. Осмелюсь, всё-таки, сделать заключение, что Туман, это не туман, а как мы и предполагали – искусственная, непонятная по своим свойствам, субстанция, созданная Высшим Разумом данной планеты. Остаётся выяснить – с какой целью? Стоп. Ничего не понимаю. На глаза непроизвольно наворачиваются слёзы, хотя мне совсем не грустно в этом однообразном пейзаже. Мне даже очень…

Ви Са Ше не успел сказать, что ему, почему-то, очень даже радостно, но причину своей лёгкой эйфории он понять и объяснить не может. Язык онемел внезапно, тело безболезненно застыло до полной неподвижности, и он интуитивно почувствовал рядом чьё-то присутствие. Не было ни страха, ни малейшего намёка на внутреннее предчувствие опасности, а лишь полное спокойствие и умиротворённость в ожидании чуда. Он был уверен, что в эту минуту его изучали, как он изучал в микроскоп клетку организма. Что где-то решается его дальнейшая судьба, его будущий жизненный путь на этой чужой, но до боли знакомой планете. Но и в такой фатальный момент Ви Са Ше не ощущал ни волнения сердца, ни трепета души, ни смущения духа. Однако, относительно постороннего решения его судьбы он ошибся.

– Я рад приветствовать тебя, странник, на чудесной планете Мечты. Только здесь ты сам определяешь свою будущую телесную жизнь, поэтому не торопись с ответом. – Голос мягкий, но не усыпляющий, который сразу чем-то к себе располагал и ему верилось безоговорочно. – Итак, гость, какая твоя заветная мечта? Что ты хочешь в жизни изменить? Сделать?

Доктор поймал себя на мысли, что он совершенно не удивлён происходящим, а скорее наоборот – рад голосу, будто он его только и ждал. А на заданный вопрос Ви Са Ше мог ответить ещё на Земле, поэтому тратить время на ненужные раздумья ему не понадобилось:

– Моя единственная мечта, это стремление своими знаниями служить людям. Заниматься наукой и применять её плоды на всеобщее благо, а не во зло. Заниматься тем, чего я был лишён обманным путём на Земле. Творить добро, чтобы искупить вину.

Сказал и, затаив дыхание, стал ждать ответа. Он не знал, каким образом и кто творит жизненные метаморфозы, но понял суть, которая сводилась к следующему – на этой планете всякому прибывшему предоставлялась в дар его единственная мечта, а дальше уже он оправдывал своей жизнью данный свыше аванс.

Ответа Ви Са Ше не дождался, но Туман, или, как выразился он сам, искусственная субстанция, постепенно улетучился и он увидел себя стоящим на высоком холме, под палящими лучами чужой огромной звезды, в полном одиночестве и причудливом одеянии. А внизу раскинулся незнакомый город, с узкими и грязными улочками, невысокими домами, среди огромного количества которых имелись три большие площади, где ярко полыхали костры. А в центре города, как оазис в пустыне, сразу бросался в глаза грандиозный дворцовый ансамбль, занимавший огромную территорию и огороженный от остальной части города высокой, каменной стеной.

И тут Ви Са Ше увидел, что к нему, спеша и спотыкаясь, взбирается человек в сером балахоне и с растрёпанными волосами до плеч. Переведя дух, тот горячо заговорил:

– Почтеннейший доктор! Многоуважаемый Виталий Станиславович, наконец-то! Мы вас уже заждались!

– Меня? – таким поворотом событий микробиолог был просто ошарашен. – Этого не может быть! Минуту назад я и сам не знал, где окажусь. Вы, наверное, ждёте кого-то другого?

– Господин, в такую тяжкую годину не надо так жестоко шутить. Тут нет никакой ошибки. Наши мудрецы известили всех жителей о вашем появлении, известнейшем лекаре, ещё три дня тому. Чтобы вас встретить, были посланы гонцы во все части света, а вы вдруг появились один, без свиты и так неожиданно… Чудо! Но я вас умоляю, Виталий Станиславович, нам надо торопиться. Вас уже давно ждут во дворце. Вас с мольбами ждёт весь город! У нас страшная беда! Смерть к нам опустилась на чёрных крыльях и нещадно разит жителей, от мала до велика. И нет от неё ни пощады, ни спасения!

– Я, кажется, догадываюсь, как зовут эту смерть. Врачей в городе много? Учёные-химики есть? Лаборатория какая-нибудь имеется?

Человек совершенно растерялся от незнакомых слов, но тянуть за рукав доктора слабее от этого не стал.

– Я вас отведу к главному лекарю и старшему мудрецу, они вам всё поведают. Все в глубокой печали, а король в тоске пьёт вино.

– Хороший выход для умного и сильного руководителя, – сказал доктор, приветливо улыбнувшись незнакомцу. – Поспешим на помощь. Надо спасать народ, ну и короля, пока не допился до цирроза печени. – А потом тихо добавил. – Такого мира я не ожидал.

Глава 11

Едва голос Ви Са Ше умолк, Ай Си аШ и Ха Си Пи обречённо осознали, что таинственная ситуация с внезапным исчезновением уже традиционно и неумолимо повторилась, и что доктора на другом конце троса нет и быть не может. Профессор машинально вытравил из коварного Тумана бесполезную страховку, уселся в кресло и обратился к командиру звездолёта:

– Ну вот, Ха Си Пи, пришла и моя очередь уйти в другой мир, а значит, самое время визуально прощаться. Я не знаю, что меня там ждёт и увижу ли я своих новых друзей, но обещаю вам, если не погибну и у меня появится хоть малейшая возможность, я непременно и обязательно пришлю вам весточку.

– А может не стоит, Ай Си аШ, – с грустью сказал пилот. – Ведь и дураку понятно, что и вы не вернётесь. Это уже больше, чем очевидно. Вы, конечно, можете меня игнорировать, как начальника, но нельзя же игнорировать собственный голос разума отчаянный клич инстинкта самосохранения?!

Профессор рассмеялся:

– Если бы я слушал только эти два голоса, мы бы с вами никогда не встретились, потому что я до сих пор преподавал бы гнусную Новейшую историю и кланялся каменным изваяниям Великого Убийцы.

Ха Си Пи не сдавался:

– Ну подумайте ещё раз. Ведь вы своей гибелью ничего никому не докажете, а я, как начальник экспедиции, могу с полным правом считать продолжение эксперимента нецелесообразным и неоправданно опасным, и, пользуясь своим единоличным правом «вето», прекратить и вернуть вас на Землю, а там… кто знает, может…

Ай Си аШ не дослушал:

– Мне очень приятно ваша забота, Ха Си Пи, это делает вам честь и говорит о вашем добром сердце, но всё это пустое. Я не вернусь по трём причинам. Во-первых, – мы расходный материал и вам незачем из-за нас подвергать свою устроенную жизнь неприятностям. Во-вторых, – мне возвращаться некуда, потому что никакого» кто знает» быть не может. Ничего хорошего там меня не ждёт, кроме столба. И в-третьих, – я буду считать такой поступок малодушием, слабоволием и предательством, а этого уже себе я сам простить не смогу никогда. А посему, дорогой Ха Си Пи, решено окончательно и бесповоротно – я иду!

– Со всех сторон вы правы и мне возразить больше нечем, – пилот вынужденно согласился. – Пусть будет так, как вы сами решили. Да, как командир, я уже запретить ничего не могу, а как человек, надеюсь, не самый худший, ваше решение уважаю. Как бы то ни было, я, согласно инструкции, на орбите буду до конца намеченного срока. Мы с братом будем вас ждать. – И на прощание он облёк надежду в лёгкую форму шутки. – Когда пропадёт связь, а она обязательно пропадёт, прошу вас, при первом удобном случае, черканите на мой бортовой компьютер пару строк. Не надо присылать капсулу с разным хламом под названием – образцы или артефакты, их уже полно, а просто напишите… что-нибудь от души. Чтоб у меня отлегло от сердца.

Ай Си аШ заулыбался.

– Я вам уже обещал при первом удобном случае прислать весточку, а теперь, убедившись, что вы очень хороший человек, обещаю прислать исключительно хорошую весточку.

– Мы надеемся и желаем вам удачи, профессор!

– В удачу пусть верят поклонники Императорской лотереи.

– Ну-у-у, в таком случае – с Богом!

– Спасибо, Ха Си Пи, и вам желаю Его найти. Пристёгиваться не буду, всё равно втянуть пустой трос будет некому. Прощайте, а пока оставайтесь на связи. На минуточку.

И бывший земной профессор истории и проповедник Слова Божьего, а ныне космический исследователь-смертник, последним покинул опустевшую капсулу. Он шёл медленно, но уверенно, меньше всего опасаясь внезапного физического нападения. На радар он не надеялся, а потому нёс его в опущенной руке, тая лишь в душе надежду на приятный сюрприз, сопоставимый в человеческом понимании с чудом. Но ничего особенного не происходило. Сделав десять шагов, Ай Си аШ остановился, поняв, что дело не в движении, а в ожидании. Он несколько раз глубоко вздохнул, а затем решил заговорить с Ха Си Пи, чего вначале делать не собирался. Тот также, понимая трагичную обречённость ситуации, хранил тактичное молчание.

– Не буду повторяться, рассуждая о физическом восприятии нового мира, лучше Ви Са Ше я всё равно этого не сделаю, а поделюсь своими эмоциональными ощущениями. У нас осталось-то полминуты, не больше. Как я и ожидал, никаких признаков присутствия моих товарищей обнаружить не удалось, что даёт повод надеяться на лучшее, иначе я неминуемо наткнулся бы на разбросанные предметы и истерзанные тела. Но всё, что они говорили – правда. Воздух настолько прекрасен и приятен, что под его воздействием пробуждается не только подъём физических сил, но и духовных. Он как будто возвышает и вдохновляет, пробуждая в человеке лучшие его чувства и качества. И ещё мне кажется, что рядом находится море. А может и океан?! Я чувствую его запах, а перед глазами рисуются прекрасные пейзажи. Картина, доложу вам, изумительная!

– Вас упрекали, помнится, что для историка и проповедника вы слишком наблюдательны, а ум ваш цепок, логичен и изощрён. А я упрекну, что для историка и проповедника вы слишком большой фантазёр и романтик. Вам быть художником или поэтом. А может, Туман ослабляет свою мёртвую хватку и вы действительно кое-что уже видите?

– Как же! Туман такой, что на вытянутой руке я не могу видеть собственных пальцев. Эх, друг Ха Си Пи, человек должен видеть не только глазами, но и душой. Я, например, уже почти точно знаю, что эта планета обитаема и что мир её многообразен. И в данный момент я чувствую, как она меня изучает. Мы порой за всю свою жизнь не можем себя познать, а ей достаточно одной минуты, чтобы узнать все наши желания, достоинства, пороки. Вы представляете, Ха Си Пи, за одну минуту!

Пилот поддержал воодушевление проповедника:

– Вот это и есть самое удивительное и необъяснимое! – и тут же из оптимиста превратился в пессимиста. – Если, конечно, оно всё так и есть?!

– Да есть! В этом не может быть никаких сомнений! Планета – рентген-аппарат душ человеческих!

– Это удивительно, но не доказано, а есть удивительное, что уже доказано. До вас, профессор, такого не случалось ни разу.

– Я не понимаю вас, Ха Си Пи?! Вы сейчас о чём толкуете?

– О свершившемся чуде. Минута, которая предоставлялась всем, уже истекла, а мы с вами всё ещё на связи. Разве не чудо?

Ай Си аШ задумался.

– Очень странно?! – сказал он. – Я, кажется, начинаю немножко понимать, в чём дело. Не знаю, по каким причинам, но ко мне, видимо, решили не применять даже малейшего насилия. Первый шаг я должен сделать добровольно. Сам, понимаете?!

– Постойте, профессор! – пилот ухватился за осенившую его идею. – Ведь вы теперь можете более досконально изучить планету! Вам надо вернуться и зацепить страховку, а после…

– Ха Си Пи, не будьте столь глупы и наивны, – Ай Си аШ засмеялся. – Меня могут обезоружить в любую секунду, как только я сделаю неверный шаг. Это же знак уважения и доверия, неужели вы этого не понимаете?!

– В таком случае, я сдаюсь, а вы поступайте, как знаете. Дальше я вам не советчик.

Обидчивость командира была преувеличенной, и профессор без труда разобрался в чувствах Ха Си Пи.

– А дальше, – сказал он, – я уверен, со мной всё будет хорошо и даже лучше, только вы, к сожалению, об этом вряд ли узнаете. Я уже буду в совершенно другом, близком мне и чуждом другим мире. Но я ещё раз обещаю попросить там об одной услуге, и если мне её благосклонно окажут, то… Ха Си Пи, верьте, надейтесь и ждите. Ну вот, я так расчувствовался, что даже захотелось плакать. А мы оба уже знаем, что сие означает. Мы на связи последние секунды. Прощайте, Ха Си Пи!