Гриша

– Прошу не шуметь, твой братец Степаша спит, и Лариса, надеюсь, уже тоже пообщалась по скайпу со всеми своими подружками и угомонилась.

– Квартира, скайп, братец, Лариса, кушать хочу, холодно.

Малыша трясло от стояния босиком на холодном полу лестничной площадки – Гриша прилично вырос за то время, пока они добирались из больницы.

– Сейчас, мой родной, я тебя вымою, одену, накормлю.

Наташа тихонько вошла в квартиру и шёпотом рассказывала сыну:

– Тут твоя комната.

Они заглянули за дверь и увидели спящую на диване няню. Рядом стояла кроватка для новорождённого, но она явно была мала тому Грише, что тихонько шёл рядом и внимательно всё рассматривал и запоминал.

– Это папин кабинет, мы сейчас ему дозвонимся и всё расскажем. Это гостиная, а это спальня. Пройди пока сюда, а я посмотрю одежду для тебя.

Уставшая и голодная, она подошла к Степану, чмокнула спящего ребёнка в щёку и как-то демонически тихо произнесла:

– Это мы, Стёпушка, с твоим братишкой из роддома пришли. Да-да, с тем, что два часа назад родился. Пойду приготовлю ему омлет с колбаской.

Наташа нашла в шкафу одежду, в которой старшенький детсад «заканчивал», добавила бельишко, тапочки, кеды, пару полотенец и всё это понесла в спальню.

02.24

Умытый и одетый в Степашины одежды, Гриша ел с аппетитом и повторял названия блюд и продуктов. Причём у него уже был полон рот зубов, длинные ровные волосы и прекрасная дикция.

– Колбаса копчёно-варёная, суп на курином бульоне, икра овощная, гренки с чесноком, компот из фейхоа, – тихо, но чётко повторял за мамой ребёнок.

Наташа смотрела на сына и усиленно думала над произошедшими событиями. При этом она тщетно пыталась дозвониться мужу, тот был недоступен. Если Гриша сейчас выглядит на шесть-семь лет, значит, он растёт со скоростью один год за двадцать минут! И что будет дальше? Она почувствовала дикую усталость и тревогу. Как же ей нужен сейчас Михаил, умный, спокойный и надёжный. Изголодавшийся ребёнок решил намазать себе хлеб маслом и задел ножом мизинец левой руки. Порез был небольшой, крови мало, но боль и испуг заставили парня вскрикнуть.

– Тише, Гришенька, так бывает, – Наташа успокоила «легкораненого», промыла ранку, помазала яркой зелёнкой, подула на палец, – это нож, он острый, и с ним надо быть осторожней.

В это время раздался телефонный звонок:

– Ой! Наташенька Борисовна! Вы где? Это Татьяна, дежурная по отделению. Мы тут с ума сходим. И врачи, и медсёстры. Вот Мариванна трубку отбирает…

– Наталья! Вы где? Где ребёнок? Что с ним? Мы уже и в милицию звонили, и мужу вашему, и вам никак не могли дозвониться. Что случилось?

– Мария Ивановна, всё хорошо, не волнуйтесь. Мы с новорождённым дома. Не знаю, как это объяснить, но на меня накатил приступ тревоги и страха, такое бывает иногда. Я и сама не очень соображала, что делала, но взяла, вызвала такси и уехала… Не ругайте охрану, очень прошу. У нас всё хорошо, поверьте.

– Ничего не понимаю! Как уехали? У меня такое впервые за тридцать лет работы…

– У меня тоже такое впервые. Простите, нет сил, хочется спать, давайте я днём позвоню и уладим всё это…

02.42

Отключив телефон, Наташа заметила Гришу, тихонько выносившего стопку книг из комнаты старшего брата.

– Ма, спасибо за еду. Пойду в спальню, почитаю немного, – у Гриши изменился голос, и штанишки стали короче за время телефонного разговора.

– Что же это творится! Как дальше…

Телефонная трель вновь прозвучала из гаджета.

– Это квартира Шумаковых?

– Да. Кто это?

– Старший лейтенант Щирый, четвёртое управление полиции по Юго-Западному округу, – отчеканил юношеский голос, пытавшийся басить и придать тем самым значимость своего высокого положения и ответственности за порученное дело. – Наталья Борисовна, нам поступила телефонограмма о вашем исчезновении из родильного отделения специализированной больницы номер шесть. Что случилось? Где вы сейчас находитесь? Не было ли какого насилия, угрозы или шантажа? Что с ребёнком и как он себя чувствует?

– Всё нормально, лейтенант. Я уехала самостоятельно, таково было моё решение. Мы дома. Ребёночек чувствует себя хорошо, плотно поужинал, отдыхает.

– Вам необходимо сейчас приехать в отделение и дать письменное объяснение произошедшему. Поступил сигнал, и мы должны его отработать.

– Я ещё слаба, офицер. Да и ребёнка не стоит беспокоить ночью.

– Да, Наталья Борисовна, вы правы. Мы сами к вам приедем завтра. Но скажите мне всё-таки, что побудило вас совершить такой поступок? Хочу предупредить, что наш разговор записывается.

– Ну, раз записывается, скажу вам честно. Через полчаса после родов у меня случился приступ нимфомании в гипертрофированной форме. Такое иногда случается у рожениц, посмотрите специальную медицинскую литературу. Мне срочно понадобился мужчина, и я помчалась домой, забыв, что мой муж, профессор Шумаков, в этот поздний час делает в клинике сложнейшую онкологическую операцию. По дороге стало немного легче, отпустило. Но сейчас, услышав вашу пламенную речь, кажется, приступ опять возвращается, мой капитан… – голос подследственной перешёл на шёпот с элементами вздохов и характерного дыхания…

На другом конце мгновенно положили трубку, не попрощавшись.

02.59

Зайдя в спальню, Наташа не сразу поняла, кто перед ней. Одежда Степана, поза для чтения такая же, знакомые книги, в большинстве уже прочитанные и переложенные на стул. Но это – Григорий! Он почти сравнялся в возрасте и размерах со старшим братом за первые три часа жизни.

– ЪЪЪ, – мысленно выругалась мама двоих сыновей, что раньше за ней не водилось. – Держи себя в руках, ЪЪЪ.

На дисплее мобильника засветилось «Миша», Наташа пулей выскочила на кухню.

– Родной мой! Я три часа не могу дозвониться…

– Ты где? Что с Гришей? Мне звонили из роддома и милиции! Ничего не понимаю…

– Приезжай скорее… – супруги перебивали друг друга на полуслове.

– Вы дома? С вами всё в поря…

– Ты когда приедешь?.. Тут такое…

– Успокойся, милая. Объясни медленно и спокойно. У меня есть ещё двадцать минут до следующей операции. Потом сразу приеду…

– Он растёт…

– Кто растёт?

– Гриша растёт!

– Так это же хорошо, чего ты удрала из роддома?