Души

– Вас ранили? – робко спросила она, заранее зная ответ.

– Да. Но это пустяки. Заеду к Данае, и всё будет в порядке. Пошли кого-нибудь на завод, где я Веркиолиса пристрелил. Пусть посмотрят, как там обстановка.

– Хорошо, Иван Петрович. Уже делаю. Но Даная… Вы уверены, что больница не лучше? Всё-таки ведьма…

– Нет у меня времени на больницу. Всё. Держи в курсе. До связи.

– До связи.

Глава 5. Рождающая чистоту.

Мы прорывались сквозь городской сумрак по отражениям жёлтых фонарей на зеркалах свежих луж. Разбивали их вдребезги на мириады капель, не задерживаясь на пустых перекрёстках и проскакивая одинокие светофоры. Ближе к центру машин на дороге стало больше, и скорость пришлось снизить. А уже у заветного барака остановились, всего на полшага обогнав ночь.

Я изнывал на заднем сиденье. Каждый ухаб неровной дороги, каждую выбоину я чувствовал как удар молотом. Одежда пропиталась кровью и оставила на обивке мокрый след. Водитель не заметил этого. Он больше переживал, что я умру на его глазах. Комиксы к такому не готовили. А для меня боль была лишь ещё одним признаком жизни. Может, поэтому меня беспокоил испачканный салон? Теперь придётся его чистить, а то и менять. Сплошная морока.

Водитель помог выбраться. На левую ногу опираться не получалось. Сразу передёргивало, а колено норовило согнуться. Неприятно, но терпеть можно.

Квартал проституток умел приветствовать гостей. Сегодня в программе был мужик в одних семейниках. Он вывалил на балкон третьего этажа и, с трудом держась на ногах, орал во всю глотку. Ухватился за хлипкую ограду, чтобы сохранять равновесие. Вот только она и без того уже колыхалась от малейшего дуновения.

Внизу собрались люди. С нескрываемым интересом следили за чудаком, обсуждали его неприглядные складки и жалкий вид неудачника. Поддерживали немногие, в основном подтрунивали и призывали скорее прыгать. Некоторые вовсе снимали на телефон в ожидании лайков.

– Чего он там надрывается? – спросил я сразу у всех и ни у кого конкретно.

– Говорит, обокрали его, а потом ещё и плату потребовали, – ответила девушка из толпы.

– Вы все мерзкие шлюхи! – Кричал мужик. – Последние штаны сп…

– И что, правда, украли? – зачем-то уточнил я, хотя не имел ни малейшего желания влезать в чужие разборки. По крайней мере, сейчас.

– Верните мои деньги! Сколько можно над человеком измываться! – не унимался мужик.

– Да кто её знает? – ответила мне девушка. – Анжелика никого никогда не кидала. Хотя… Всякое бывает.

– Заканчивай концерт, голодранец! – покрикивала дама с пышными формами. – Сигай, помолясь, да домой уже ползи.

– Ты мне не указывай! Деньги мои верните! Зарплату всю увели! Мне жрать теперь не на что!

Балкон и сам уже качался. Трезвый бы замер в страхе, а лучше ушёл бы оттуда, пока не поздно. А мужик, наоборот, раскачивал ещё сильнее, будто специально стремился хоть что-то сломать.

– Остановись! – призвал его я.

Опоздал. Под оглушительный визг проституток балкон не выдержал и с грохотом провалился на этаж ниже. Уцелела лишь ветхая ограда, на которой и повис недовольный клиент. Он мгновенно протрезвел, мычал что-то жалобное и отчаянно сучил ногами. Ясно было и ему, и всей толпе зевак, что до падения оставались считаные секунды, а спасения нет и быть не может.

– Я не хочу на это смотреть, – шепнул я водителю.

Тот увлёкся зрелищем и не откликнулся. Пришлось дёрнуть его за рукав и потянуть к подъезду. Смотреть спектакль без билета у меня не было желания.

Уже на лестничной клетке мы услышали, как охнула толпа и что-то шлёпнулось на землю. Водитель тоскливо обернулся. Досадно ему было, что развязки не увидел. А я прислонился к грязно-зелёной стене перевести дыхание и оставил там сочное кровавое пятно.

Поднялись на третий этаж. Каждая ступень давалась всё труднее, а последний пролёт я уже полностью висел на шее водителя и давил боль, стискивая до предела зубы. Перед глазами плыли круги. Может, и темнело, но в тусклом свете закопчённых ламп этого было не разобрать.

Даная распахнула дверь, прежде чем я нажал на звонок.

– Ваня! Сколько я тебе говорила не бродить по притонам!?

Я был уверен, что она меня ждала. Это её главная черта – знать всё заранее. Даже когда в седьмом классе я вручил ей пожухлый букет тюльпанов и пригласил в кино, она рассмеялась. Сказала, что пойдёт, но уже в кинотеатре я встречу свою судьбу. И ведь права оказалась. Катя сидела рядом, и весь сеанс мы проболтали о всякой всячине. Не помню, что за фильм тогда шёл, но никогда не забуду, как экран отражался в её глазах. Как на щеке, на шее её игралось зарево взрывов. Даная не обиделась ни на секунду, но я долгие годы выпрашивал её прощения.

Так же она предсказала и Катину смерть. За месяц до того самого дня она позвонила и через слёзы просила её не лететь в командировку. Отговаривала, как умела, но Катя не согласилась. Либо карьера, либо вера в гадалкины сказки. Так стоял вопрос. И Катя выбор сделала. Кто бы мог её винить? Но я винил. Я слишком хорошо знал Данаю. Даже когда та поселилась в квартале проституток и перестала одеваться, я единственный был уверен в её здравомыслие. И Катю я винил за вечное неверие. Только что могло это изменить?

– Не угадала ты, мать. Не в притоне, а в кафе, – ответил я с ехидной улыбкой.

– Да? – Даная задумалась и между прочим добавила: – Значит, это в другой раз будет.

Я ввалился в квартиру без спроса и не ожидая приглашения. А водитель застыл на месте. Он с открытым ртом рассматривал упругое тело Данаи, и ей это нравилось. Сладкая победа маленького безумия.

– Ты не пригодишься. Иди на кухню, – велела она ему. – Не забудь поздороваться с Зешей. А ты, Ваня, иди в гостиную и раздевайся.

Я прошёл в небольшую комнату с пузатым телевизором и лесом горшочных цветов. Из-за этих джунглей воздух здесь был таким же влажным и тяжёлым, как в гуще экваториальных зарослей. От него голова закружилась ещё больше.

Я стянул с себя куртку, осмотрел её. Пули прошли между пластин. Обидно даже. Зря, получается, я эту тяжесть таскал.

Следом снял рубашку. Бросил на пол и свалился сам на диван перед телевизором. Между фикусом и филодендроном.

Даная шуршала за дверью.

– Здравствуйте, Зеша, – прозвучал за стеной растерянный голос водителя.

Он не понимал, с кем говорит и зачем. Стоило ему объяснить. Речь шла о фонаре за окном. О его плотном жёлтом свете, проскальзывающем через распахнутую форточку. Даная уверяла, что он живой, и рассказывала, будто однажды понесёт от него спасителя. Никто не мог представить, как это должно случиться. И никто в это не верил. Кроме меня. Даже самые дикие небылицы, сказанные Данаей, сбывались. Глупо спрашивать, как оно случиться. Всё равно не угадаешь.

– Лежишь уже? Хороший мальчик. Сейчас я буду делать тебе больно, – она принесла несколько пыльных банок и пакет с красной смесью. – Не думай, что мне это не нравится, но кричать я тебе не позволю. У нас в соседней квартире дети маленькие. Так что пожуй вот это.

Даная без спроса сунула мне в рот ложку вязкой горькой жижи, от которой замутило с новой силой. Я попытался выплюнуть её, но не смог. Она стекала по горлу, наполняла желудок приятным теплом. А через секунду по всему телу пробежала волна. Начало покалывать в пальцах ног, потом выше. Дошло до шеи. И только тогда я понял, что не могу пошевелиться. Боль не утихла, даже наоборот, как будто усилилась. Хотелось прижать рану рукой или хотя бы повернуться поудобнее.

Даная могла дать обезболивающее. Она знала сотню зелий, убирающих самую сильную боль. Но не дала. Любила издеваться.

Я отвёл взгляд и уставился на жёлтые пятна на белом потолке. Личная замена облаков для затворницы. Жить под крышей, наверно, не самое милое дело. Особенно если знать, как они обваливаются.

В телевизоре с надрывом рассказывали о трагической любви. Очередная мелодрама, снятая чуть ли не на телефон. Как только их смотреть можно? Хотя сюжет западных фильмов не лучше. Просто они западные, вот и смотрят их охотнее. Все промахи списывают на перевод, отвратительную актёрскую игру называют талантливой. Так и получается, что одни срывают миллионные кассы, а другие крутят около полуночи.

Только я нашёл благодатную тему для ворчания, отвлёкся от боли, как почувствовал в себе что-то лишнее.

Острыми, как спицы, пальцами Даная влезла в рану на боку. Обжигающая боль заставила меня крикнуть. Если бы не зелье, я именно так бы и поступил. Но я не мог. Даже мычать получалось едва слышно.  А Даная ковырялась долго, со смаком. Вводила пальцы всё глубже. В какой-то момент мне представилось, как она пронзает меня насквозь и уже ищет пулю в диване.

– Вот и первая.

Даная поднесла к моим глазам окровавленный кусок железа. Задержала, чтобы я получше рассмотрел, и убрала, только когда несколько капель крови упали мне на щёку.

Теперь настал черёд второй дырки. Даная пересела ближе. Я поймал её глазами и не отпускал ни на секунду. Уловил запах её мыла. Цветочного. Она ведь только из душа вышла, когда мы заявились. А теперь от чистоты не осталось следа. Влажное от пота тело в маленьких красных капельках моей крови. Кончики волос тоже намокли. И только этот запах остался доказательством чистоты.