Зверь с той стороны

Я, понятно, решил, что мне такие приключения ни к чему, чтобы с мужней женой шашни водить; да и сменил время пробежек. А заодно стадион.

Квартиру только не сменил.

Вот Юля и взяла меня прямо в берлоге и прямо за то самое место, которое силой назад вырывать – себе дороже. Решила всё самостоятельно, в одностороннем порядке. Что поделаешь – женщина независимая. Огонь-женщина. Во многих смыслах. Меня это чуток обескураживает, но претензий я, в общем, не имею. Мне, как всякому уважающему себя мужчине, владение такой норовистой лошадкой самолюбие греет.

Пока здоровья достает еженощно не высыпаться.

До назначенного Юлей часа оставалось ещё порядком времени, и я не торопясь позавтракал. Опять в полном соответствии с рекомендациями спортивных диетологов. Единственным нарушением явился лишний кусочек манника (готовит Юля просто пре-восходно) да большая кружка любимого мною чилийского кофе «Коронадо», сваренном на чистейшем деревенском молоке повышенной жирности. Преимуществом этого окра-инного городского района в моих глазах является близость частных домов с их традици-онным хозяйством. И, как следствие, возможность покупать более-менее приличные про-дукты питания. Ибо я, рожденный и выросший в условиях обильного употребления на-турального козьего молока, чувствую себя без ежедневной порции лактозы не в своей тарелке. Что поделаешь, говаривал я Юле, привычка! Не самая дурная, а для здоровья так и вовсе полезная.

Гораздо хуже оцениваю я неистребимую свою приверженность к просмотру по телевизору «Утреннего экспресса».

Получив в виде наказания кучу бесполезной, а то и вовсе глупой информации, я дотерпел до блока новостей. Вознаграждением была гордость за себя, прозорливого. Не-большие отклонения от умозрительного вчерашнего заключения, в котором я смоделиро-вал развитие событий – не в счёт.

Лично главный прокурор губернии заверил с телеэкрана граждан, что поводов для беспокойства больше нет. Да, вчера действительно произошли экстраординарные для нашего спокойного («Спокойного, – воскликнул я изумлённо, – кто бы мог подумать!») региона события криминального характера. Но! В результате проведённых оперативно-розыскных мероприятий уже задержана группа подозреваемых, в отношении которых сейчас производятся следственные действия. Более того, все подозреваемые уже едино-душно признались в содеянном. Увы, признавшись, не раскаялись. Напористо пропаган-дируют перед следственной группой человеческие жертвоприношения и прочий мисти-ко-нездоровый бред. Называют себя «Предстоящими свету Люциферову». По всей види-мости, это не вполне нормальные люди. Как принято говорить, неадекватные действи-тельности. Не за горами их самое серьёзное медико-психологическое и психиатрическое освидетельствование. На которое выделены деньги лично господином губернатором. Ко-торое расставит всё на свои места. В котором примут участие ведущие специалисты.

Теперь по поводу жертв, которых не семь, как сообщалось недобросовестными или поддавшимися панике журналистами, а всего пять. Четверо – лица без определенно-го места жительства. Иначе говоря – бродяги, бомжи. Поголовно были больны при жиз-ни венерическими заболеваниями в самой запущенной стадии. Ещё один – наркодилер, уличный торговец наркотиками и сам наркоман. Носитель ВИЧ-инфекции, а также гепа-тита «бэ» и экзотического гепатита «цэ» вдобавок. Такой подбор жертв позволяет подоз-реваемым нахраписто объявлять себя распространителями общественного блага, «сани-тарами» каменных джунглей.

Поскольку у задержанных, назовём их «люциферитами», могут быть сообщники, некоторое усиление правоохранной деятельности в ближайшие день-два сохранится. Граждан просят с пониманием отнестись к досмотрам автомобилей или даже личных вещей… До свидания. Всего хорошего.

Показалось мне или так оно и было на самом деле, но уж не с симпатией ли почти откровенной говорил прокурор о названных «люциферитами» и их деяниях?

Следовало незамедлительно позвонить Большому Дядьке. В самом деле, мне ли голову над проблемами ломать, когда есть на это люди более информированные и заин-тересованные?

Увы, Тараканова на месте не оказалось. Милочка, солнышко, сидела в редакции одна-одинёшенька, не с кем ей было словом перекинуться, и звонку моему она обрадова-лась невероятно. Защебетала, зачирикала. Я же мямлил и заикался. До того мне совестно было чистого душой ребёнка, которого вчера ещё охмурял, зная наверняка, чем стану но-чью заниматься – слов нет. Вскоре, оценив мою коммуникабельность, Милочка посерь-ёзнела и спросила:

– Филипп, тебе, кажется, плохо? Что случилось? Ты на меня сердишься?

На неё! Ну не ангел ли?

– За что? – взяв себя в руки, воскликнул я. – За что?! Да разве на тебя вообще можно сердиться? Милочка, волшебница, да существует ли на свете человек, способный на тебя сердиться? Если так, то назови мне его имя, и он горько пожалеет о том, что ро-дился. И даже о том, что его родители когда-то встретились. Если успеет.

– А если я скажу, что это мой папочка?

– Хм… Отеческий гнев не есть дурной проступок, но пункт воспитания, – переме-нил я тон. – Он проходит по другому ведомству… хотя, если сделаешь заявку, я рискну указать ему на неверный стиль поведения. Чем бы мне сие не грозило. Это из-за вчераш-него? – спросил я уже без кривлянья.

– Да. То есть нет. То есть не только… Не переживай, Филипп, я ему заявила, что ты мне нравишься, он и смягчился! – выпалила она вдруг. – И это правда.

– А… – сказал я и смущенно примолк, не зная как быть дальше. Как назло, на гла-за мне попала Юлина записка. «Целую – сам знаешь, куда!» Да уж, знаю. Ситуация… Наконец я решился: – Сейчас же приеду.

– Не нужно, – сказала она поспешно. – Правда, не нужно. Поверь, тебя мои слова ни к чему не обязывают. Я знаю, у тебя есть женщина. И слава Богу… наверное. Ты – мужчина, а я – девушка…

Мне тут же вспомнилось Прутковское: «Ты девица; я мужчина…» – «Ну, так что же впереди?» Но, памятуя о его же: «Не шути с женщинами: эти шутки глупы и непри-личны», – я крепко прикусил язык.

– …Зато у меня есть принципы, – горячо говорила между тем Милочка, – с кото-рыми привычная для тебя жизнь не состыкуется. А идти против них я пока не готова. Прости, что всё это я тебе говорю так по-дурацки, по телефону. – Она вздохнула. – Но мне так легче и проще. А теперь к делу. Игорь Игоревич просил передать, что… так, сей-час вспомню… Ага! Что осины и ёлки ждут, что в деревню, в глушь лежит твоя дорога, и что время исключительно дорого. Как понимаю, это означает, что увидимся мы не скоро, – добавила она как будто с облегчением. – Наверное, так будет лучше. Да, значительно лучше. Счастливого пути, Филипп.

Не успел я ответить, как Милочка повесила трубку.

За ананасы Анжелика меня чуть было не поколотила. Но, поразмыслив, решила, что человек без чувства юмора достоин всяческого сожаления и помиловала. После чего, почти без перехода, бросилась обнимать, жарко целовать, сообщая, что невероятно сча-стлива. Что счастливей её никого в целом мире нет.

– Неужели знакомство со мной тому причина? – поинтересовался я несколько обескуражено.

– Размечтался! – Она спешно отстранилась, сообразив, что мои ответные объятия и лобызания имеют оттенок неуместной для её рабочего кабинета чувственности. – При чём тут ты? Илья «Европу» среди юниоров взял! Представляешь! Ночью мне из Праги звонил. Говорит, всё ещё не верит.

Илью я знаю хорошо. Не по годам серьёзный парнишка. А уж к спорту относится с обстоятельностью непередаваемой. Такие и становятся чемпионами, если не надрыва-ются. К «Европе» его готовила Анжелика, поскольку лучше её в Императрицыне мало кто умеет по предсоревновательной дистанции «качка» провести. До титула, если пове-зёт; до больничной койки, если не очень.

– Поздравляю, – искренне сказал я. – Вернётся, передавай ему от меня поклон.

– А ты куда? Опять тренировки пропускать собираешься?

В ответ мне пришлось смущенно улыбнуться, виновато потупив взгляд. Затем я послал Анжелике воздушный поцелуй и испарился.

Город удалось покинуть без приключений.

В кармане у меня лежала справка о всестороннем психиатрическом обследовании гражданина России Капралова Филиппа Артамоновича, выявившем идеальное вышена-званного гражданина здоровье. А также справка из военкомата, сообщающая, что всё тот же идеально здоровый Капралов проходил действительную военную службу в погранич-ных войсках РФ, следовательно, грамотному обращению со стрелковым оружием обучен. Справки служили основанием для разрешения гражданину Капралову владеть огне-стрельным нарезным оружием калибра не более 9,2мм, не автоматическим, не специаль-ным.

«Беретта» Большого Дядьки требованиям закона полностью соответствовала, од-нако со мной её сейчас не было. Хорош бы я был, заявившись в отчий дом при пистолете под мышкой! С лёгким сердцем оставил я «беретту» в квартире, в надёжном тайнике, вместе со своей долей фамильных драгоценностей, несколькими килограммами героина, парочкой считающихся утраченными подлинников эпохи Ренессанса во главе с «Ноч-ным дозором». Там же, кстати, хранятся полные списки британской разведагентуры и северокорейских диверсантов в России. А так же ведро универсального лекарства от всех болезней, включая излишнюю доверчивость к чьему бы то ни было трёпу.

Могу уступить чарку и вам.

Под колёса ровно ложился влажный асфальт, мерно поскрипывали «дворники», а на заднем сидении негромко ворковала парочка симпатичных «голубеньких» молодого совсем ещё возраста. Подсадил я их возле заправки, на выезде из города, сжалившись над мокрыми печальными фигурами. Были они вдобавок угнетены большущими рюкза-ками и металлическими чемоданами для переноски какой-то специальной аппаратуры. Просили подвезти до поворота на Петуховку. Заплатили вперёд, и во время переговоров вели себя прилично. В смысле – глазки не строили.

Отчего не взять, решил я, с попутчиками веселей.

Сначала, озябшие и промокшие, ничего такого, шокирующего агрессивно гетеро-сексуальную мою сущность, они себе не позволяли, и я легко терпел их присутствие. Тем более, я даже не подозревал об их необычной ориентации. Однако, пригревшись и при-ободрившись, начали они мало-помалу ухаживать друг за дружкой, посчитав, что води-тель, всецело занятый заливаемой дождем дорогой, ничего не замечает.

И я, гордясь собственной терпимостью, старался ничего не замечать. «Какое, соб-ственно, мне, либералу из либералов, дело до их ориентации? – думал я. – И не нужно, чёрт побери, так психовать! Находясь, тем паче, за рулем. Ну, влюблены они. С кем не бывает? Что теперь, под дождь их прикажете высаживать, в чисто полюшко?»

Произведя дюжину дыхательных упражнений, успокаивающих нервы, я немного остыл. Настолько, что мне даже пришло в голову включить кассету со старой записью «Pet Shop Boys». Ребятки, заслышав вокализы одноцветных «братьев по оружию», возли-ковали и принялись подпевать, демонстрируя неплохой музыкальный слух и классиче-ское английское произношение. Увлеченные песнопениями, они прекратили обниматься, и я спокойно довёл «Рэнглер» до потребного отворота.

– Здесь сойдёте или дальше поедем? – спросил я дружелюбно, чувствуя себя гото-вым номинантом на Нобелевскую премию мира.

– Так вы что, тоже в Петуховку? – с радостным изумлением спросил тот, что по-старше. – Если да, то мы были бы вам крайне благодарны, если бы вы довезли нас до места.

– Ну что ж, будьте благодарны, – сказал я, лихо сворачивая на грунтовку. – А вы, между прочим, к нам за какой надобностью? Не подумайте, что интерес мой праздный. Скорее, во мне говорит беспокойство за ваше здоровье. У нас, знаете ли, население кон-довое, свято чтит традиции, заповедованные пращурами… Выражаясь прямее, могут и лицо набить, ежели докопаются, что вы геи. А это трудно не заметить.

– Мы к этому готовы, – вступил в разговор младший. – Пострадать за правое дело не только можно, но и должно для всякого человека, исповедующего те или иные высо-кие принципы.

– Вы имеете в виду однополую любовь? – на всякий случай уточнил я.

– Я имею в виду любовь к природе, – вскипел исповедующий высокие принципы юноша. – Мы из регионального представительства Гринпис. У вас в районе произошла экологическая катастрофа. Неужели вы, коренной житель, об этом ничего не знаете?

– Нет ещё, – сказал я. – Но учтите, здешние ухари бить вас будут не за то, что вы «зелёные». За то, что «голубые».

– Пусть только попробуют! – запальчиво воскликнул младший. – У меня чёрный пояс по тхэквондо!

– Снимаю шляпу, – сказал я, – и искренне сочувствую. Значит, вас будут бить значительно дольше и сильнее, чем друга. Я бы даже применил здесь термин не «бить», но «мудохать». Простите за вульгаризм.

– Вы это всерьёз говорите или просто шутите? – озабоченно уточнил старший. Мне он с самого начала показался более рассудительным. – В конце концов, не в тюрьму же мы направляемся и не в армию.