Зверь с той стороны

– Блин, баклан, ты чё – совсем тупой? – рявкнул узколицый прыщавый парнишка, раздраженно отбрасывая в сторону высосанный до фильтра чинарик. – Я же сказал – чёрную. Чёр-ну-ю! – проскандировал он.

Объектом его недовольства выступал круглоголовый, румяный, белобрысый и грязноватый мальчик, по виду – почти одного с ним возраста. Он угрюмо посмотрел на прыщавого и примирительно сказал:

– Не хайлай – не в лесу. Чёрных не видели. Рыжие есть, полосатые, с пятнышка-ми, а чёрных – не, нету. Скажи ему, брателло!

– Точняк, Клаус, нету чёрных. Да во всей Петуховке чёрных кошек – раз-два и об-челся. Какой дурак такую пакость себе заведет? Разве что ведьма. Их вообще с нуля в по-ганом ведре топят. Только вылезет из мамки, его – бульк, и кранты! А на Лёху больше не ори, врубаешься? Ты чувак крутой, с Демонами зажигаешь и всё такое, это я понимаю, но брателлу моего не тронь. А то клюв начищу – сам бакланом станешь. Без перьев, по-нял?

– Ладно, замяли, – сказал Клаус. Братья пока признавали в нём главаря, однако, по правде говоря, старший мог легко урыть двух таких как он, до костылей. И даже не особенно вспотев. Поэтому чересчур выделываться не стоило. – Но эта не пойдет. Надо чёрную. Однозначно, поняли меня, подонки? – отрывисто и очень похоже на оригинал выкрикнул он.

Все заржали.

– Дак я тогда выпускаю? – спросил Лёха.

– Выпускай, – разрешил Клаус.

– Погоди, – остановил его старший. – Шустрый какой! Она мне все пакли исцара-пала, пока я её в сумку пихал. А сейчас выпускать! И с чего ты решил, что не пойдёт? – спросил он у Клауса. – Чёрная, серая – не всё ли равно?

– Нет, конечно. Ты, блин, кореш, в свой мопед чё – солярку заливаешь? Бензин! А мопед – железяка. Демон мне конкретно сказал – только чёрную. И лучше – совсем без белых пятен. Иначе ни фига не получится. Выпускай, Лёха.

Лёха перевернул дерматиновую хозяйственную сумку и принялся трясти. Кошка вылезать не желала. Она шипела и скоблила растопыренными когтями по стенкам сумки. Парнишка тоже шипел и тряс сильнее.

– Тормоз! Брось на землю, сама выскочит, – научил его старший. – Клаус, а кто он, Демон? Откуда он всё знает? Ну, как духов вызывать и всё такое…

– Ха, всё тебе скажи! Он мне вообще не велел распространяться… Узнает, что я вам про него говорил – убьёт! – Клаус, щедро пользуясь мимикой, показал, как Демон перережет ему горло. Вываливал язык, кривил губы, таращил глаза. Братья с готовно-стью рассмеялись. – Ладно, слушайте. Только никому, ясно? Давайте, забожитесь на пи-дараса.

Братья сказали вразнобой: «Пидаром буду» и приготовились слушать.

– Он осенью из армейки вернулся. Десантура, понял! Вроде, воевал даже где-то. Клёвый парняга – я ваще тащусь! Такая машина, типа «Титанов реслинга». Носяра крючком, ухи – во! Одного зуба впереди нету. Наколки везде. Черепа, змеи рогатые, кинжалы, тёлки голые. Ночью встретишь – обоссышься. Я его давно знаю, из нашего двора. Ну, погудел он месячишко после дембеля, бабульки кончились, поехал в Императ-рицын, в охранники устраиваться. А там ему и предложили… в общем, не важно. Он ме-ня в подвале зажал, когда я собирался кошку одной там старухи повесить. Мне этой ста-рухи зять за неё две пачки «Бонда» заплатил. Заколебала, говорит, тёща со своей Муркой. А мне чё? Мне не трудно. Валерьянкой подманил, цап – и готово! Ну, в подвале прово-лочку за трубу привязал, петельку скрутил, а тут Демон – оп-па, вваливает! Я, говорит, щас тебя самого в эту петлю засуну, зверёк. Я кошку ему в рожу бросил – и бежать. А он уже в дверях стоит! Схватил меня одной рукой и в воздух поднял. Вот так, понял! – Кла-ус, вытянув вперёд выпрямленную правую руку со сжатым кулаком, показал, как. – По-смотрел-посмотрел, потом говорит, ладно, говорит, живи, зверёк. Только, говорит, за-помни: по-тупому давить котейков щас отстойно. Только лохи так делают. А я, говорит, могу научить ваще прикольно. В жертву духам приносить. Я со страху согласился. Он и давай учить… Всё ещё грудина болит. Чуть что спутаешь – он хрясть в бубен! Знаете, как запоминается всё быстро! Если бы так в школе учили, все бы профессорами стали, бля буду! – Клаус умолк, видимо, заново переживая «уроки». Ухмыльнулся: – Зато когда я семь штук в жертву принесу, меня в братство примут.

– А нас? – спросил мучимый любопытством Лёха.

Клаус с жалостью посмотрел на него:

– Кого «нас»? Ты, блин, точно тупой! Если я проболтаюсь, что с вами базарил, мне сразу репу оторвут. Ты чё, думаешь, тут шуточки? Слышал по телику, люцифериты всяких бомжей казнят?

– Ну.

– Хуйну! Демон и есть оттуда. Это они Сатану вызывают, врубаешься? Когда Са-тана придет – всё по кайфу будет. Жратвы всем навалом, бухла, прикид самый крутой. Чурок всяких вкалывать заставят, а Россия станет самой главной в мире. Америкосы за щеку у нас будут брать и радоваться, что разрешаем.

– А чё, Сатана, что ли, такой хороший? Он, вроде, в ад всех тягает, а там на ско-вородках жарит, – поведал Лёха с сомнением. – Ни фига не клёво, если он здесь появит-ся. Меня чё-то пока на сковородку не манит. Скажи, Серый!

– Базара нет, – согласился с ним старший.

– Ну, вы как лохи! Это всё попы насвистели, ясно? На самом деле Сатана ваще конкретный мэн. И духи его, черти разные – тоже братва клёвая. Вот вызовем одного, сами увидите. Будете по своей деревне на гоночных Хондах рассекать!

– Ладно гнать, – сказал старший. – Ещё никого не вызвали. Да и твой Демон, он чё – Мерс у духов выпросил? Он, может, сам свистит.

– Не. Ему ничего не надо. Он за принцип, понял? Россия – чемпион, все осталь-ные – в жопе. Когда так будет, все на Мерсах и на Хондах ездить будем. – Клаус помол-чал. – Я, типа, тоже за принцип. Победа или смерть, поняли? Вот так.

– А я вспомнил, где чёрная кошка есть, – сказал вдруг Лёха. – В школе, в столо-вой!

– Точно, – поддержал его старший брат. – Постоянно мясо хавает да рыбу. Жир-ная, сволочь!..

– Тогда сегодня вечерком забуримся? – предложил Клаус.

– Базара нет, – сказал Серый, а Лёха кивнул.

В двенадцатом часу вечера по заднему школьному двору прошмыгнуло три маль-чишеских силуэта и растворилось в тени стены. Коротко вжикнула застёжка-молния на сумке, звякнуло железо.

– Дурак, нафига ломать? – громко и недовольно зашептал Серый. – У меня ключ есть. Не совсем подходящий, но маленько поковыряться, дак откроется.

– Вы чё, уже лазили? – спросил Клаус, пряча обратно в сумку небольшой гвоздо-дёр.

– Не раз, – сказал Серый, осторожно отворяя дверь запасного выхода. – В учи-тельской видик, и окошки хорошо зашториваются. Мы порнуху смотрели. Лёха вон все трусы обкончал.

– Сам ты обкончался, – вскипел Лёха. – Мне наоборот противно было. Фигню ка-кую-то смотрели. По баням подсекать и то баще.

– А сторож? – вдруг опомнился Клаус.

– А у сторожа дом через дорогу. Он как в десять уйдет, так только к пяти заявится. Дома-то спать всяко баще.

– И вы до сих пор ничего не стырили? – поразился Клаус. Братья отрицательно и с долей недоумения покачали головами. – Вы точно лохи! – вынес Клаус вердикт.

– Сам ты лох. Тебе хорошо, ты нездешний. А у нас если мамка узнает, что мы че-го-нибудь украли – палец отрубит, – пожаловался Лёха. – Скажи, Серый!

– Базара нет, – подтвердил с уверенностью в голосе старший. – А батя узнает – вообще убьёт.

Клаус завел глаза и резко выдохнул: «п-х!», выражая крайнюю степень изумления и презрения. Про себя он решил, что непременно воспользуется валящейся прямо в руки удачей. Чуть позднее. Например, на будущей неделе.

Из-за темноты никто из братьев его пантомимы не увидел и не оценил.

Быстрым шагом мальчишки добрались до столовой. Серый посветил зажигалкой. Возле двери, свернувшись калачиком, спала крупная собака. Клаус вздрогнул и замер, прикрываясь сумкой. Суки тормозные, думал он о братьях, медленно пятясь. Блин, сей-час нам всем хана!

Собака лениво подняла голову, насторожила острые уши, понюхала воздух. А за-тем устроилась в прежней позе и, кажется, снова задремала. Братья, мало обращая на неё внимание, действуя умело и слаженно, вынули из двери узенькую дощечку. Было ясно, что дощечка выполняет чисто декоративные функции. Лёха просунул внутрь руку, не-долго покопался, замок щёлкнул и дверь распахнулась. Старший присел к собаке и при-нялся поглаживать, трепать за ушами, что-то успокоительно нашептывая. Собака без особого энтузиазма постукивала хвостом по полу.

– Быстро проходи, – скомандовал Клаусу Серый. – Только не бегом.

Клаус повиновался. Стоило ему очутиться в столовой, Серый оставил собаку, в два шага догнал его, и захлопнул за собой дверь.

– Пересрался? – спросил он, внимательно изучая в трепещущем свете пламени за-жигалки лицо Клауса. – Здоровенная, да?

Клаус не ответил. Он немилосердно корил себя, что связался с этими придурками. Но Демон сказал: всех кошек надо кончить в Петуховке. Семь штук, одна в одну. Это – важно. Иначе никакое братство люциферитов Клаусу не светит. А светит петелька на шею. «Пусть она здесь и останется, – усмехнулся Демон, подёргав проволоку, что гото-вил Клаус для “заказанной” Мурки. – Как напоминание, что ты – мой должник. Во вре-мени не ограничиваю. Главное, чтобы ритуал был соблюдён. А поймают…» Он много-значительно посмотрел Клаусу прямо в глаза. Молча, щерясь широким тонкогубым ртом с дырой на месте одного из верхних резцов. Клауса продрала дрожь. Он совершенно чёт-ко понял, что попадаться нельзя ни в коем случае.

– Где она? – спросил Клаус. – Кис-кис, эй, топай сюда! Гляди, у дяди Клауса ва-лерьяночка для тебя! Кис-кис-кис! А вдруг её нету? – забеспокоился он. – Может, она гу-лять ушла?

Опровергая его слова, откуда-то из-за дальних столов показалась кошка. Видимо, запах валерьянки раздразнил её чуткие ноздри даже на таком солидном расстоянии. Чем меньшая дистанция их разделяла, тем быстрее двигался зверек. Последние метры до ду-шистой лужицы, растёкшейся на полу, кошка преодолела тяжёлой рысцой. Короткий, кривой на кончике – не иначе, сломанный и неправильно сросшийся – хвост торчал тру-бой. Она действительно была очень толста, короткая гладкая шерсть лоснилась. Сытая жизнь при кухне шла ей впрок.

Кошка противно мяукнула и начала лизать пол, ничуть не смущаясь присутствия мальчишек.