Кровавый Дунай

– Андрей, твой правый борт, товарищ лейтенант – ваш левый. Бдим!

Натужно гудя, «блитц» вывернул на начавшийся за околицей Малахова серпантин, ведущий в горы. Вокруг дороги стеной стоял густой ельник – что изрядно успокаивало капитана: в лесу, да ещё в горах, их вряд ли кто-то обнаружит, к тому же скверная погода конца октября прибавляла разведчикам шансов. Сумерки нынче наступают рано…

Через несколько минут раздался голос Некрасова:

– На шоссе немцы!

Савушкин посмотрел назад. И точно, далеко внизу, километрах в пяти ниже их местонахождения, по шоссе Зволен – Банска-Бистрица роем чёрных ос на север прострекотало десятка полтора мотоциклов с колясками – в которых, нахохлившись и прикипев к своим пулемётам, сидели немцы в серых кожаных плащах, в своих касках похожие на чудовищно разросшиеся грибы. Вслед за ними, хищно ощерившись стволами пулемётов и автоматических пушек, проползла дюжина пятнистых, зелёно-коричневых, «ганомагов» – за которыми показались грузовые «маны» в таком же грязном камуфляже.

И никто по ним больше не стрелял. Словацкое восстание закончилось…

Глава вторая

«По морям, по волнам, нынче здесь, завтра – там…»

– Хлопцы, а теперь скажите мне, как моряки моряку – из вас хоть кто-нибудь корабль вблизи видел? Не говоря уж о том, чтобы им управлять?

Сидящий напротив Савушкина старшина, подкинув в едва тлеющий огонь костра небольшую вязанку хвороста, которую пламя тотчас взялось радостно пожирать – ответил:

– Я бачив. Пьять дней в море болтались… Та не дай бог ще раз такого…

Савушкин кивнул.

– Я помню твою историю. Вы там на вёслах сидели. А капитан, – Савушкин кивнул в сторону словака, донельзя вымотавшегося и уже клевавшего носом, – говорит, что есть шанс погрузится в какую-то моторную лодку. Отсюда и мой интерес… – Помолчав, командир группы вздохнул: – Но судя по дружному молчанию, мотористов среди нас нет… Ладно, отбой. Сегодня и так, слава Богу, до перевала без происшествий добрались, надо сил набраться на завтра. Всем спать! Я дежурю первым, потом подыму Некрасова.

– Есть! – буркнул снайпер.

Котёночкин, глянув на словака – произнёс вполголоса:

– Лёша, надо бы втроём погутарить…

Савушкин усмехнулся.

– Военный совет хочешь устроить? Как Кутузов в Филях? – Помолчав, кивнул: – Хорошо, пусть бойцы укладываются в кузов – палатку ставить уже не будем, шинелей там и всяких кожухов хватает – ну а мы посидим у костра с четверть часика, обкашляем ситуацию… Главное – чтобы Сусанин наш не заснул. – И капитан кивнул в сторону словака, дремлющего напротив. Затем, повернувшись к бойцам, иронично промолвил: – Время отбоя наступило три минуты назад. Витя, тебе осталось пятьдесят семь минут на сон.

– Уже сплю. – Буркнул снайпер и полез в кузов – вслед за ним через задний борт в «блитц» забрались Костенко и радист. Савушкин произнёс вдогонку:

– Две плацкарты подготовьте для комсостава! – И, повернувшись к словаку, добавил: – Иржи, давай сюда, поближе. – Когда капитан Стоян пересел, Савушкин продолжил: – Итак, военный совет считаю открытым. Как и положено, сначала говорит самый младший по званию. Давай, Володя, излагай свои мысли.

Котёночкин пожал плечами.

– Мыслей негусто, а толковых вообще нет. Скажу одно – к этому поиску мы вообще не готовились. Ничего не знаем – ни о театре, ни о противнике. То есть вообще ничего. Я немного знаю по-венгерски, и то – факультативно. Бойцы – по дюжине ходовых фраз. Вы, товарищ капитан – аналогично. Поэтому считаю необходимым, прежде, чем перейти границу – пару дней потратить на подготовку, послушать эфир, порасспрашивать местных… Иржи, вы хорошо знаете венгерский?

Словак сначала не понял, что Котёночкин обращается к нему, затем, спохватившись, ответил:

– Так, добре… Сом з Комарно. То ест Комаром. Моя класа бил… бил венгерский. Словаков било три. – И смущённо улыбнулся, давая понять, что знание венгерского в такой ситуации – просто жизненная необходимость.

Лейтенант кивнул.

– Уже хорошо. Вы с нами до Левице? Или до Комарома?

Стоян, мгновенно посерьезнев, ответил, глядя Котёночкину в глаза:

– До Будапешта. Или до конца…

Савушкин хмыкнул.

– Извини, Володя, что тебя перебиваю, но надо прояснить ситуацию нашему словацкому союзнику. Иржи, – промолвил капитан, обращаясь к Стояну: – Мы – разведывательная группа Красной армии. Сейчас ты нам помогаешь добровольно – но так дальше быть не может. Завтра в семь тридцать утра я буду докладывать в Москву о готовности и составе группы. И если я тебя в неё включу – ты становишься её членом. И обязан будешь выполнять мои приказы и те служебные обязанности, которые я тебе определю. Беспрекословно, точно и в срок. Себе ты уже принадлежать не будешь – решать твою судьбу буду я, как командир группы. Так что ты за ночь подумай, хочешь ты этого или нет, время у тебя есть. Пока ты человек свободный и помогаешь нам по своему желанию. Завтра ты или им остаёшься – или становишься военнослужащим Красной армии. Подумай…

Словак кивнул.

– Розумем. Але я всё решил. Юж давно. В Белоруссия… – Помолчав, капитан продолжил: – Служив охранна дивизия. Сторожили железный дорога. Пят месяцы. Тераз путаю словы, но руштину знав добре. Вспомню. Бил в Борисов. Сторожили мост над Березина, потом немцы стали сами сторожить. Не помогло, – едва заметно улыбнулся словак, – Партизанты взорвали тей мост. Едны дроговы майстар носил выбушнины, тол… Як то на руштина?

– Взрывчатка. – Произнёс Котёночкин.

– Так. Три месяцы носил по едной пачка и взорвал. Не вем, как его презвиско… Моя рота бил под Плещеницы. Немцы нас сняли и отправили Словакия – когда капитан Налепка увёл свой рота в партизанты[3 - Капитан Ян Налепка, Герой Советского Союза. Словацкий офицер, участник Великой Отечественной войны. 15 мая 1943 года Налепка с группой офицеров и солдат 101-го пехотного полка перешёл на сторону советских партизан в районе деревни Ремезы. 18 мая 1943 года в партизанском соединении А. Н. Сабурова был создан партизанский отряд из бывших словацких военнослужащих, командиром которого был назначен Я. Налепка. 16 ноября 1943 года чехословацкий партизанский отряд под командованием Яна Налепки во взаимодействии с советскими партизанами и войсками 1-го Украинского фронта участвовал в боях за освобождение города Овруч Житомирской области УССР. Отряд атаковал Овруч с юга, захватил и удержал (несмотря на контратаки противника) мост через реку Норин, а в дальнейшем оказал помощь советским партизанам в боях в районе аэродрома и за железнодорожную станцию. Ян Налепка погиб в ходе боя за здание вокзала, во время штурма одной из долговременных огневых точек противника.]… Словаки стали… несполахливы. Не вем, як то руштина… Нема довера.

– Понятно. – Капитан Савушкин кивнул и добавил: – Значит, ты с нами?

– Так. И я вем Дунай… И мотор на лодка! – И широко улыбнулся, давая понять, что понял разговор Савушкина со своими бойцами.

Савушкин хмыкнул.

– Ну до лодки ещё надо добраться… Как нам ехать?

Стоян вздохнул.

– Надо в ноци, але…

– Дожди, слякоть, туман и раскисшие дороги. – Продолжил за него Савушкин. И добавил: – Мы и днём-то еле доехали до этих Трех крыжей, а дальше – я даже и думать боюсь. Хотя с другой стороны – нас с такой погодой в двадцати метрах не увидеть…Ладно. Долину Грона как будем пересекать?

– В ноци. – Решительно произнёс Стоян. И продолжил: – Немцев тераз нема. Но надо в ноци. Цеста добра, едну годину ехать. До Банской Штявницы – за полноци. А рано будеме в Левицах!

Савушкин кивнул.

– Хорошо. Значит, утром выезжаем на Невольне, вечером отдыхаем, в ночь пересекаем долину Грона, выбираемся на Штявницки врхи, проезжаем Банску Штявыницу и утром мы в Левице. Где твой венгерский одноклассник служит в мадьярской армии. Так?

– Так. – Подтвердил словак. И добавил: – Тераз тут не су жадни немцы ани мадьяры. Подьме без проблемов.

Савушкин скептически вздохнул.

– Так-то оно так, сейчас все силы немцев между Зволеном и Банска Бистрицей, мы их обошли с левого фланга – но всегда есть вероятность нарваться на какую-нибудь дикую боевую группу. Мы таких повидали… – Помолчав, капитан бросил: – Ладно, утро вечера мудреней! Всем спать! И, Володя, – уже обращаясь к Котёночкину, – нет у нас пары дней на то, чтобы осмотреться. Самое позднее, второго ноября мы должны быть в Будапеште…Из этого и будем исходить!

Утро наступило только по часам – за бортом «блитца» стоял тот же холодный сырой сумрак, что и ночью, лишь на полтона светлее. Савушкин, оглядевшись и не обнаружив среди спящих старшину – окликнул того в проём заднего борта:

– Олег, огонь не погас?

Голос сержанта Костенко на удивление бодро отозвался: