Стихи

А в огнях кутежа близоруки и горды,
Их вгоняют в соблазн, не считая потерь,
И целуют, целуют их мокрые морды…
***

В неуютной тетради давно уж нерусского городка
С грузными зимами и нечесаных рожиц колючками
В людной зале, где Бог не бывал никогда,
Где не шумит детвора и красавицы делают ручкой,

Где сырость котельной, устав, уже сделалась ветошью,
Но с выдумкой клянчит и паром пугает,
Где всласть не живут уж, но все еще сплетничают
И под лестницей по стаканчику пропускают,

Где уже не предложат зайти, но еще улыбнутся,
И оплывают в кофейной золе заводы и баржи.
Где и до крови себя ущипнув, невозможно проснуться,
Но Морфей хоть немил и плюгав, все ж ухожен и важен,

Так вот в этой тетради при всей немоте,
При унынье затей и несчастье напрасности
Начертал, видно, спьяну, один грамотей:
Пусть утра туманны, но жизнь-то прекрасна.
***

О, как я грешен, Господи, мне даже снится пыль!
Я грешен тем уже, что собираю звуки
На складках, в ржавчине иль в хромоте посыльного,
Пропахшего подъездом и разлукой.

Я грешен тем уж, что припоминаю
И правлю репортажи с робких этажей,
Где шаркают и шьют, и пасмурно обычно, и светает
Чуть позже, и зевают в неглиже.

Я грешен. Прячу тишине в карманы
Сухарики и ухожу не помня луж,
На гул жилья, на кашель к океану,
Где вихрем огоньков улитки душ.

Мой грех, мои труды есть воплощенный случай,
В них все – поминки по наивной чехарде.
Когда нарядные еще великомученики
Влюблялись и не ведали пределов.

В грехе моем еще музыка спорит
С гармонией ступенек и шедрот,
В нем вечер – дом, охота – горе,
А завещание – звуков хоровод.
Доченьке Наташе

От невзрачности до звона
Загулявшее окно
Тешит рамочкой казенной
Свет и воздух заодно.

Запускай свои узоры
За подкладку колготы,
Ветер – Юлька-беспризорник