Обиженная

Обиженная
Александр Варго

MYST. Черная книга 18+
Адвокат Андрей Белов покупает дом и переезжает в него вместе с мамой и дочерью Аллой. Красивый двухэтажный особняк, живи да радуйся. Правда, риелтор категорически не советовал Белову покупать этот дом, поскольку в нем умер человек и дом завоевал дурную славу. Как-то Беловых посещает юродивая Ксения и случайно оставляет в доме черную шкатулку. Вещица попадает в руки Аллы, и с ребенком начинает происходить нечто необъяснимое. А позже выяснилось, что шкатулка обладает дьявольским свойством исполнять любые желания…

Александр Варго

Обиженная

Все имена и географические названия в данном произведении являются вымыслом автора, и их малейшее совпадение с реальными событиями является случайностью.

Часть I

Ящик Пандоры

В древнегреческих мифах Пандора (от греч. «всем одаренная») – жена Эпиметея, младшего брата Прометея. От мужа она узнала, что в доме есть ларец, который ни в коем случае нельзя открывать. Если нарушить запрет, весь мир и его обитателей ждут неисчислимые беды. Поддавшись любопытству, она открыла ларец, и беды обрушились на мир.

    Древнегреческая легенда

Мешок желания не имеет дна.

    Русская пословица

* * *

Проезд к дому перегораживал шлагбаум, и Хома не рискнул проехать во двор на своей машине. Точнее, не на своей. Он угнал сиреневую «десятку» полтора часа назад на Черногорской улице. Охранник, толстый, обильно потеющий мужик, напоминающий огромную сардельку, которую каким-то непостижимым образом втиснули в черную униформу, то и дело сверял со списком номера въезжающих автомобилей. Вместе с тем Хома отметил, что на пеших граждан толстяк едва ли обращает внимание.

Вздохнув глубже, он скользнул кончиками пальцев по накладным усам и как можно беззаботнее зашагал вперед. Проходя мимо будки секьюрити, Хома почувствовал участившееся сердцебиение, но одновременно с этим на его лице застыло выражение такой ленивой невозмутимости, что охранник лишь едва мазнул по нему своим равнодушным взглядом.

Подойдя к нужному подъезду, Хома вытащил небольшую замшевую ключницу и быстро нашел в ней кодовую «таблетку». Индикатор на хромированной панели с готовностью подмигнул ему своим рубиновым глазком, и он потянул на себя массивную дверь. Вскоре Хома был возле той самой квартиры. Прежде чем приступить к делу, он почти минуту стоял в полной неподвижности, к чему-то прислушиваясь. Затем перевел взгляд на толстую металлическую дверь.

«Ну, Вероника, – подумал он о своей давнишней наводчице. – Если не лоханулась с клиентом, побалую тебя мятными пряниками». Это, конечно, была шутка. Если все выгорит, как он предполагал, то лишь накинет старой карге пару процентов от «выручки».

Несмотря на сложный механизм замка, Хома справился с ним буквально за две минуты, и лишь струйка пота, прочертившая блестящую дорожку на его виске, свидетельствовала об огромном внутреннем напряжении. Наконец в замке что-то тихо щелкнуло, и Хома с облегчением вздохнул. Он вошел внутрь и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Первым делом посмотрел на датчик охранной сигнализации. Тот сонно помаргивал лампочкой, значит, работа велась в обычном режиме, и можно продолжать задуманное. Хома вытер взмокший лоб. Он бы с радостью содрал с себя этот идиотский парик с усами, но хорошо понимал, что сделать это можно будет только после того, как он окажется в угнанной «десятке» с уловом, который, как он очень надеялся, будет весьма и весьма ценным. Он вытащил из кармана резиновые перчатки и стал их натягивать, осторожно расправляя складки.

Для Жени Коляскина, а местный уголовный мир его знал как Хому, это был уже далеко не первый скок[1 - Квартирная кража (жарг.).]. Он всегда работал без напарников, если не считать Веронику – полуослепшую старуху-гадалку, причислявшую себя к роду потомственных ведьм со всеми сопутствующими атрибутами: приворотами, стеклянными шарами, вонючими отварами из хорьков и прочим маразматическим бредом. Но люди велись на это, как глупый карась на крючок, и Вероника не бедствовала. Хома скептически относился ко всем этим «стекляшкам» с «заговоренной водичкой», но одного у старой клюшки отнять было нельзя – она буквально сердцем чуяла состоятельных людей и даже помогала ему вычислять наиболее удобное время для его «работы». Естественно, Хома отстегивал Веронике определенный процент за подобного рода услуги, так что все было, как говорится, на мази. Верил Хома, что и сегодняшний день принесет ему удачу.

Однако беглое обследование огромной квартиры его разочаровывало с каждой минутой все больше и больше. Пока единственное, чем он смог поживиться, – это ювелирка жены хозяина хаты, но как-то все это было негусто… В одном из ящиков комода он обнаружил пару кредитных карт, но, судя по всему, просроченных. Он огляделся, нахмурившись. Может, Вероника ошиблась? Странно, проколов с ее стороны еще пока не было.

Вор прошелся еще раз по комнатам и остановился в той, которая была оборудована под кабинет. Огромный диван, обтянутый мягкой светлой кожей, стоял рядом с журнальным столиком, на котором были в беспорядке разбросаны журналы о финансах и экономике. На широком столе тоже царил беспорядок, клавиатура забрызгана чем-то темным, а монитор был покрыт толстым слоем пыли. Хома присвистнул.

Только сейчас ему неожиданно пришло в голову, что эта квартира, несмотря на весь свой напускной лоск и богатство, таила в себе что-то нехорошее и тревожное. Будто все это внешнее благополучие было настолько хрупким и ненадежным, что было достаточно одного дуновения ветерка, и этот роскошный диван в одну секунду превратится в раздолбанную тахту с торчащими ржавыми пружинами, а дорогущий стол – в гнилую развалюху, за которой квасят алкаши в подвалах. Он подошел ближе к столу, скользнув взглядом по недопитой бутылке джина. Рядом стояла чашка с темными разводами, на дне застыли остатки кофе.

–?Вместо чая утром рано выпил водки два стакана, – пробормотал вполголоса Хома. – Вот какой Рассеянный с улицы Бассейной…

Его внимание приковала картина на стене, копия Репина «Иван Грозный убивает своего сына». Осененный внезапной догадкой, Хома отодвинул край картины, за ней оказался встроенный в стену компактный сейф.

–?Ну, молись, Вероника, – вслух сказал Хома и, выбрав нужные отмычки, принялся возиться с замком. Он пыхтел и тихонько матерился, но проклятый замок категорически не желал открываться, и в тот момент, когда вор уже был готов признать свое поражение, до его слуха донесся знакомый сладостный щелчок, и дверца сейфа приоткрылась…

В то время, когда Хома с удивлением вертел в руках обнаруженный в сейфе предмет, в подъезд входила молодая пара. Мужчина был явно моложе своей спутницы, на лице читалось напряжение, будто он безуспешно пытался решать в уме сложные уравнения.

–?А твой Сашка точно не заявится? А то получится как в анекдоте.

–?Нет, – уверенно ответила женщина, вызывая лифт. Эффектная брюнетка с красивым лицом, но красота была холодно-надменной. Искусно подведенные глаза выглядели уставшими. – Раньше восьми он не появится.

–?Ясно, – промолвил мужчина, невзначай дотронувшись до бедра женщины. Она слегка улыбнулась.

–?Я скучала по тебе, Артем, – в голосе женщины чувствовалась тоска.

–?И я, – ответил тот, впившись губами в ее ярко накрашенный рот.

Хома с растерянностью глядел на извлеченный из сейфа предмет. Что это, прикол какой-то? На хрена этому богатею такая фиговина? Где бабки? Он нагнулся и на всякий случай еще раз пошарил рукой в темном зеве сейфа. Пусто, как в карманах забулдыги, пропившего всю получку. Только эта гребанная штуковина и больше ничего.

Он уже хотел выругаться, как неожиданно почувствовал, что его парик от ужаса поднимается вместе с волосами – со стороны прихожей послышался звук открываемой двери. Неужели хозяева?!

Рука машинально нащупала в кармане электрошокер. Хома не был сторонником крайних мер, но в его непростой работе случалось всякое… Как-то раз он влез в одну хату через балкон и не спеша принялся за дело. Порылся в комоде, шкафу и собрался приняться за стол, как неожиданно узрел, что в комнате не один. На кровати, завернувшись в одеяло, сидела какая-то толстая тетка, в безмолвном ужасе глядя на Хому, ее округлившиеся глаза не уступали своими размерами чайным блюдцам. Хома глупо моргал, пытаясь сообразить, как так получилось, и пока в его черепной коробке со скрежетом крутились шестеренки, толстуха разинула рот и извергла такой душераздирающий вопль, словно ее резали наживую. Этот крик отрезвил Хому, и ему ничего не оставалось, как вырубить эту «сирену». Он знал, как бить в таких случаях – не слишком круто, чтобы «терпила» не окочурился, но и достаточно сильно, чтобы отправить человека в отключку.

Но одно дело – баба в количестве одной штуки, перепуганная насмерть, а кто сейчас войдет внутрь? Вдруг их там человек пять? Ну, Вероника, спасибо тебе, кошелка драная… Ведь уверяла, что все будет чисто!

Он лихорадочно оглядел кабинет. Прятаться было попросту негде, и он опрометью бросился в другую комнату. Взгляд остановился на высоченном шкафе-купе, который занимал весь угол гостиной.

Хозяин или хозяйка, а может, и тот и другая, уже вошли в холл. Он слышал их голоса. Мужчина что-то спросил, женщина ответила и рассмеялась, но смех звучал не так уж и радостно.

Стараясь не дышать, Хома на цыпочках прокрался к шкафу и, отодвинув створку, скользнул в море платьев, костюмов и мужских брюк, запутался в них и едва не упал. Он задвинул створку в самый последний момент, перед тем как в комнату вошла женщина, и затаил дыхание. Оставалось только ждать удобного момента, чтобы улизнуть. Хорошо, если их только двое, при необходимости он вырубит обоих. В любом случае он не собирается возвращаться на нары из-за того, что у старой гадалки с возрастом прокисли мозги.

И только потом до Хомы дошло, что он забыл закрыть сейф. А предмет, который он там нашел, был все еще в его правой руке. Вор инстинктивно сжал вещь крепче, с удивлением почувствовав, что от нее исходило тепло.

* * *

Дверцы с тихим шипением закрылись, и автобус, мерно урча двигателем, пополз по раскаленной от солнца улице. Окна были плотно закрыты черными занавесками, и внутри салона царил полумрак. Это был ритуальный автобус, который двигался в сторону крематория.

Александр не моргая смотрел на гроб. Его не оставляло ощущение нереальности происходящего. Ведь еще два дня назад он видел Михаила. А теперь вот…

Автобус тряхнуло на повороте, и Александр нервно заерзал. Рука машинально потянулась к браслету. Пальцы с благодарностью коснулись гладкой поверхности, серебро приятно холодило кожу. Он в который раз удивился про себя, почему даже в жаркую погоду браслет оставался прохладным.

В салоне стояла духота, и мужчина открыл верхний люк, с наслаждением подставив уставшее лицо ворвавшемуся ветерку. Сестра Михаила, высохшая тетка с желтоватым лицом, дремала у окна. Рядом с ней примостился сын – двадцатилетний прыщавый парень с плоским лицом дебила – вот и вся родня Мишки.

Внизу что-то прошелестело, и Александр вздрогнул. Поглядел вниз, прогоняя из подсознания дикую картину – крышка гроба медленно поднимается, и Михаил, вздыхая и постанывая, начинает вылезать наружу, протягивая к нему пожелтевшие пальцы. Вылезает, чтобы закончить тот нелицеприятный разговор.

Конечно, все это полная чушь. Крышка была на месте, но Александр вдруг вспомнил о предмете, запертом в сейфе. Его охватило такое всепоглощающее чувство одиночества, что он с трудом подавил крик, захотелось домой. Домой, немедленно. И какого хрена он сел в автобус? Жди теперь, пока его обратно к моргу привезут… Вообще, это была идиотская затея – тащиться на похороны Мишки. Кто он ему такой? Просто чудик, ботаник-неудачник, с которым его когда-то свела судьба, и он, сам не зная зачем, забрал у него эту штуковину…

С мерным жужжанием в салон через открытый люк влетела оса. Сделав в воздухе несколько кругов, она примостилась на крышку гроба. Александр махнул рукой, прогоняя насекомое, та, недовольно жужжа, поднялась с места и… неожиданно села прямо на шею мужчины.

–?Ах ты, тварь, – выругался мужчина, в испуге хлопая себя по шее, но оса уже поднялась в воздух и полетела дальше.

Александр снова стиснул рукой браслет, словно кто-то намеревался его отобрать. Тот самый, который подарила в юности ему мать и который потом, потерявшись, нашелся таким поистине фантастическим образом. Сколько раз он выручал его! Александр надевал его на все крупные сделки, сулившие немалые доходы, брал с собой, когда решался вопрос о новом совете директоров компании, в которой он работал. Точнее можно сказать по-другому. Он вообще его никогда не снимал. А в те моменты, когда решалась его судьба, Александр сердцем чуял, как браслет на запястье оживал, словно обволакивал его руку, прижимаясь теснее, вбирая в себя каждый удар пульса, и… все решалось в его пользу.