Кочевники. Космический эпос

Утром в юрту тайджи заглянул дервиш. Он опустился на ковер рядом со стариком и проговорил:

– Выполнил я твою просьбу, Сумум-бек. Поговорил вчера с духами предков.

– Ну! И что сказали тебе они, Ширэ Джиладкан?

Старик протянул дервишу пиалу с кумысом. Дервиш принял ее из рук хозяина, поклонился и сделал глоток.

– Боюсь, не хотят духи, чтобы внук твой женился.

Самум-бек сначала побледнел, потом побледнел, хотел было вспыхнуть, но слова, шедшие из уст дервиша, были произнесены духами предков. Он отпустил глаза, уставившись в ковер.

– Но… – начал было тайджи

– Внук твой должен жениться позже! А сейчас на него у предков другие планы.

– Какие? – полюбопытствовал старик.

– Хотел бы я тебе сказать, да только сам не знаю. На этот вопрос, когда я его задал духам, те промолчали. Видимо еще не время произносить их вслух.

Дервиш замолк. Хотел бы он что-то еще сказать, но помня вчерашнюю свою медитацию, промолчал. Выдавать происшедшее ночью в юрте ему не очень-то и хотелось. Много знать старику, пусть и даже тайджи, пока не нужно. Дервиш невольно коснулся амулета. Тот был холоден. Когда духи хотели говорить с ним, он начинал нагреваться. Тогда требовалось найти уединенное место. Обычно нищий разжигал костер, отрывал от халата кусок материи и бросал в него. В этот раз духи Ширэ Джиладкана не тревожили, но Сумум-бек попросил с ними связаться, и дервиш пошел на встречу. Благо разводить костер в юрте кочевников не требовалось. Ну, а то, что говорили ему во время разговора, пока кроме него, никому знать не нужно. То, что будет можно, он скажет потом, когда будет покидать стан кочевников.

Сумум-бек оглядел еще раз дервиша. Покачал головой. Обратился к старшей жене, что возилась в женской части юрты:

– Замбага, принеси мне один из халатов. Я хочу отблагодарить дервиша.

– О нет, – молвил Ширэ Джиладкан, – не надо, тайджи.

– Но твой халат совсем износился!

Дервиш отрицательно покачал головой.

– Я не могу принять этот дар достопочтимый, Сумум-бек.

Замгбага протянула, аккуратно сложенный халат, только дервиш отстранил его.

– Не надо.

Тайджи хотел вновь вспыхнуть. Было большой наглостью отвергать его подарок, но, увидев, как сверкнул под складками старого, порванного халата амулет, произнес:

– Небо тому судья, я лишь только хотел тебя отблагодарить.

Неожиданно нищий встал, поклонился и произнес, что должен отправляться в дорогу.

– Может тебе коня дать? Или сопровождение?

– Не надо, тайджи!

– Позволь тогда мне самому проводить тебя?

Ширэ Джиладкан улыбнулся.

– Ты тут хозяин, тайджи.

Сумум-бек поднялся с ковра и лично приподнял ткань, закрывавшую проход. Когда вышли из юрты, к деду подошел Едугей. Он встал позади тайджи, ожидая, что скажет нищий. Небось, нажаловался, решил малец, но тот, взглянув на молодого кочевника, произнес:

– Быть тебе, Едугей – великим воином. Не сейчас, конечно, а позже, когда ты окрепнешь телом и духом. Ибо так решили духи предков. И помни, Едугей, вскоре я за тобой приду!

Проговорил дервиш, и медленно пошел по тропинке на юг, где среди степи на берегу реки Судзи раскинулся единственный город на планете – Джучистан.

Едугей стоял позади старика и смотрел вслед удаляющемуся нищему, до тех пор, пока серый колпак не исчез за горизонтом.

Часть 1

Год белого бурундука, 10 эпохи Джучи.

Планета Ченгези.

С того момента как Ширэ Джиладкан покинул становище Сумум-бека – прошло дней двадцать. После общения с духами в юрте одного из кочевников, духи предков больше не беспокоили дервиша. Да и сам странник все больше и больше задавался вопросом, для чего юный батыр понадобился им. Духи утверждали, что именно Едугей возглавит кочевников, чтобы они покинули пределы этой маленькой и ставшей со временем тесной планеты. Не верилось, признался себя Ширэ Джиладкан, зачем искать батыра на стороне, когда у хана Улукбека с десяток родных сыновей и около сотни незаконных. Тем более духи утверждали, полководец нужен как можно скорее, а ведь Едугею (дервиш так и не узнал возраст паренька) всего-то лет тринадцать-четырнадцать. Пойдут ли за ним кочевники? А вот за детьми хана Улукбека, особенно тремя старшими, стояли воины их улусов. Но может духам предков с небес лучше видать, как на самом деле обстоят дела на Ченгези? С такими мыслями Ширэ Джиладкан одиноко брел к городу, неся хану новые сведения. Он останавливался в становищах, что попадались на пути. Ел, спал, разговаривал, выслушивал просьбы, но всегда отказывал. Пару раз дервиш попытался вызвать духов, но камень амулета был холоден.

Единственный город на планете, где находился величественный ханский дворец, он увидел еще издали. Когда-то духи сами указали сыну Чингисхана Джучи возвести крепость на берегу самой полноводной, как потом выяснилось, реки этого мира. Ширэ Джиладкан вспомнил, однажды находясь у хана Улукбека, слушал, как тому местный поэт Мунтахаб ат-таварих-и Му?ини читал бармаки, посвященные Судзи. Голос того звучал так звонко и завораживающе, что дервиш смог представить реку текущую с вершин гор. Увидеть, как она из маленького ручейка превращается в нечто огромное и почти живое. Да и сам город, с величественными зданиями, массивными башнями и стенами, способными выдержать не один набег, имел право быть воспетым в поэмах. В тот раз Ширэ Джиладкан обратился к Му?ини с вопросом: сможет ли тот сочинить нечто подобное о Джучистане? Поэт покачал головой и сказал, опуская глаза:

– Не достоин я.

А ведь в городе было много такого, чего больше нигде и не увидишь. Хотя бы широкие улицы, просторные площади, великолепные сады, где были собраны, благодаря стараниям китайских мудрецов из улуса Джучи, растения со всей планеты.

Поняв, что все равно не успевает, восемь городских ворот (по два на каждую сторону света) с наступлением сумерек закрывали, дервиш попытался отыскать место, где он в безопасности мог бы скоротать ночь. Такое он нашел под одиноко стоящим деревом. Направился туда и развел костер. Еще раз коснулся амулета в надежде, что духи предков дадут ему последнее наставление, но тот был холодный.

Воткнув посох в землю, и присев рядом, дервиш тут же заснул.

На следующий день Ширэ Джиладкан подошел к водной глади реки. Отыскал каменный мост, построенный в старые времена бывшими рабами великих монголов. Смешался с толпой, спешащей в город.

У ворот его, как впрочем, и всех идущих в город остановили. Багатур турганов в сопровождении двух человек медленно пропускал пришедших, предварительно интересуясь, для чего тот или иной направляется в Джучистан. Когда очередь подошла до дервиша, он побледнел. Появление нищего во дворце хана обычно не приносило ничего хорошего. Спрашивать для чего Ширэ Джиладкан пришел в этот раз он не стал. Подозвал двух воинов, что стояли вдалеке, взмахом руки. Вооруженные огнестрельным оружием, в пластинчатых доспехах из маюнгира, они тут же подбежали к десятнику. Вытянулись, застыв в ожидании приказа.

– Проводите уважаемого дервиша до дворца, – распорядился багатур.

Ширэ Джиладкан улыбнулся. Он понимал, что мера эта, в отношении него, вынужденная. Народ при виде дервиша, обычно бросался с различными просьбами, и тогда дорога до дворца, занимавшая полтора часа, растягивалась на сутки. Да и ко всему прочему в городе существовали люди, которые терпеть не могли человека общавшегося с духами. Здесь по-прежнему, в отличие от места обитания кочевников, тайно существовали культы, посвященные старым богам. Особенно арабы, те ни в какую не желали отречься от Аллаха. Хан Улукбек вынужден был, благо те приносили огромную пользу не только городу, но и ханству, не обращать на это внимания. Они да еще китайцы улучшали их мир. Именно они сообщили Джучи, что находятся монголы не на родной планете.

Самым величайшим сооружением в городе, да и на всей планете, как считали монголы, был ханский дворец. Огромный зал для приема верноподданных, две сотни комнат, половину из которых составляли женские покои. Что-что, а хан Улукбек, не смотря на свой возраст, а ему уже шел девятый десяток, предпочитал проводить каждую ночь в обществе молодой наложницы. Единственной женщиной, которую по-настоящему любил правитель, была его первая супруга, но животная страсть (осталась только одна платоническая) исчезла после того, как Хонгурзул родила ему третьего сына. Прогонять или даже отстранять хан ее от себя не стал. Иногда даже консультировался с ней, как в той или иной ситуации поступать. Но, увы, лет десять назад Хозгурзул умерла, и Улукбек почувствовал себя совершенно одиноким. Вот и сейчас стоя перед девицами, он размышлял, кого из этой сотни ему выбрать. Туяа, Бадрал, Чойжил или может Кыз-тугмас? Каждой совсем недавно девятнадцать лет исполнилось. Все идеальны, иначе, зачем Айтек, человек, пополнявший его гарем, каждый год по планете заставлял своих людей путешествовать. Хан Улукбек ходил вдоль длинного ряда красавиц, изредка бросая взгляд то на одну, то на другую. Сайхан, Дулмаа или Жанчив? У каждой свои достоинства и недостатки. Эта в постели ласкова, но болтлива. Та холодна, но божественна. Другая готова на все, но при этом ленива.

Улунбек остановился около черноокой красавицы. Волосы у нее заплетены в многочисленные косички, от тела исходить запах молока. Хан взглянул на нее, словно видел ее в первый раз.

– Сегодня. Ты, – проговорил он властно, развернулся и направился к выходу.

Глаза у девушки заблестели. Выбор сделан.

Евнух отворил перед ханом Улукбеком дверь. Правителю даже на какое-то мгновение вдруг стало жалко. Пришлось кастрировать несчастного, чтобы тот не позарился на то, что ему никогда не будет принадлежать. Вышел из комнаты. Дверь тут же за ним закрылась, чтобы не один из четырех тургаудов, что постоянно ходили за ханом не заглянул туда.

Сейчас хан Улукбек направлялся в тронный зал. Там он собирался встретиться с суйбаши. Обстановка в подвластных ему улусах была напряженной, его сыновья не могли миром разрешить все свои конфликты. Урнур, Мэнэр и Улзий вечно воевали друг с другом, находя всевозможные причины и поводы. А ведь Улукбек уже стар. Сколько ему еще осталось жить на этом свете? Год, два, пять? А на старших сыновей положиться не возможно.