Путь Черной молнии 1. Новая версия

– Вот и хорошо, осталось только выяснить имя этого человека и подписать протокол. Видишь, как свободно стало на душе, а как легко осознавать, что физические страдания закончились, – с издевкой сказал Овчинников и обратился к Зеленцову, – садись на мое место и продолжай допрос.

– Писать умеешь? – спросил Зеленцов арестованного.

– Не обучен грамоте, товарищ начальник.

– Какой я тебе товарищ? Откуда же тебя занесло в Сибирь?

– Год назад с Украины выслали, всей семьей в Выселки привезли.

– Видимо ты был ярым противником вступления в колхоз, раз тебя сослали в Сибирь. Ладно, снимете с него отпечаток большого пальца. Редькин, доведешь его дело до конца и все протоколы через меня подашь на подпись товарищу капитану. Обвиняемого проведешь по первой категории.

– Слушаюсь товарищ старший следователь.

Овчинников приподнял брови от удивления и, улыбнувшись, отдал распоряжение:

– Зеленцов, и ты Редькин, со мной в коридор.

Выйдя за дверь, Овчинников потрепал Зеленцова по плечу.

– Поразительно, но ты делаешь успехи, видно недооценил я тебя, поторопился с выводами. Теперь-то ты понял, как надо работать?

– Понял товарищ начальник горотдела, – улыбнулся Зеленцов.

Овчинников достал из папки лист и передал его следователю.

– Редькин, вот список, допросишь этих гадов. Расторопных следователей тебе в помощь я пришлю. Если будут упорствовать…

– Не-не, Иван Васильевич, у нас разговорятся, как начнем ноготки тянуть с пальцев, так душа с разговорами сразу наружу запросится.

– Вот и ладно. А ты Зеленцов, чтобы к концу недели всю сектантскую группу подвел под первую категорию, иначе смотри, – Овчинников погрозил пальцем и направился по коридору к выходу. Навстречу ему два конвоира волокли избитую женщину, она была в обморочном состоянии. Овчинников остановился и, присмотревшись к арестованной, скомандовал:

– Бойцы, ну-ка стоять!

Один конвоир отпустил несчастную и, отдав честь, доложил:

– Товарищ капитан, арестованную Марусеву только что с допроса «ведем» в камеру.

– Приведите ее в чувство и доставьте ко мне в кабинет.

Не смотря на истерзанный вид женщины, Овчинников узнал в ней Клавдию Марусеву, она работала у него в горотделе машинисткой, в то время когда он занимал должность начальника НКВД в Прокопьевске. Через некоторое время за хорошую работу его повысили в должности и перевели в Томск.

В своем кабинете Овчинников сел за стол, закурил и призадумался. Теперь он наверняка узнает, где сейчас находится Лидия Смирнова, работавшая у него секретарем. Лида внезапно исчезла из Прокопьевска, когда под чутким руководством Овчинникова на руднике была арестована группа начальников-вредителей. Смирнова была дочерью директора банка и работала в горотделе НКВД. Она приглянулась Овчинникову, хотя была замужем, и он при каждом удобном случае напоминал ей о своей симпатии. Начальник упорно преследовал свою цель и уже без обиняков предлагал Лидии вступить с ним в интимные отношения. Девушка держалась достойно и каждый раз напоминала, что любит своего мужа, с которым прожила после свадьбы чуть больше года. Тогда Овчинников сфальсифицировал обвинение на ее мужа и незамедлительно арестовал. Добиваясь благосклонности Лидии, начальник шантажировал тем, что отпустит мужа, но несговорчивая девушка не хотела даже слушать бесстыдного лейтенанта, охочего до каждого смазливого личика. Своими отказами она только разжигала в нем страсть, чувствовалось, что Овчинников не просто так домогается, он влюбился в Лидию. Правдами и неправдами, добиваясь согласия девушки, он даже разрешил личную встречу Лидии с мужем, перед тем, как его этапировали в Новосибирскую тюрьму. После свидания с мужем, которого ей не суждено было больше увидеть, Лидия все равно не стала любовницей Овчинникова и, не увольняясь с работы, исчезла из Прокопьевска.

Стук в дверь отвлек Овчинникова от мыслей.

– Войдите.

– Товарищ капитан, арестованная Марусева доставлена, разрешите ввести? – спросил конвойный.

Капитан кивнул и бледная, изможденная от пыток и недосыпаний женщина, едва передвигая ногами, прошла до середины кабинета.

– Садись, – капитан указал рукой на стул и махнул конвоиру, чтобы он закрыл дверь с обратной стороны.

– Ну, что Клавдия, все упорствуешь, не хочешь говорить, где скрывается твой отец?

– Я не знаю, – едва слышно произнесла женщина и, не сдержавшись, заплакала, – Иван за что?

– Все, что было в Прокопьевске, это в прошлом и я тебе не Иван, а начальник горотдела НКВД капитан Овчинников. А теперь слушай меня внимательно: мне только стоит вписать твою фамилию в этот бланк, и сегодня же ночью ты исчезнешь. Надеюсь, ты не глупая и понимаешь, что навсегда. Но, если ты скажешь, где скрывается твой отец, тебя в «Шестерку[7 - Шестерка – Томская Исправительная Трудовая Колония № 6]» направят, отсидишь пять лет и будешь спокойно жить дальше.

– После ареста всего начальства рудника, отец срочно уехал и никого из родных не предупредил.

– Врешь, знаешь! Неужели отец не поддерживает с тобой отношения. Я вижу, ты так и не поняла, в какой серьезной ситуации ты оказалась.

Клавдия замотала головой и заплакала сильнее.

– Ладно, не хочу тратить на тебя личное время, пусть тобой занимаются следователи. Меня интересует еще один вопрос: ты знаешь, где сейчас скрывается Лида?

Клавдия съежилась и сразу не сообразила что сказать.

– По тебе вижу, знаешь. Вы же с Лидой были близкими подругами. Давай так договоримся, я избавляю тебя от ночных жестких допросов, а ты мне скажешь, где скрывается Лида. Станешь выкручиваться, возобновлю практику допросов, все равно заговоришь.

Овчинников, не дождавшись ответа, осуждающе покачал головой, положил палец на кнопку звонка, и дал понять Марусевой, что допрос закончен.

– Она в Томске.

– Лида здесь?!

– Да, она ходит на лекции и готовится к поступлению в медицинский институт.

– А ее отец, он тоже здесь?

– Да, они живут вместе в одной квартире.

– Адрес, быстро.

– Я не знаю, где они живут, но вы можете найти Лиду в библиотеке, она часто там бывает.

– Ну, после того, как ты сдала мне Лидию, может, все-таки скажешь, где скрывается твой отец?

Клавдия глянула изумленными глазами на Овчинникова и молча, замотала головой.

– Ладно, мы и без тебя разыщем твоего отца, но смотри гражданка Марусева, если он попадется, и мы узнаем, что ты была в курсе, где он скрывается… В общем, ты меня поняла.

Капитан вызвал конвойного и приказал отвести женщину в камеру со смягченным режимом содержания. На самом деле все обстояло намного сложнее: Овчинников бросил ей вслед презрительный взгляд и, закрыв папку под номером 241, подумал: «Следствие по ее делу окончено. Сегодня ночью она все равно подпишет признание об участии в контртеррористической организации, а завтра ее отвезут к месту исполнения приговора».

В организованности подобного мероприятия Овчинников не сомневался, потому что сам принимал активное участие в процессе. Такие дела решались экстренно, можно сказать за одни сутки: справка НКВД об аресте, обвинение в заговоре, выдавливание показания, подписание признательного протокола, обвинительного заключения, решение тройки и ВМН[8 - ВМН – Высшая мера наказания; расстрел] в виде расстрела. Постановление тройки не оспаривалось, и в кратчайший срок приговор приводили в исполнение.

Что для капитана какая-то Клавдия Марусева, когда в мае месяце перед ним сидела бывшая княгиня Елизавета Александровна Волконская, высланная со своим мужем А.В. Волконским из Ленинграда в Томск. Овчинников дал свое согласие и подписал справку на арест Волконской за участие в контртеррористической организации «Союз спасения России». И таких «клиентов» было много и с «благословления» Овчинникова они ушли в небытие. Несколько месяцев назад он был старшим лейтенантом и начальство, оценив по достоинству его труд, присвоило ему звание капитана.