Суд присяжных: последний шанс Фемиды. Адвокат в процессе с присяжными: стратегия и тактика защиты

Ситуация складывалась критическая. У защиты элементарно не было возможности «застолбить» достигнутый результат.

Защита: Свидетель, на каких показаниях вы настаиваете, на тех, что были даны на следствии или в суде?

Судья: Эээ….

Свидетель: На тех, что даны в суде.

Или часто адвокату приходиться реагировать на действия прокурора. Допрашиваем засекреченного «свидетеля».

Защита: Скажите пожалуйста, вы попросили вас засекретить, чтобы сподручнее было оговаривать подсудимого?

Свидетель: Ну…

Прокурор: Я протестую, прошу снять вопрос, сторона защиты оказывает недопустимое воздействие на присяжных!

Защита: Свидетель, можете не отвечать на вопрос, за вас это уже сделал прокурор.

Последующий крик председательствующего и прокурора о недопустимости давления на присяжных только придает лоск произошедшему. Даже несколько дремавших на тот момент присяжных понимают, что «засекреченный» свидетель поет под дудку прокурора и, соответственно, верить ему нет ни малейшего повода.

А в некоторых случаях в интересном положении оказываются и судьи…

Крайне напряженное судебное заседание. Судья беспределит, защита активно возражает.

Судья: Что вы мне тут Майдан устраиваете?!

Защита: Хорошо, пусть вы будете считать приходящее Майданом, я даже не против, если вы будете персонально меня считать митингующим на Майдане народом, ну а вы тогда в этой ситуации кто?

Наконец, скорость реакции и умение импровизировать становятся всесокрушающим оружием защиты при достаточной внимательности к деталям.

В ходе процесса в отношении группы «скинхедов» прокурор, чтобы усилить негативное отношение присяжных к подсудимым, решил продемонстрировать присяжным заседателям содержимое компьютера одного из подсудимых. Естественно, что для демонстрации он выбрал исключительно те материалы, которые укладывались в версию обвинения о наличии у подсудимого радикальных националистических взглядов.

На большой экран в зале суда проецируется изображение с монитора компьютера. Прокурор перебирает каталоги на дисках компьютера и «выуживает» те, что подходят по названию. Интересуют его прежде всего картинки. Вот свастика, вот немецкий орел, вот дюжий арийский воин с мечом, вот солдат в приплюснутой каске, правда, картинка развернута на бок, но ничего, прокурор нажимает на нужную кнопку и картинка переворачивается как надо, вот Железный крест на орденской ленте, вот еще что-то… Картинка за картинкой, папка за папкой, вдруг из рядов защиты раздается голос одного из адвокатов:

– А что это там за дата изменения файла?

На проекционном экране файлы компьютера отображались в табличном варианте: название файла, а затем его технические данные – размер, дата создания, дата изменения… Вот к этой дате один из адвокатов и присмотрелся, а там… Получается, что этот файл вчера кто-то и зачем-то изменял. Остальные адвокаты тоже моментально включаются в бой.

– Фальсификация!

– Что вы там в этих картинках перерисовывали?

– Давайте теперь все файлы проверим!

Еще несколько файлов тоже оказываются измененными за день до сегодняшнего заседания.

Прокурор, как загипнотизированный (еще бы, такой удар!) исполняет все указания, исходящие со стороны защиты, прокручивая вниз таблицу с файлами.

– Так, чуть ниже, еще чуть-чуть… Ага, еще один измененный файл! Теперь еще ниже…

Первым в себя приходит судья.

– Объявляется перерыв. Присяжным просьба выйти в совещательную комнату.

В голосе судьи проскакивают нотки, указывающие на его паническое состояние.

Присяжные уходят, но накал ситуации не спадает. Адвокаты продолжают давить на обвинение. Председательствующий объявляет перерыв до следующего дня.

Следующее судебное заседание начинается с допроса специалиста. За трибунку встает какой-то парень, явно чувствующий себя не в своей тарелке. Обвинение представляет его как специалиста в компьютерной технике, сообщает о его образовании и месте работы. Суть показаний сводится к тому, что изменить время изменения файла можно умышленно, а если это никто не делал специально, то это могут быть последствия деятельности компьютерных вирусов.

– Что это за вирусы, как называются, кем разработаны? – начинает задавать вопросы защита.

– Ну, я сейчас не смогу ответить, нужно посмотреть по справочникам, – выдавливает из себя «специалист».

– Хорошо, вы такие вирусы на исследуемом компьютере обнаружили?

– Нет, ну я его не осматривал, это специальные программы нужны, ну и вообще может быть вируса там уже нет.

– Аааа… Ну-ну, – теряет к нему интерес сторона защиты.

Присяжные смотрят на «специалиста» кто с иронией, кто со смесью брезгливости и сочувствия, ну знаете, так обычно на раздавленных лягушек смотрят. От прокурорско-судейской самоуверенности уже и следа не осталось. Нет, конечно они старательно пытаются ее имитировать, но получается неубедительно. В их глазах читается желание поскорее забыть об этом инциденте. Это поле боя целиком осталось за защитой.

Меня же этот допрос «специалиста» с рассказами о неких «компьютерных вирусах» неизвестно зачем изменяющих даты изменения файлов изрядно развеселил. Причем не столько несуразной версией обвинения, сколько совершенно сюрреалистичной глупостью и прокурора, и судьи, и их доморощенного «специалиста».

Еще в прошлом судебном заседании до меня дошла вся суть произошедшего. Конечно, же ни о какой фальсификации тут речи не шло (хотя выглядело это именно так). Дело в том, что когда прокурор демонстрировал присяжным картинки из компьютера и переворачивал некоторые из них в надлежащем ракурсе (по горизонтали / вертикали), он на невинный вопрос программы «Сохранить изменения? Да. Нет.» – отвечал «Да». Правда, остается вопрос про вчерашний день… Что ж, возможно, готовясь к заседанию, прокурор уже неосторожно поворочал туда-сюда картинки у себя в кабинете.

Профессиональная смелость и готовность к разумному риску

Появление данного пункта – еще одно следствие высокого уровня конфликтности процесса с участием присяжных заседателей. В ряде случаев складывающаяся по делу с присяжными ситуация требует от адвоката принятия смелых, нестандартных решений, провоцирующих или существенно обостряющих конфронтацию защиты со стороной обвинения и председательствующим. От адвоката требуется увидеть такие ситуации, увидеть варианты своих действий, просчитать возможные плюсы и минусы, и в итоге реализовать намеченный сценарий.

Как следствие – адвокат встает перед выбором: либо отказаться от реализации рискованного, но эффективного приема защиты, либо реализовать его, рискуя навлечь на себя гнев прокуратуры, суда и стать объектом их процессуального и внепроцессуального давления. Речь здесь идет о достаточно широком спектре давления на адвоката – от направления частного представления в Адвокатскую палату (для привлечения адвоката к дисциплинарной ответственности) и до удаления адвоката из процесса. Вообще, чем эффективнее работает адвокат по делу, тем более радикальные средства пытается применить обвинение и суд для его нейтрализации. Апофеозом борьбы обвинения и защиты являются случаи возбуждения уголовных дел в отношении адвокатов под самыми разными предлогами. Обычно в суде с профсудьей до этого не доходит, поскольку любые аргументы адвоката профсудья может просто игнорировать, но вот присяжные их игнорировать не станут, а значит – война на «уничтожение».

Так что следует понимать, что адвокат в суде присяжных – это вторая (после подсудимого) мишень для обвинения. В настоящее время уже известен ряд случаев, когда над адвокатом учиняют или пытаются учинить расправу за излишне эффективную деятельность… В частности, такому прессингу подвергался уже, к сожалению, покойный адвокат Паршуткин В. В. (известный, своими успехами именно в работе с судом присяжных). У него несколько лет назад нежданно-негаданно был проведен обыск в связи с работой по резонансному делу Лысенко:

«Паршуткин не считает связь обыска и его участия в процессе Лысенко «притянутой за уши». В том, что это именно давление, он уверен: «Они всегда такими методами действуют, это традиционная схема. В крупных резонансных делах, в которых я участвую, такие вещи происходят всегда. Когда наступает решительный момент – представление доказательств защиты, прение сторон – все это обычно и начинается…».

Источник: http://www.vzsar.ru/news/2013/09/20/advokat-parshytkin-zayavil-o-vnezapnom-obyske-v-ego-dome.html (http://www.vzsar.ru/news/2013/09/20/advokat-parshytkin-zayavil-o-vnezapnom-obyske-v-ego-dome.html)

Еще одним известным случаем давления на защитника посредствам силовых органов являются уже упоминавшиеся злоключения адвоката М. Мусаева при работе по делу об убийстве полковника Буданова:

«В начале ноября в отношении адвоката Мурада Мусаева возбудили сразу два уголовных дела. Как считает следствие, Мусаев, защищавший Юсупа Темерханова, предполагаемого убийцу бывшего полковника Юрия Буданова, подкупил двоих свидетелей. Они якобы должны были дать ложные показания в суде, выгораживающие Темерханова. В СК также уверены, что Мусаев пытался «принудить коллегию присяжных к вынесению вердикта, оправдывающего Темерханова».

Источник: https://lenta.ru/articles/2013/11/14/musayev/ (https://lenta.ru/articles/2013/11/14/musayev/)

Можно еще упомянуть и уголовное дело в отношении адвоката Бориса Кузнецова, обвиненного в 2007 году в разглашении государственной тайны… Словом, этот список можно еще долго продолжать, однако полагаю, тенденция и так ясна.

Профессиональный опыт

Для эффективности адвокату необходим опыт, причем не опыт работы «с уголовными делами вообще», а именно с судом присяжных. Слишком специфическая это форма судопроизводства, чтобы, посидев в обычном процессе, считать, что справишься и с присяжными.