Тот, кто не любит смеяться

– Ох, всё настолько плохо, Люпин? Ты в ужасе. Я тебя первый раз вижу таким. Ты боишься умереть. Боишься, что после смерти встретишься со своими жертвами.

– Заткнись! – маэстро резко направил на неё арбалет и выпустил снаряд. Болт вошёл в её грудь. Та захрипела в последний раз и, наконец, упокоилась.

– Зачем ты это сделал? – Норик кинулся к кровати и попытался остановить кровь. Но всё это было без толку.

– Хочешь присоединиться к своей матери? – спросил его Люпин. – Хватит!

Маэстро вновь перезарядил арбалет. Он удобно лежал в руках и навивал приятные воспоминания. В молодости он выступал в цирке с этим оружием. С завязанными глазами сбивал яблоко с головы ассистентки. Однажды произошёл несчастный случай, и он случайно выстрелил ей в голову. То был первый раз, когда он отнял чью-то жизнь. В этот момент ощутил нечто невероятное, не имеющее ничего общего с раскаяньем или чувством вины. Этот незабываемый момент отпечатался в его тени. И всё что он хотел с той поры, это ещё раз ощутить его. Это стало его страстью, приведшей к встрече с Огюстом и остальными. Сама судьба связала их с волей Амока и привела в этот дом.

Люпин оттащил Норика от кровати в коридор. Вместе они отправились обратно в гостиную, но никого там не обнаружили. Даже чёрное пламя потухло.

– Куда они делись? – шёпотом произнёс Норик.

Внезапно по дому пронёсся оглушительный женский крик. Страх пробил их до дрожи в коленках.

– Это Роберта, – шёпотом заключил Люпин. – Она в театре. Нам туда.

Крик повторился. Маэстро с сыном дошли до конца коридора. Путь им здесь преградили обветшалые двойные двери. Женщина вопила за ними, не переставая.

– Я захожу первым, ты прикрывай мне спину. Готов? – тихо произнёс Люпин. Норик собрался с силами, а затем кивнул. – Где твой кинжал?

– Ах, да, конечно, – парень трясущимися руками вытащил из-за пояса оружие.

Люпин вытер пот со лба и затем схватился за ручку двери. В этот момент женские крики резко оборвались. Маэстро с сыном переглянусь. Оба были напряжены до предела.

– Я сейчас себе в штаны наложу, – шёпотом сообщил Норик.

– Нужен один только меткий выстрел и всё закончиться. Не бойся. Просто держись за мной, – Люпин потянул на себя ручку.

Дверь с мерзким скрипом отворилась, и они смело шагнули внутрь. Театр представлял собой обширный зал с множеством стульев. Они были повернуты в сторону сцены с красными кулисами, находящейся на другой стороне от входа. На некоторых из них сидели отвергнутые. Также Люпин с сыном заметили на первом ряду спящих товарищей некроманта. Сам Ингвар стоял на сцене с книгой в руках, не обращая никакого внимания на вошедших. Огюст ползал у его ног. Роберта стояла на коленях рядом с ними и резала себя ножиком.

– Интересная книжонка. Спасибо, Оги, – холодно произнёс некромант.

– Я не помню, чтобы покупал её. Или чтобы мне её кто-то передавал. Она просто однажды появилась в моей коллекции сама по себе, – Огюст прильнул губами к ногам Ингвара. – Я сделаю всё, что захочешь. Только не делай со мной тоже, что и с Робертой.

– Ну, ну, Оги. Где твоя гордость. Ты же артист. Как ваш Бог говорит? Нужно смотреть на этот мир с улыбкой? Ну-ка, покажи, как ты это делаешь, – некромант легонько пнул его, отогнав от себя. Огюст жалобно посмотрел в его глаза и широко улыбнулся. Его губы дрожали, на глазах наворачивались слёзы. – Вот так, Оги. Молодец.

– Что ты сделал с Робертой, монстр? – громко спросил Люпин.

– Ах, маэстро, ты всё же пришёл. Я боялся, что придётся искать тебя по всему дому. Это было бы накладно, – некромант протянул к ней руку. Вокруг женщины возникла тень в виде сороконожки. Она дёрнулась и принялась ещё активнее резать себя. – Этот дом переполнен воспоминаниями. Те люди, которых вы убили и похоронили под его стенами, жаждут мести. Их тени придали мне сил. И я научился кое-чему новому. Я поделился болью с Робертой. Наполнил её страданиями словно сосуд. Видимо её разум не выдержал.

– Сними с неё заклятие, – приказал ему Люпин. Они с сыном подошли поближе к сцене. – Я сказал, расколдуй её!

– Нет никакого заклятия, маэстро. Никаких фокусов и театральных трюков. Есть только боль, – Ингвар спрыгнул со сцены и бесстрашно двинулся в их сторону. Воздух вокруг него мерцал фиолетовым свечением. И он казался гораздо выше. В глазах читалось безразличие. Люпин ощутил внутри себя всепоглощающую пустоту. Он навёл арбалет на голову некроманта и выпустил болт. Снаряд со свистом влетел в лицо некроманта и прошёл насквозь, не причинив ему никакого вреда. – Вряд ли ты понимаешь, о чём я. Но скоро ты поймёшь. Будь уверен в этом.

– Что за хрень?! – взревел Люпин. Он быстро зарядил новый болт и выстрелил второй раз. Снаряд влетел в грудь Ингвара, прошёл насквозь и воткнулся в сцену.

– Как я уже говорил, тени убитых придали мне сил, – некромант бросил взгляд на сына маэстро. Тот, снося стулья, кинулся к спящим товарищам Ингвара. – Прощай, Норик. Наше знакомство было крайне неприятным.

Один из отвергнутых вскочил со стула. Им оказался Номо. Он моментально схватил Норика за руку с кинжалом и, выкрутив её, обезоружил. Другой рукой он схватил его за голову. Тот пытался вырваться, но это было тщетно. Оживший мертвец одним движением свернул парню шею. Услышав хруст, маэстро мгновенно побледнел. Его начало тошнить.

– Нет! – взмолился он.

Перед ним возник Авестант с выколотым глазом. Он легко выбил арбалет из его рук, а затем бросил Люпина к ногам некроманта.

– Нас ждёт спектакль, маэстро. Идём со мной, – Ингвар вернулся на сцену, прихватив с собой свободный стул. И поставил его в центре. Следом Номо с Авестантом затащили Люпина и усадили его. – Если он попытается встать, сломайте ему обе ноги.

Двойные двери распахнулись, и в театр вошла толпа отвергнутых. Среди них даже затесался Тольм. Они незамедлительно заняли пустые места.

– Норик, поднимись к нам, пожалуйста. Тебя тут не хватает, – Ингвар щёлкнул пальцами. Тело парня затряслось, а затем он встал и отправился к сцене. Шея была сломана, а его голова была повёрнута назад. Копна волос болталась спереди. Люпин уставился в пол, только бы не видеть сына таким. – Что-то не так, маэстро? Могу заставить его ходить задом наперёд. Может так лучше будет?

– Нет. Не нужно, – с трудом выдавил из себя Люпин.

Норик взобрался на сцену и встал рядом с отцом. Тот с трудом подавлял рвотные позывы. Ингвар с неприкрытым отвращением оглядел труппу. Затем он прошёлся по сцене и заметил большой сундук за кулисами.

– А это что? – поинтересовался он.

– Там хранятся костюмы и реквизит, – торопливо ответил Огюст.

Ингвар с любопытством откинул крышку и рассмотрел содержимое.

– Хм, добавим сюрреализм, – некромант вытащил одну из масок. Она выглядела как морда волка с разинутой пастью и олицетворяла голод. – Надевайте.

Ингвар повертел в руках морду хищника, после чего надел её на Норика. Теперь больше не было видно, что ему свернули шею. Отвергнутые разобрали остальные маски. Номо досталась личина гиганта. Авестант – лиса. Роберта перестала резать себя. Она что-то неразборчивое бормотала себе под нос и медленно истекала кровью. Ингвар возложил ей на голову корону. Огюст накрыл голову красным колпаком королевского палача. Он избрал себе крепких отвергнутых среди зрителей, которых собирался забрать с собой и раздал им маски. Тольм заслужил образ шута с улыбающимся лицом и разноцветным колпаком со свисающими с него бубенцами. Своих товарищей некромант не тронул. Затем Номо засунул в мешок оставшиеся маски.

– И что теперь? – на лице Люпина читалось отчаянье.

– Теперь мы проведём суд, – Ингвар окинул взглядом зрительный зал. – Вы многих замучили до смерти. Тут несколько десятков. Вы убивали их целыми семьями. Я не стал оживлять детей. Номо закапывал тела под домом и на их могилах росли грибы хауты. Из них Роберта варила «Сияние звёзд». Что вы можете сказать в своё оправдание?

– Это часть нашей религии. Мы разыгрывали перед ними представление. И у каждой пьесы багровый занавес, – запинаясь, ответил практически скороговоркой Огюст. – Мы наблюдали за их болью с улыбками. Превратили их страдания в шутку и сделали частью спектакля. И всё это ради единственного зрителя. Нашего Бога Амока.

– А ты что скажешь, маэстро? – Ингвар со скучающим выражением лица подошёл к сундуку. В нём ещё оставалось различное тряпьё, представляющее собой театральные костюмы. Поковырявшись в них, он обнаружил на самом дне моток верёвки.

– Мне нечего добавить, – Люпин выглядел подавленным.

– Что ж. Я объявляю вашу труппу виновными в массовом убийстве и приговариваю к смерти, – Ингвар подошёл к Огюсту. Тот весь съёжился. – Сначала ты. Как и обещал, я не сделаю с тобой тоже, что и с Робертой. К чему повторять эксперимент, не так ли, Оги?!

– Что ты собираешься сделать со мной? – взвизгнул Огюст. – Я могу и дальше быть тебе полезным. Я ведь был полезным?!

– Ты можешь стать хорошим слугой, но я не могу доверять твоей человеческой природе. И поэтому… – Ингвар вынул из сапога рондель. – Направь мою руку! Только осторожно! Когда ещё представиться такой шанс?!

Руку некроманта, держащую оружие, обвила тень в форме сороконожки. Ловким движением он вскрыл грудную клетку Огюста. Тот не успел даже вскрикнуть. Коротышка замер на месте и даже ни разу не шелохнулся. Тьма наполнила его рану, вырвала его бьющееся сердце. Ингвар аккуратно взял его в свободную руку. Оно продолжало содрогаться в его ладони. Фиолетовая дымка охватила орган, и тот исчез без следа. Рана на груди Огюста затянулась. Он стоял, покачиваясь из стороны в сторону.

– Получилось? – Ингвар оглядел коротышку. – Я не сомневаюсь в тебе. Просто спрашиваю. Я чувствую его тень в себе, но не могу приказывать.

– С кем ты разговариваешь? – Люпин огляделся по сторонам.

– Во мне живёт сороконожка. Он очень болтливый. Он знает твоего Бога. Амок один из тех, кто обидел его. Так что всё это можно считать личным.