Лабиринт

– Это моя шляпа, – Иван взял шляпу из рук Олеси, надел себе на голову.

– С того дня никто моего спасителя не видел, хотя о нем даже писали в газетах, – Олеся печально вздохнула. – Его лицо до сих пор стоит у меня перед глазами. Знаешь, а ведь он чем-то похож на тебя.

– Знаю, – Аникеев сделал ещё глоток вина. – Потому, что это был я.

– Что? – глаза Олеси округлились.

– Это был я. Да, это был я. Моё знакомство с лабиринтом произошло в Минске, в парке Челюскинцев. Седой мужик в кожаном плаще предложил мне бесплатно прогуляться по лабиринту. Так я оказался на Эйме, оказался в прошлом. Причем, в прошлом я был дважды. Когда я оказался в восемьдесят девятом году, я увидел тебя и Димона, крадущегося за тобой…

– Как ты его назвал?

– Димон. Он так мне представился… Увидев его с ножом и маленькую тебя, я обезоружил его и сдал ментам. Потом я спас мальчишек …

– И почему ты тогда его не убил?

– Кого? – не понял Иван. – Димона?

– Да.

– Я не смог, – Аникеев пожал плечами. – Не смог…

– А зря! – Олеся отрезала кусок курицы, отправила его в рот, запила вином. – Этого гада упекли в психушку, откуда он сбежал. Никто не знает, как он это сделал. Я полагаю, что он ушел через лабиринт. Где-то на территории психбольницы открылся вход в лабиринт, и эта сволочь сбежала. Летом две тысячи одиннадцатого года я решила навестить своих родителей. Они тогда жили в коттедже недалеко от Смоленска, в коттеджном поселке «Заря». Слышал о таком?

– Нет, – ответил Аникеев.

– Я остановила свой джипчик на стоянке у дома, вошла внутрь. На первом этаже никого не было, но от входа и до второго этажа тянулась цепочка грязных следов. Я пошла по ним. Поднялась на второй этаж. Там, где была кладовая, был вход в лабиринт. Я тогда ещё не знала, что это такое и пошла по следам в спальню родителей. То, что я там увидела…

Олеся внезапно разрыдалась. Иван прижал её к себе, погладил по спине, чтобы успокоить.

– Я понимаю, что тебе тяжело вспоминать это, – произнес он.

Отстранившись от Аникеева, Олеся вытерла слёзы.

– Когда я вошла в спальню родителей, я увидела лужи крови, исколотое ножом тело отца. А этот ублюдок сидел на моей матери и кромсал её ножом… Знаешь, я сразу его узнала. Таких тварей трудно забыть! После первой встречи с ним я стала заниматься единоборствами. Понимаешь, мне не хотелось ещё раз в жизни испытать нечто подобное!

– Понимаю, – тихо сказал Иван.

– А тут такое… Я начала бить его руками и ногами. В какой-то момент он затих и лежал на полу. Я-то подумала, что убила его, стала вызывать милицию. А он вдруг вскочил, выбежал из спальни. Я побежала за ним. Этот ублюдок побежал по коридорчику и скрылся в лабиринте. Я-то тогда думала, что это – кладовка, и никуда он от меня не денется. Я побежала за этой тварью по лабиринту, удивляясь на бегу, как мой отец умудрился кладовую так расширить. А главное – где он нашел на всё это деньги? Маньяк петлял по лабиринту, убегая от меня, но быстро выбился из сил. Когда я уже думала, что догнала его, и сейчас он у меня получит по самое «не хочу», откуда-то справа выскочил двухметровый слизняк с выпученными глазами. Он обвил меня своими липкими ручищами… У него их было не меньше пяти пар…

– Ого! – вырвалось у Аникеева.

– И рот у него был полон мелких, но острых зубов, – продолжала Олеся. – Я кричу, а он сжимает меня всё сильнее и сильнее. Изо рта его воняло так, что меня чуть не вырвало… Его рот раскрывался всё шире и шире. Я запаниковала, стала дергаться. С трудом высвободив правую руку, я вытащила из волос заколку и ткнула ею сначала в один глаз этой твари, потом – в другой. Его глаза лопнули, забрызгав меня вонючей жижей. Слизняк выпустил меня, завыл, схватившись за глаза. А я, не теряя времени, побежала дальше. Мне ведь нужно было поймать этого маньяка. Но к тому моменту его и след простыл. Побегав по лабиринту, я поняла, что заблудилась. К счастью, блуждала я не очень долго, но за то время, кроме слизняка, я увидела столько разных тварей, что впечатлений хватило на всю жизнь.

В какой-то момент я увидела выход и, обрадовавшись, побежала к нему. Выйдя на свет, я поняла, что вышла совсем не там, где ожидала. Это был не дом моих родителей, не Россия и даже не планета Земля. Как я узнала позже, это была планета Жрох, населенная разумными жуками. Между прочим, приняли они меня тепло. Кормили, правда, всякой тошнотворной гадостью. Но и это есть можно, если поджарить на огне.

Я не знаю, сколько я там прожила. День и ночь на той планете сменялись очень быстро. Я жила в глубокой норе, в семье больших жуков. В общем-то, там было неплохо, пока не случился однажды природный катаклизм.

Я толком даже не поняла, что произошло. Сначала был мощный удар, от которого земля затряслась под ногами. Потом стены норы, в которой я жила, стали обваливаться, придавив всех жуков. Я спаслась только потому, что сразу выбралась наружу. Смотрю: вулкан извергается, лава течет, жуки в панике мечутся. Некоторые крылатые жуки загорались прямо в воздухе и падали на землю. Другие от перепада температур лопались, забрызгивая всё вокруг белыми внутренностями. Зрелище было ужасным.

Я тогда побежала. Мне было все равно, куда бежать, лишь бы подальше от вулкана. В какой-то момент я увидела вход в лабиринт. Жутко обрадовалась. У входа толпилась группа разномастных жуков. Никто из них не решался войти внутрь. Когда я вошла в лабиринт, жуки пошли за мной.

– А как ты с ними общалась? – спросил Иван, подливая вино в стакан Олеси и наливая себе.

– Жестами. Они прекрасно меня понимали. Мы блуждали с ними по лабиринту несколько часов. За это время жуки расправились с десятком всяких ужасных тварей, а потом я опять увидела этого Димона. Он шел прямо на нас. Увидев меня, маньяк развернулся и побежал. Я побежала за ним, жуки тоже стали его преследовать. Одни из них прекрасно летали, другие быстро бегали. Мы бы догнали Димона и убили , но у этого гада было какое-то оружие. Он перестрелял всех жуков, чуть не убил меня и опять убежал. Побродив немного по лабиринту, я снова нашла выход. На сей раз я оказалась на планете обезьян.

– Как в том фильме? – удивился Аникеев.

– Да. Я не читала роман, по которому были сняты фильмы про обезьянью планету, но на Харбе происходило всё именно так, как было в фильмах.

– Харба – название планеты?

– Да. Только рабами обезьян были не только земляне, но и пришельцы с других планет. Одни из них были похожи на людей, другие – нет. Обезьяны в доспехах взяли меня в плен сразу, как только я вышла из лабиринта. Они накинули на меня сеть, вкололи мне какой-то транквилизатор, а очнулась я уже в цепях. Оля из Минска рассказала мне, что, пока я была в отключке, меня продали какому-то бабуину по имени Хар Мутар. Ещё Оля рассказала мне, что нужно делать, а что – нет. Она много плакала и тосковала по своему Яну.

– А чем занимался её Ян? – спросил Иван.

– Он работал инженером на каком-то заводе в Минске. Тебе это важно?

– Да. Похоже, мы с Олей и с Яником вошли в лабиринт одновременно. Я был свидетелем того, как Ян умер.

– Ой, – Олеся приложила ладонь к губам.

– Поверь мне, он был славным малым. Только занудным. А что произошло с его подругой Олей?

– Не знаю. Она постоянно плакала, плохо работала. Хар Мутар её продал за бесценок какому-то потомку горилл. Что с ней произошло потом – одному Богу известно.

– Я даже боюсь спрашивать, что ты делала, когда была рабыней. А ты долго была в рабстве?

– Нет, – Олеся покачала головой, глядя на голубой огонь горелки под вертелом. – Мне было противно работать на этих мартышек, поэтому я сразу решила, что лучше смерть, чем это рабство. А ещё лучше – сбежать оттуда. Любой ценой. Я пять раз сбегала, но меня всегда ловили. Я убила трех больших горилл…

– Да ты бойкая девчонка, – Аникеев присвистнул.

– Они это тоже поняли. Поэтому не убили меня, как они это делали с ненужными рабами, а сделали из меня гладиатора.

– Вот это да! – глаза Ивана округлились. – Ты – гладиатор? А с виду по тебе и не скажешь.

– Спасибо за комплимент, – Олеся улыбнулась печальной улыбкой. – Я дралась в амфитеатрах с представителями инопланетных цивилизаций, такими же рабами, как и я. Именно тогда я поняла, что человек – венец творения. У нас нет ничего лишнего: нет у нас хвостов, шерсти, больших ушей, рогов, за которые можно схватиться. Волосы можно убрать под шлем. Наше тело, если его как следует натренировать, становится идеальным оружием. Я билась в четырех больших городах: в Херче, Марке, Речхе и Мишне. Мне очень не хотелось умирать. Я всегда понимала, что рождена для того, чтобы выйти замуж, нарожать детей. Подыхать на планете обезьян мне абсолютно не хотелось. Поэтому я дралась из последних сил. Слава Богу, что в своё время занималась единоборствами! – Олеся залпом опорожнила свой стакан. – Налей мне ещё, Ваня! Хорошее вино. Не знаю, как ты, а я уже чуть-чуть пьяненькая.

– Расслабься, пользуясь случаем, – Аникеев наполнил стакан и протянул его Олесе. – Слишком много на нас в последнее время свалилось. Я думаю, что это вино – маленькая награда нам за всё пережитое. Но самая большая награда для меня – встреча с тобой.

– Ты действительно так думаешь? – Олеся придвинулась к нему. Глаза её заблестели.

– Да. Расскажи, что дальше было. Мне интересно.

– Дальше? Меня повезли на бой в город Ямбу. Везли меня в большой клетке, накрытой плотной тканью. Я тогда ощутила себя этаким попугайчиком, клетку с которым накрыли, чтобы он не шумел. Только, в отличие то попугая, на мне ещё были наручники. Но это для меня не было проблемой. Меня в очередной раз выручила заколка. Достав её из волос, я быстро избавилась от оков и стала думать, как же мне убежать от обезьян. Внезапно телега, на которой стояла клетка, остановилась. Обезьяны стали тревожно кричать. По их перепуганным визгам я поняла, что происходит что-то странное. Обычно их трудно чем-то испугать. Слегка отогнув ткань, я увидела, что мы находимся в какой-то деревне, улицы которой заполнены обезьяньими трупами. Гориллы, конвоирующие меня, схватились за оружие, разбились на две небольшие группы и разбрелись по деревне. Охранять меня остался один толстый орангутанг. Горилл не было долго. Орангутанг заметно нервничал. Он постоянно потягивал темную жидкость из маленькой бутылочки и нервно курил длинную сигарету. То в одном, то в другом конце деревни слышались обезьяньи крики. А горилл всё не было. И тут из темноты вышел Димон. Я его сразу узнала, хотя выглядел он постаревшим и одет был в одежды, которые на Харбе носили только знатные обезьяны. Но одежда, которая хорошо бы сидела на обезьянах, на нем смотрелась нелепо, мешковато. Димон был весь в крови. В одной его руке был большой нож. Кстати, вот он… – Олеся указала на лежащий в луже крови нож с длинным искривленным лезвием. – А в другой руке он держал отрезанную голову гориллы. Орангутанг, увидев маньяка, опешил. Сигарета выпала из его рта. Мохнатая лапа, сжимающая бутылку, затряслась. Когда Димон протянул орангутангу голову, с которой ещё капала кровь, тот упал в обморок. Отрезав ему голову, Димон открыл клетку и зашел внутрь. Я тогда ухватилась руками и ногами за верхние прутья, прижалась к ним всем телом, поэтому в полумраке он меня сначала не заметил. Походив по клетке, он вдруг задрал голову и посмотрел на меня. В тот самый момент я и прыгнула на него. Сидя на нем сверху, я била его так сильно, как никогда ещё никого не била. Когда он перестал двигаться и кричать, я подумала, что убила его. Выйдя из клетки, я нашла в вещах орангутанга большую пачку сигарет, закурила. Когда я выкурила треть сигареты, за спиной послышался шум. Обернувшись, я увидела, как маньяк, прихрамывая, бежит через поле к лесу. Бросив сигарету, я побежала за ним. Впереди, у кромки леса, вдруг замаячил вход в лабиринт. В тот момент мне показалось, что не зря этот гад оказался именно в то время, в том месте. Эта сволочь откуда-то знала, что там должен был открыться вход в лабиринт. Даже хромая, он бежал быстро. Видать, боязнь умереть была для него страшнее любой боли. Я бежала быстро, как могла, но догнать его у меня не получилось. Димон заскочил в лабиринт и затерялся где-то в коридорах. Я долго его искала, но найти так и не смогла. Побродив по коридорам, я в какой-то момент вышла из лабиринта и оказалась на планете со странным названием Кех. Люди там очень похожи на нас, на славян…

– А ты точно славянка? – Иван улыбнулся, прижав Олесю к себе. Когда он ощутил теплоту её упругого тела, его вдруг захлестнула жгучая волна желания.

– Конечно. Я же белоруска, – Олеся улыбнулась ему ответной, многообещающей улыбкой.