Секта. Ангелы умирают первыми

Вот он! Мотив Михаила. Самый сильный мотив, который способен изменить мир, который рушит горы – любовь!

– Михаил… Как же так? – растерянно спросил я. Я даже не знал что сказать. Я был просто удивлён.

– Как? Да вот так! Как и другие люди, Александр, которых тысячи! Сестра ее, например, великолепная, талантливая художница, но, увы, работает официанткой в простом ресторане. Нереализованность, при явном таланте. А талант, он не может просто так сидеть внутри человек, он ищет выхода. И рано или поздно выходит, иногда и вот таким способом. В поисках реализации люди иногда и попадают в секты и еще во много чего. Я видел ее картины, они действительно талантливы. Да и Настя тоже. Помимо того что она писала замечательные стихи, она еще была классным фотографом, своеобразным, но, несомненно, очень талантливым, у нее фотоработы были как картины, я сначала не понял даже, что это фотографии природы или людей, я думал, что это фотографии с чьих-то картин. Блин, это было чудо какое-то, настолько они были хороши…

В Беларуси с работой еще хуже, чем у нас, в Минске работы практически нет. Есть на стройках там или на заводе, но получают гроши, 50 баксов в месяц, а цены ну немного лишь ниже, чем в Москве. Поэтому цену деньгам Настя знала. Но ее прагматизм был больше иного свойства, чем просто знание цены деньгам, это я так, для примера. Не знаю, как объяснить. Это, наверное, прагматизм исконно русской женщины, знающей, что жизнь не праздник, что если сейчас шиковать, то завтра есть нечего будет. Да, вот именно это. Несмотря на свой юный возраст, видимо, это генетика.

Как я уже говорил, Настя из семьи творческой интеллигенции, а это, как вы знаете, не проходит бесследно. В ней, несомненно, была эта врожденная женская мудрость, глубинная, на генном уровне. Эта ее мудрость, собственно, и ввела меня в заблуждение, мне но письмам казалось, что ей лет 30, не меньше. У нее была удивительно музыкальная речь, у всех белорусов она очень музыкальная, но, в отличие от её сестер, у Насти не было этого малорусского акцента, говорила она по-московски, я лишь едва-едва различал в ее речи оттенки местечковости. Она безумно любила музыку, больше рок, конечно. У меня даже возникала мысль как-то сделать несколько песен на ее стихи и попробовать, чтобы она их спела. Но, увы, не успел.

Первые подозрения, что с моей Настей что-то не так, у меня возникли прошлым летом. Я поехал на гастроли на Саяно-Шушенскую ГРЭС. Внезапно, буквально утром позвонила мой концертный директор Лена, и вечером я уже был на Саяно-Шушенской ГРЭС и выступал там уже с концертом. На обратном пути я упросил Лену дать мне один день отпуска и съездил в Абакан и Минусинск на кладбище к Матрене. Оттуда я позвонил Насте, она устроила мне выволочку:

– Предупредить-то мог, я целую ночь не спала!

Мой директор-то вернулась в Москву, а я задержался, и как назло сели аккумуляторы в сотовом телефоне. Ну, Настя меня спрашивает:

– Ты где сейчас?

– Я не стал вдаваться в подробности и ответил:

– В Абакане у друзей.

И меня поразило то удивление, с которым она меня переспросила:

– Где-где ты?! В Абакане? В каком Абакане? В том, что на противоположном берегу, напротив Минусинска?

– Я обалдел немного от такой реакции с ее стороны, говорю, нy да, Абакан у нас один,

– А ты что, разве бывал в Абакане раньше? Откуда там у тебя друзья?

– Ну, бывал, конечно, пару сотен раз.

Она меня и спрашивает:

– И в Минусинске был?

– Ну, конечно, был, Настя! Зачем ты спрашиваешь очевидные вещи? Быть в Абакане и не быть в Минусинске,это как быть в Мневниках и не быть напротив через Москву-реку – в Филевском парке.

Она так как-то задумчиво и загадочно:

– Ну да, ну да…

– Ну и тут я не знаю почему, спросил, мне бы промолчать, не обращать на эту Настину реакцию никакого внимания, так черт за язык дернул, возьми и спроси:

– А почему «ну да»? Ты что, была в Минусинске?

– Да, я была там прошлым летом, на юге Красноярского края.

Я так и опешил. Спрашиваю у нее:

– Ты была в Минусинске? Зачем?

– Была в гостях у подруги, снимала там природу, кстати, очень хорошие фотки получились.

Потом, уже летя в самолете, у меня впервые возникла мысль: Господи, у какой подруги? Как ее подруга попала в Минусинск? Если подруга, значит, она с ней в Минске познакомилась, что делает эта подруга в Минусинске? У меня мелькнула мысль о Виссарионе, но я гнал ее от себя, думал, нет, не может быть! Неужели из миллиардов людей, общающихся в интернете, меня угораздило влюбиться в ту, которая как-то связана с этим дьяволом во плоти Виссарионом?! Я не мог в это поверить, не мог и не хотел. Только не с Виссарионом! Только не в этой секте! Только не это!!! Я придумывал сам себе разные версии. Думал, ну, может, подруга геолог какой-нибудь, может, по работе туда поехала, может, с подругой по интернету познакомилась…

В общем, я гнал от себя мысль о Виссарионе, как мог. И прилетев, домой, уставший, после гастролей и длительного перелёта, я, увидев радостную и счастливую Настю, конечно, забыл обо всём. Совсем даже вылетел из головы этот странный инцидент. С расспросами о Минусинске. Правду всегда говорят, что любовь слепа, так оно и есть, я на себе в этом убедился. А пока, мы были с ней счастливы. Я благодарил Бога, за то, что наконец-то я обрёл покой и счастье, которого я так долго ждал. Мы жили вместе, я просто парил над землёй от счастья. Начал писать новый сольный альбом. Мы ходили вместе по магазинам, выбирали всякие милые и смешные штучки для нашего дома, ей самые причудливые шляпки. На моих концертах она всегда сидела в первом ряду и хлопала в ладоши громче всех. Рядом с ней я чувствовал себя тоже молодым, восемнадцатилетним юношей. Мне больше ничего в жизни не надо было, только бы она была рядом со мной всегда. И так было, она была со мной рядом, мы любили друг друга. Я думал, что так будет всегда. Но так не бывает к сожалению…

– Так вот в чем ваш мотив, Михаил. Вы боретесь с Виссарионом из-за того, что Настя туда попала.

– Поймите правильно, Александр, жизнь сделала меня в определенной мере циником. Я не собираюсь спасать мир от Виссариона, борясь, как Дон Кихот, с ветряными мельницами, у меня давно нет цели спасти мир, глупо это. По одной простой причине: я не Бог, не мессия. У меня нет таких глобальных задач. Я хочу спасти только одного единственного человека, это свою Настю. Я давно перестал верить в случайности. И считаю, если Бог свел меня с Настей, именно с ней, именно с тем человеком, который в секте, учитывая всю прошлую мою историю и мои знания в вопросах религии, значит, так было нужно.

Значит, чего-то хотел от меня Он, и я думаю, что хотел Он именно того, чего и я хочу – спасти Настю, а тем самым, и себя немного. Я ведь был, Александр, хорошим снайпером на войне в Афгане, но увы, очень хорошим. Чемпионом Вооруженных сил, мастером спорта, вот так вот. Для себя так решил. Вот я написал песню, спел ее, услышал ее какой-нибудь человек, почувствовал, что не один он на земле этой, что кто-то думает так же, как он, и вот легче ему станет, что не совсем он одинок. Вот если хоть одному человеку на земле от песен моих менее одиноко станет, то, считай, я жизнь прожил не зря. А таких людей, к счастью, оказалось гораздо больше. Вот я делаю немного добра, вы своими статьями, – глядишь, когда-нибудь часики-то и перевернутся, и добра больше станет.

Но Настя моя была там два года назад. Так вот она мне как-то обмолвилась, что если есть рай на Земле, то только здесь. Я много думал над этими ее словами. Думал я над словами Насти, что это место рай. Пытался противоречить, но, увы, она права. Тут действительно рай. Начиная от совершенно фантастической природы предгорий Саян, с равнинными черноземами, такими, что какой-нибудь Кубани и не снилось, с альпийскими лугами и такими цветами, что и представить трудно, от кедровой тайги могучей и чистой, с кучей всякой живности, от медведя до кабарги и марала, с этого удивительного горного озера Тиберкуль, что недалеко от горы, совсем рядом, где можно рыбу брать в руки и она совсем не боится, где вода настолько прозрачная, что с 10 метров дно видно, где на рассвете в лучах красного солнца летят над озером розовые фламинго, до того, что каждый, кто туда приходит, в этот «Город Солнца», находит то, что он искал. Это парадоксально, но это так. Да вы и сами, Александр, в этом могли убедиться. Если ты Художник, вот тебе мастерская – твори; если музы кант – вот тебе студия; если ты Раскольников, будь сверхчеловеком; если у тебя были сексуальные проблемы, связанные с тем, что долго уже в браке с женой, поднадоели порядком друг другу, то здесь их нет: хочешь три жены – пожалуйста, хочешь мужей новых – пожалуйста!

Сексуальная составляющая секты очень велика. Это тоже один из инструментов Виссариона по завлечению и удержанию адептов. Приезжают люди семейные, ограниченные в сексуальных фантазиях моралью общества, собственными комплексами, и тут на тебе – все получают. Ищешь Бога – да вот он там, в коттедже на горе. Хочешь покончить жизнь самоубийством? Да за ради Бога. Учитель проповедует на каждой молитве, причем: «Не осуждай уходящего добровольно из жизни».

– Мне кажется, Михаил, что еще многие люди просто приезжают, чтобы быть рабами. Понимаете, так легче. Рабу всегда легче, чем хозяину, как бы парадоксально это ни звучало. Раб не принимает решений, не мучается проблемой выбора, он просто делает то, что ему скажут, и ему так легче. А за семьдесят лет тоталитарного режима советской власти многие люди просто привыкли быть рабами. Целые поколения выросли в рабстве. А в современном мире надо нести ответственность и за себя, и за своих близких. Надо выбирать, надо выживать! Раньше за людей это делал советский строй и партия. А теперь появилась свобода, и многие из этих адептов просто не знают, что им делать с этой свободой. Они попросту не могут ей воспользоваться, и им легче переложить эту ответственность на кого-то другого.

– А ведь вы правы, Александр, многие приезжают, чтобы быть рабами, увы, увы, увы. И казалось бы, ну ничего страшного в этом нет, и есть свобода, чтобы взрослый человек сам выбрал, где ему жить и как ему строить счастье, некоторые счастливы быть рабами, это их право. На здоровье, как говорится. Люди сами рады обманываться. Но дети – им не оставляют выбора, а так не честно! А так тут рай, только с одним «но»: раем этим – правит дьявол!

Вот и выяснил я истинные мотивы Михаила в этом деле. Про похожую историю с девушкой Наташей, с которой познакомился я не так дано, я пока рассказывать Михаилу не стал.

Теперь мне все стало ясно. Я никак не ожидал, что этот мотив будет таким ужасным и таким болезненным. Я все-таки думал, что этот мотив – амбиции, месть за маленькую девочку. Но никак не ожидал услышать сказку о любви, в которую вдруг врывается безобразное чудовище – Виссарион.

У меня у самого была похожая ситуация, а я считал, что она уникальна, что только у меня такое. Теперь у меня к Виссариону было еще больше самого настоящего отвращения и за Наташу, и за Настю. Мотив-то я выяснил, но от этого мне стало не легче, а только тяжелее на сердце. Сколько же гадости и зла от этого одного несчастного человека, Объявившего себя мессией! А ведь это всего лишь человек, всего лишь один человек. Такой же, как и все люди, из плоти и крови.

Действительно, Михаила преследовал почти злой рок. Какой ужас! Вот действительно судьба… Тогда, пятнадцать лет назад, когда эта секта первый раз вероломно ворвалась в его жизнь, тогда еще геолога Михаила, он с трудом пережил смерть бедного маленького ангела. Прошло время, прошли годы. Михаил наконец-то обрел свое счастье, нашел настоящую любовь. И тут вдруг опять эта секта во главе с подонками и их предводителем Виссарионом врывается в его жизнь, ломая все на своем пути: чистую и светлую любовь, такое хрупкое и выстраданное счастье. То, которое Михаил искал почти всю свою жизнь. Как ему жить с этим? Наверное, ужасно. Это жжет ему сердце, это опустошает его. Но любовь – это испытание. Испытание прежде всего для обоих. Выдержать, с честью пройти его, стоит больших усилий.

Вот как порой судьба играет с людьми. Сегодня даёт, завтра отбирает.

Я могу себе только представить те противоречивые чувства, которые обуревают Михаила. Ту бурю эмоций, которую он испытывает. Это должно быть ужасно трудно. Я представляю, как он сожалеет, что не расправился с этим дьяволом тогда, пятнадцать лет назад, когда в состоянии аффекта хотел его застрелить из винтовки. И при всём при этом, при всём том зле, которое исходит от этой секты и самого Виссариона, все эти годы он остаётся безнаказанным. В чём же феномен этой безнаказанности Виссариона? Это ещё только предстояло выяснить…

***

Тем временем мы продолжали встречаться с Наташей, когда у меня и у нее было свободное время. Мы в очередной раз созвонились и договорились о встрече. Вечером того же дня я ждал ее возле местного ресторанчика.

В ходе вечера, особенно когда мы затронули тему спиртных напитков, запрещённых в секте Виссариона, и которое было заказано в ресторане мною, я решил попытаться оспорить ей всю эту нелепую секту.

– У Виссариона ведь запрещены любые спиртные напитки…, – начал я

– Да, Саша, это действительно так, но я думаю, что по случаю встречи с тобой мне все-таки можно выпить совсем чуть-чуть… я думаю, учитель меня не осудит…

– Наташ! Ну какой учитель?! Ну какой??? Чему он вообще может научить, бывший мент, выгнанный из ментовки за изнасилование! Это ваш учитель?!

– Саша, давай не будем пока об этом говорить. Понимаешь, мне сейчас очень трудно разрываться между тобой и нашей общиной. Я борюсь сама с собой. Я должна как-то сама сначала определиться, многое обдумать. Давай не будем сегодня портить такой прекрасный вечер.

– Как скажешь, я надеюсь, мы с тобой потом как-нибудь вернемся к этому разговору и обязательно об этом поговорим.