Суд присяжных: последний шанс Фемиды. Адвокат в процессе с присяжными: стратегия и тактика защиты

Они знали, что мы читали. Я говорил, на каком сайте что написано. Судья на заседаниях несколько раз подчеркивал, еще в марте он, кажется, это говорил: я не могу вам запретить читать, но доказательствами является только то, что вы услышали в зале суда, только их и рассматривайте. Я же из СМИ информацию не собирал, я именно мониторил, насколько объективно освещается процесс. Теперь адвокат Васильев говорит про меня: «Он сам признался, что собирал доказательства в СМИ». Я вот не понял, у нас СМИ теперь подменяют следствие?…».

Источник: http://www.gazeta.ru/social/2011/05/17/3620585.shtml (http://www.gazeta.ru/social/2011/05/17/3620585.shtml)

Если вдруг вы решили, что присяжный своими признаниями нарушил нормы закона (не только черпал информацию из СМИ, но и ездил на персональный «следственный эксперимент» на место преступления), запрещающие присяжным получать информацию вне рамок судебного заседания, то вы не правы – ВС РФ данные факты в рамках кассационного разбирательства по нашей жалобе проигнорировал, чем еще раз подтвердил – Quod licet Jovi non licet bovi (лат. «Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку»). Очевидно, что если бы вердикт по делу Тихонова и Хасис был оправдательным, то этого интервью вполне хватило бы для отмены приговора…

Собственно, в этом то и заключается для стороны защиты весьма серьезная проблема. Если воздействие через СМИ на присяжных заседателей со стороны обвинения происходит регулярно (через многочисленные интервью силовиков, официальные сообщения суда и прокуратуры и т.д.), то наличие такой возможности у стороны защиты сильно ограниченно. Впрочем, заранее поднимать лапки не следует, но до этого мы еще дойдем в главе 7.

Пока же отмечу, что в ряде дел с участием присяжных заседателей мне приходилось (и весьма успешно) использовать возможности дачи интервью журналистам. При наличии некоторой доброжелательности со стороны журналистов и собственных навыков общения с прессой, порой удавалось озвучивать через СМИ сведения, скрытые от глаз присяжных за процессуальными шторами. Это были сведения и о нарушениях со стороны председательствующего, и сведения не допущенные до исследования с участием присяжных, и характеристики личности подсудимых.

Следует обратить внимание защиты и на такую форму информационного сопровождения процесса, как создание сайтов, посвященных конкретному делу и публикующих материалы стороны защиты. Думаю, не стоит говорить о современном значении Интернета, особенно с учетом того, что этот самый текст Вы, скорее всего, тоже читаете благодаря доступу в Интернет. В общем кратко замечу, что подобные узконаправленные сайты позволяют доводить до присяжных информацию, которую запрещает доводить суд (как правило, незаконно). Ну и само собой, правильно организованное информационное сопровождение дела позволяет заслужить симпатию у присяжных заседателей, а в дальнейшем и оправдание, либо снисхождение…

Отдельно хотелось бы обратить внимание на один из самых эффективных приемов информационного сопровождения дел – репортаж из зала суда в режиме онлайн. Впервые в процессе с присяжными этот прием защита использовала в деле о покушении на Чубайса. В дальнейшем он был применен защитой и в деле Тихонова-Хасис. При этом сторона защиты смогла как минимум на равных состязаться с аналогичным освещением процесса (естественно в пользу обвинения), осуществлявшимся журналистами «Новой газеты» и другими псевдооппозиционными и псевдолиберальными СМИ. Однако следует учитывать, что этот прием не только один из самых эффективных, но и один из самых затратных. Человек, ведущий из зала суда такие онлайн-репортажи должен сочетать в себе и навыки журналиста (чтобы писать быстро, легко и понятно), и юриста (чтобы правильно оценивать происходящее в зале суда, выделять главное, обращать внимание на нарушение требований закона со стороны судьи и обвинения и, наконец, не допускать элементарных юридических ошибок, искажающих смысл происходящего). Также обязательным условием реализации данного метода является проведение заседаний в открытом режиме.

Впрочем, онлайн-репортажи из зала суда – это метод эффективный, но далеко не панацея. При просчетах в стратегии и тактике защиты, даже он не принесет ничего кроме расходов, что прекрасно показал процесс в отношении Ильи Горячева, обвинявшегося в создании т.н. «Боевой организации русских националистов», совершившей (по версии следствия) ряд резонансных политических убийств. В этом деле, несмотря на мощную информационную поддержку и исключительно иллюзорную доказательственную базу обвинения (базировавшуюся главным образом на показаниях двух ранее осужденных граждан – Тихонова и Хасис) обвинению удалось добиться обвинительного вердикта с сокрушительно-разгромным счетом 12:0! Особенно красноречиво такой результат выглядит в сравнении с минимальнейшим счетом 7:5 по ранее рассмотренному делу в отношении Тихонова и Хасис (6:6 – это уже оправдание). Ведь в их деле имелись и свидетели, якобы опознавшие Тихонова и Хасис на месте преступления, и результаты многодневной прослушки квартиры, и самое главное – изъятый из квартиры Тихонова пистолет, из которого (опять-таки по версии обвинения) был убит С. Маркелов и А. Бабурова… Честно говоря, не знаю, чем можно объяснить такую разительную разницу в вердиктах. Вернее сказать знаю, но не могу об этом сказать, не нарушив нормы профессиональной этики…

Однако правильно организованное информационное сопровождение процесса, в первую очередь, ценно тем, что помогает донести до присяжных информацию, которую от них упорно скрывает обвинение и суд. И даже если присяжные принципиально не читают СМИ, у них будет достаточное количество друзей и родственников, которые будут это делать и, в конечном счете, обсуждать это с ними.

Еще один момент относительно информационного сопровождения, это то, что оно помогает адвокату формировать нужную доказательственную базу защиты по делу. Не секрет, что большинство граждан не хотят давать показания в пользу подсудимого, опасаясь давления со стороны силовых органов или считая это занятием бесполезным и бесперспективным (все равно осудят). Так вот, информационное сопровождение помогает изменить ценностные установки этих потенциальных свидетелей и, в конечном счете, получить от них требуемые защите показания. Так в моей практике имеется случай (правда, по делу без присяжных), когда именно правильно освещение процесса в сети Интернет привело к тому, что один из основных свидетелей обвинения сам вышел на связь со стороной защиты, признался в оговоре подсудимого и в последующем дал в суде правдивые (и весьма неприятные для обвинения) показания, относительно того «как все было на самом деле»…

Впрочем, конечно, информационное сопровождение дела имеет свои естественные пределы. В качестве примера можно сослаться на уголовное дело в отношении ученого И.В.Сутягина. Процесс по обвинению последнего в измене родине (ст. 275 УК РФ), проходил в Мосгорсуде и сам по себе заслуживает отдельной книги, однако в силу того, что дело это расследовало ФСБ, материалы производства до настоящего времени засекречены. Соответственно ни о каком информационном сопровождении дела в таком случае и речи быть не может, поскольку в противном случае защитник допустил бы разглашение секретных материалов и сам бы перешел в разряд обвиняемых. В то же время себе, любимым, следствие и суд не отказывали в возможности «слить» в прессу ту или иную пикантную подробность о ходе дала, естественно, в выгодном для обвинения свете. Например, так:

«Ученый Игорь Сутягин еще до суда, в ходе предварительного следствия, публично признавался ФСБ в сотрудничестве с иностранной разведкой. Калужский областной суд направил на доследование уголовное дело в отношении Сутягина. Формальной причиной подобного решения стал недавний вердикт Верховного суда РФ, согласно которому документы о перечне сведений, подпадающих под действие закона о гостайне, должны пройти обязательную регистрацию в Минюсте РФ.

Однако еще в ходе предварительного следствия и до предъявления официальных обвинений Игорь Сутягин рассказывал, что на определенном этапе общения со своими зарубежными «нанимателями» он понял, что общается с людьми, которые выдают себя не за тех, кем являются на самом деле. Как сообщили в ЦОС ФСБ России, Сутягин признал, что «в силу своей профессиональной деятельности он четко понимал те вопросы, которые могли интересовать заграничных друзей». В частности, в октябре 1998г., по признанию И. Сутягина, на встречах с представителями британской консалтинговой фирмы, встал «вопрос о подводных лодках, который интересовал моих собеседников».

По его словам, в июле 1999г. его наниматели стали интересоваться подробностями военно-экономических успехов России в разработках систем обнаружения иностранных подводных лодок. «Позднее вопросы, которые интересовали иностранцев, касались модернизации легких самолетов-истребителей предпоследнего поколения», – отметил он. Отвечая на вопрос следователя, что заставило его пойти на взаимоотношения с иностранцами, Сутягин сказал, что «причиной стали проблемы экономического характера, поскольку у моей семьи возникли финансовые проблемы, которые я пытался решать». Представитель фирмы – британец Шон Кидд – предложил Сутягину сотрудничество, затем к этой работе подключилась некая Надя Лок. Она, по признанию Сутягина, «была именно тем человеком, который задавал специфические вопросы». «У меня было ощущение, что она – представитель спецслужбы», – признался Сутягин. Встречи с Шоном и Лок, сообщил он, проходили в ряде европейских стран, в основном – в дорогих номерах гостиниц. На начальном этапе он получал от них 700 фунтов стерлингов, а затем эта сумма была увеличена до 1000 фунтов стерлингов в месяц.

По его словам, Лок сперва задавала ему общие вопросы о подлодках, а затем сконцентрировала внимание на неакустических методах их обнаружения. Сутягин публично подтвердил, что тогда он понял, что «совсем немногие люди могут знать, как вообще обнаруживаются подводные лодки и что Надя Лок явно имела специфические знания». В октябре 1998 года Лок попросила его найти ответ на вопрос об уязвимых местах российских вооружений и военной техники. На одной из встреч ему на листке бумаги передали 6—7 вопросов. Сутягин, по его словам, вспомнил, что один из вопросов касался программы модернизации самолетов МИГ-29, а второй – новой российской подводной лодки «Акула». Новых партнеров Сутягина «очень интересовали именно эти вопросы». По словам Сутягина, в определенный момент он попытался прекратить сотрудничество с иностранцами и «на одной из встреч заявил об этом британцу Шону», но тот «в течение полуторачасовой беседы убедил его продолжать работу».

Источник: http://www.sutyagin.ru/pressa/011227-3.html (http://www.sutyagin.ru/pressa/011227-3.html)

Или так (из интервью директора ФСБ Н.П.Патрушева газете «Комсомольская правда» №234 (22458) от 20.12.2000, стр.8—9). Мы же приведем лишь одно высказывание силовика:

«В октябре 1999 года был задержан сотрудник Института США и Канады РАН Сутягин. В ходе расследования вскрыты факты шпионской деятельности его связи – американского гражданина Джошуа Хэндлера, специалиста по ядерной безопасности, находящегося сейчас в США. Предварительно установлено, что Хэндлер получал от Сутягина секретную информацию о ВС России и передавал ее разведорганам США».

Источник: https://www.kp.ru/daily/22458/7028/ (https://www.kp.ru/daily/22458/7028/)

Кстати говоря, еще одним ограничением на информационное сопровождение дела становится статья 310 УК РФ, которая предусматривает наказание за разглашение данных предварительного следствия. Однако, следует помнить, что подписка о неразглашении действует только на период предварительного следствия. На стадию судебного разбирательства эти ограничения не распространяются.

1.5 Наличие сил и средств для суда присяжных

Затраты сил и средств на работу, а точнее борьбу, в суде присяжных несопоставимы с затратами при рассмотрении дела в обычном суде с профессиональным судьей. И причина здесь далеко не обязательно в «аппетитах» адвокатов, берущихся за такие дела. Конечно, среди адвокатов не так уж много специалистов по судам с присяжными, а дефицит таких специалистов приводит и к повышению расценок. Но дело еще и в том, что суд присяжных обычно проходит по весьма плотному графику, что объясняется естественным желанием суда не допустить развала коллегии присяжных заседателей по причине затяжки рассмотрения дела. Это исключает для адвоката возможность полноценно участвовать в каких-то параллельных процессах. С учетом же того, что объем работы по делам присяжных часто бывает значителен, порой возникает необходимость в привлечении к процессу нескольких адвокатов, представляющих интересы одного подсудимого.

Однако, самое главное, что в ходе работы в суде присяжных – коллегию можно и нужно убеждать в своей правоте, а это требует куда более обширной и тонкой работы с доказательственной базой, чем «отстреляться по бумажке» перед профессиональным судьей, который тебя скорее всего и не слушает. Необходимо изыскивать и предъявлять присяжным свои доказательства, своих свидетелей, свои заключения специалистов.

Если в обычных процессах судьи даже могут иногда пойти навстречу защите и направить необходимые запросы или вызвать требующихся защите свидетелей, здраво полагая, что все эти доказательства все равно будут в приговоре проигнорированы, то в суде присяжных суд часто не только не помогает, но и наоборот мешает стороне защиты осуществлять свои функции, отказывая в приобщении доказательств или допросе явившихся свидетелей. Суд и прокуратура в этом случае составляют прямо-таки идеальный дуэт…

Так по делу саранского бизнесмена Юрия Шорчева был эпизод, когда приглашенный стороной защиты специалист стал давать показания, опираясь на собственные записи, в которых были отражены некоторые из фактов дела им проанализированные. Судья в этот момент стал вести себя несколько оголтело. Так первым делом он заявил, что специалист (которого он сам согласился допросить в качестве свидетеля) не имеет права пользоваться при даче показаний своими записями. А когда возник спор о праве свидетеля пользоваться собственными черновиками, председательствующий и вовсе объявил перерыв и, забрав у свидетеля (между прочим без его разрешения) записи, скрылся в совещательной комнате. Буквально тут же один из прокуроров выбежал из зала суда типа подышать свежим воздухом, а вернулся аккурат за полминуты до выхода судьи с перерыва. Ну и конечно, когда в продолжившийся полемике о праве свидетеля на использование своих записей при даче показаний, прокурор привел ряд аргументов по содержанию этих самых, отобранных судьей у свидетеля, записей – этому уже никто не удивился…

Так что еще раз повторю – нет таких нарушений, на которые бы не пошли отдельные судьи в своем желании получить обвинительный вердикт.

В результате затраты сил, средств и денег на суд присяжных оказываются существенно выше, чем затраты на обычный суд. Либо отсутствие этих необходимых для комплексной защиты затрат снижает эффективность защиты в целом. Более того, порой эти затраты могут служить основанием для обвинения стороны защиты в подкупе свидетелей и фальсификации доказательств. Так, в ходе процесса в отношении предполагаемых убийц полковника Буданова, сторона защиты – в лице адвоката Мурада Мусаева (во всяком случае, по его версии) вынуждена была финансово обеспечивать вызов свидетеля из другого города. В итоге, адвоката Мусаева обвинили в подкупе свидетеля. Вопрос: почему суд отказался оплачивать поездку свидетеля защиты из другого города – перед следствием, видимо, даже не вставал. Таким образом, необходимо не только нести затраты, но и делать это таким образом, чтобы не дать возможности обвинению и суду трактовать их как подкуп. Так, заключая договора со специалистами на проведение тех или иных исследований, я в обязательном порядке прописываю гарантии финансовой независимости специалиста и, прежде всего, гарантию оплаты данного заключения вне зависимости от его содержания и выводов. Это несколько уменьшает возможности для маневра суда по признанию полученного таким образом доказательства недопустимым и недостоверным, хотя конечно и не на сто процентов…

Подготовка доказательств защиты, кроме того, требует учитывать необходимость их наглядности и понятности, поскольку присяжные увидят их на суде фактически один единственный раз. Соответственно этот единственный раз должен им хорошо запомниться. Если специалист изготавливает схемы или таблицы, подлежащие демонстрации присяжным заседателями, то они должны быть крупными, четкими и понятными. Без лишних деталей, но и без упущений или неточностей. Если предъявляется ответ на адвокатский запрос, то его суть должна быть разъяснена и понятна любому человеку без профильного образования. Если в суд приводят свидетелей защиты, свидетели должны быть подготовлены должным образом в том смысле, чтобы они не просто могли сообщить необходимые сведения по делу, но и делали это четко, громко и убедительно.

Вообще, говоря о финансовой стороне процесса с участием присяжных, невольно напрашивается аналогия с уличными мошенниками. Есть такой способ мошенничества, когда преступники под различными предлогами проводят «аукцион» между двумя гражданами – «лохом» и «подсадным». Главное условие – тот, кто предложит большую сумму денег, тот и выигрывает, забирая не только приз, но и деньги оппонента. Все замечательно, но только «лох» торгуется своими деньгами, а «подсадной» – деньгами «лоха», которые ему незаметно передает «аукционер». В итоге перебить ставку «подсадного» невозможно даже теоретически. Вот с судом присяжных примерно так же. Подсудимый оплачивает расходы из своего кармана, а прокурор из казны, т.е. из карманов налогоплательщиков, т.е. опять-таки из кармана в т.ч. и подсудимого…

Конечно, далеко не каждое дело в суде присяжных требует значительных затрат. Однако предварительно лучше все равно прикинуть примерные расходы на судебный процесс с присяжными. Определить их исходя из возможных сроков рассмотрения дела, объема и специфики доказательств, которые планирует изыскать и представить в судебное заседание защита и т. д.

Кстати говоря, еще одним заблуждением является мнение, что суд присяжных занимает значительно больше времени, чем суд с профсудьей. Это именно заблуждение. Да, конечно, одно или несколько заседаний будут посвящены отбору присяжных, выше вероятность того, что кто-то из присяжных может заболеть и суд, не желая попусту «расходовать» запасных присяжных, может отложить заседание. Однако, необходимо учитывать, что одним из самых неприятных для судьи явлений является распад коллегии, ведь в этом случае все начнется заново. Это обстоятельство и служит стимулом для судьи подстегивать ход процесса, проводить заседания как можно чаще и длиннее, чем в обычных процессах.

В процессе может сложиться ситуация, когда полурассмотренное дело могут начать слушать заново. Такое произойдет в случае роспуска коллегии присяжных (например, если суд уверен в вынесении коллегией оправдательного вердикта, а уж процессуальная зацепка найдется) или в случае выхода из коллегии людей и ее сокращение менее чем до 12 человек. В частности, так и произошло в ходе рассмотрения в Мосгорсуде дела И. Сутягина, обвинявшегося в госизмене. Первая коллегия присяжных развалилась (но есть мнение, что развалиться ей помогли), после чего была набрана вторая коллегия, в которой «неожиданно» оказалось несколько отставных разведчиков. Аналогично, в 2013 году «развалилась» первая коллегия присяжных и по делу об убийстве Анны Политковской. Причем произошло это при весьма загадочных обстоятельствах, поскольку в один день из дела выбыло сразу 3 присяжных заседателя, в результате чего в коллегии осталось 11 человек… С делом саранского бизнесмена Юрия Шорчева произошло то же самое – после почти трех лет судебных слушаний, сторона обвинения и суд вынуждены были развалить коллегию присяжных заседателей непосредственно после вынесения заседателями вердикта, поскольку тот был оправдательный. В итоге, дело начали слушать заново, со стадии отбора присяжных…

Наконец, следует помнить, что оправдательные приговоры по делам с присяжными (да в принципе и без них) вышестоящие инстанции отменяют гораздо чаще, чем обвинительные, хотя оспариваемые нарушения могут совпадать полностью. В результате подсудимый втягивается в еще один процесс. Так по уже упомянутому делу Ульмана было четыре процесса, по делу Аракчеева-Худякова и делу о покушении на Чубайса – три и т. д.

1.6 Личность адвоката для участия в суде присяжных

Возвращаясь к адвокатам. Полагаю, нет необходимости объяснять и доказывать различные требования к адвокату в том или ином процессе. Так вот, следует сказать, что в ряде случаев отсутствие у вас адвоката, умеющего работать с судом присяжных, должно уже само по себе быть основанием по которому следует отказаться от такой формы судопроизводства. И речь в данном случае не только о профессиональных знаниях и навыках, но и об общих личных качествах.

В числе личных качеств, которые совершенно необходимы адвокату в суде присяжных можно назвать следующие.

Стрессоустойчивость

Несколько ниже мы будем подробно разбирать такое явление, как внепроцессуальный конфликт в суде с участием присяжных заседателей. Пока же необходимо заметить, что процесс с присяжными, как правило, требует от адвоката куда большего напряжения сил и нервов, нежели процесс с профсудьей. Здесь свою роль играет и противодействие судьи и прокурора, и необходимость постоянно «быть в тонусе», оперативно реагируя на меняющуюся по делу обстановку, показания свидетелей и демонстрируемые документы, необходимость быстро (а порой и молниеносно) принимать правильные решения, а также обязанность отслеживать значительный объем дополнительных факторов (в том числе реакцию подзащитного, других участников процесса и присяжных заседателей). При этом еще нужно не допускать действий или высказываний (в том числе со стороны подзащитного), которые могут вызвать у присяжных негативное отношение к защите или недоверие к ее позиции… Вот только некоторые первоочередные задачи адвоката, которые он должен реализовывать в процессе с присяжными в режиме реального времени. Наконец, необходимость действовать на глазах зрителей – присяжных – то есть по сути посторонних лиц, это само по себе может оказывать на адвоката серьезное давление (своего рода боязнь сцены). В общем, все это требует от адвоката изрядной стрессоустойчивости, которая должна быть тем больше, чем конфликтнее протекает процесс.

Хорошая дикция и громкость голоса

Да, не удивляйтесь, иногда возникают ситуации, когда прокурора или судью остается только перекрикивать, чтобы донести до присяжных свою позицию. И пусть суд объявляет за это замечания и грозит удалениями – порой овчинка стоит выделки. Также нельзя забывать и о том, что суд с присяжными, как правило, требует достаточно большого и просторного зала, а значит надо говорить так, чтобы вас было слышно везде. Иногда судьи идут на откровенный саботаж работы защиты в том числе ограничивая ее в использовании штатных звукоусилительных средств в зале суда. Поэтому будьте готовы говорить громко и внятно. Необходимо ли защитнику в процессе с присяжными знание законов? Безусловно. Но оно значительно обесценивается, если защитник элементарно не может донести это свое знание до участников процесса и, прежде всего, присяжных.

Скорость реакции и умение импровизировать

Следующее, по порядку, но не по значению качество, которым должен обладать адвокат для работы с судом присяжных – это скорость реакции. Суд с участием присяжных заседателей – это наполовину импровизации и случайности. Требуется умение быстро и адекватно среагировать на калейдоскопически меняющуюся ситуацию в суде. Реагировать на выпады обвинения, на решения судьи и заявления свидетелей необходимо немедленно, мгновенно! Помните, что суд присяжных – это не только судебный процесс, но и отчасти спектакль, где главными зрителями являются сами заседатели.

Здесь, на мой взгляд, лучше всего проиллюстрировать заявленный тезис, конкретными примерами. Так, в частности, в одном из дел имел место случай, когда председательствующий, создавая защите невыносимые условия прений, заявил, что объявит перерыв после рассмотрения очередного эпизода (а говорить там оставалось еще минут на тридцать). Что ж, пришлось заявить, что рассмотрение этого эпизода окончено, а после перерыва, неожиданно «вспомнил», что имею еще дополнения к этому эпизоду…

В другом процессе свидетель, давая показания, фактически опроверг ими свои же, крайне выгодные для обвинения показания, данные на предварительном следствии. Естественно, что стороне защиты надо было надежнее зафиксировать этот факт, а вот председательствующему нужно было спасать обвинение любыми (пусть и спорными с точки зрения закона) способами.

Защита: Какие показания являются истинными, те, которые вы давали на предварительном следствии или в суде?

Судья: Снимается вопрос, присяжные сами будут решать, какие из них истинные.

Защита: Каким показаниям следует верить?

Судья: Снимается вопрос, присяжные сами разберутся.

Защита: Какие показания соответствуют действительности?

Судья: И этот снимается, это компетенция присяжных решать, что соответствует действительности, а что нет.