Вольные

Они называли это чисткой. Идея громить квартиры, где продавали самогон и отлавливать барыг, распространяющих шмаль, пришла им гораздо позже, уже после того как они пошли своей дорогой. Дело в том, что все эти походы не одобрялись другими фанатами, включая Прохора. Прохор был главным, кто курировал их группировку. Он чётко придерживался правил, по которым существовало футбольное движение.

Макс и Сева не могли уместиться в рамках кулачных забав с такими же пацанами, как и они, только укутанными во флаг другой команды. Все эти кричалки на стадионах прельщали их постольку, поскольку служили предвестниками жестокого рубилова, в котором они ощущали вдохновение и сладость жизни. К тому же они не поддерживали пивные традиции хулиганов и находились в крыле тех, кто предпочитал разгонять свою злость на тренировках.

***

А потом случилась эта история с Прохором, окончательно поставившая точку в их отношениях с футболом. В тот вечер они должны были выяснить отношения с Викингами. Это были ребята, поддерживающие другой клуб. Зачем нужна была эта разборка, никто не объяснял. Но такое случалось часто, поэтому никто лишних вопросов не задавал.

Когда Сева и Макс увидели тех, с кем им предстоит драться, они были крайне удивлены, потому что Викинги больше напоминали Гопников. Тогда в драке пострадали несколько человек, включая Богатыря. Он получил удар ножом в бедро. И всем стало понятно, что это были не хулиганы, потому что в движении применение оружия было недопустимым. Ну и разумеется, парни пришли к Прохору, чтобы задать ему вопросы, касательно того, что произошло?

– Какого хера ты нас отправил туда? – спросил у него Сева.

– В чём дело, солдат? Что за предъявы, твои кулаки недостаточно испачкались кровью?

– Я не твой солдат, Прохор, уясни себе это как «Отче наш» и 213 статью УК РФ. Ты послал нас на разборки непонятно с кем и непонятно за что. И эти козлы порезали Богатыря ножом, спрос за который будет с тебя.

– Ты чё попутал, Сева? Ты кому угрожаешь, совсем перестал берега различать? Если там был нож, то решать по нему будем завтра на совете с другими руководителями клубов. Движение придерживается жёстких правил, и так же жёстко наказывает тех, кто эти правила нарушает. За порезанного пацана спрос будет большим, и можешь быть уверенным, они за него ответят.

– Какой нахер совет руководителей? Ты чё не вдупляешь, что это были не фанаты, а обычные дворовые пивняки, живущие не то по понятиям, не то по ментовскому закону?

– Сева, я сам решу этот вопрос, после того как выясню, что там произошло? Не указывай мне что надо делать! Кто ты такой, чтобы открывать здесь свой рот? Стрела была забита с Викингами, и мы всё выясним, будь спокоен. Веди себя достойно как мужчина, как фанат, а не как истеричная девка, которой отвесили оплеуху.

Сева кинулся на Прохора, но их растащили. У куратора их группировки был серьёзный авторитет и серьёзные покровители. Поэтому никто не хотел выяснять с ним отношений из-за порезанной ноги Богатыря. Однако Сева, уже решил для себя, что Прохор теперь его враг.

– Ты мне ответишь за свои слова, сучка! – крикнул он, удерживаемый Максом и Чеченцем.

– Вали отсюда, урод, возомнивший себя Майком Тайсоном! Ты исключён из группировки! – в ответ проревел Прохор, которого так же удерживали несколько человек. – Теперь тебе нет места в движении! Не попадайся нам на глаза, выскочка, если не хочешь превратиться в отбивную котлету!

На следующий день Сева, Макс и Чеченец поймали одного из тех, с кем им пришлось драться, и узнали, что это была бригада Харпера – одного из блатных, контролирующих район, в котором дислоцировался их футбольный клуб. Это был тот самый Харпер, которого Сева в своё время поломал с пацанами у подъезда Максима с помощью арматуры. Тогда ищейкам блатного не удалось отыскать их, потому что Прохор прикрыл своих пацанов, сказав, что это были парни не из его группировки.

Спустя время интересы Прохора и Харпера столкнулись на пересечении улицы «Российской» и проспекта «Советский». В угловом доме освободилось помещение и оба хотели забрать его себе. Харпер планировал устроить в этом месте ломбард с широким спектром залогового имущества, чтобы прогонять через него всевозможное ворованное барахло. Прохор же давно искал помещение для открытия туристической фирмы. Это была идея его жены, вынесшей ему весь мозг с этим бизнесом. Тогда спрос на путешествия был на пике развития, и эта сфера, кроме всего прочего, сулила ему неплохие барыши.

Не поделив, кому достанутся 60 квадратных метров первого этажа, в выгодном по расположению доме с большим потоком проходимости, Прохор и Харпер забили стрелу и оба послали на неё своих пехотинцев. Узнав об этом, Сева собрал в группировке самых близких ему друзей, кто разделял его взгляды, и вышел из движения, решив создать собственную команду, не имеющую к футболу никакого отношения.

Среди покинувших движение был Макс, Чеченец, Богатырь, Паша Партиец, Мичман, Олег Натовец и братья Славоли: Славоля старший и Славоля младший по кличке Бритиш Бульдог. В группировке это были самые отъявленные рубаки и радикально настроенные личности. Они поймали Прохора через неделю в штабе клуба, когда он был там один.

– Ты думал, сученок, что мы не узнаем о твоих деловых планах и закусах с Харпером?

Прохора хорошенько отделали, дав залечившему рану Богатырю возможность сполна возместить обиду за полученное на стрелке ножевое ранение.

– Сева, Макс, пацаны, – запричитал разукрашенный Прохор, – мы должны были выбить место для общего дела. Я планировал открыть там спортбар, где мы могли бы собираться и проводить вечерами время. Место для настоящих футбольных фанов и любителей пенного.

Прохор придумал эту историю на ходу, чтобы хоть как-то оправдаться перед парнями.

– Что ты нам лепишь, гнида? Если бы дело обстояло так, ты бы предупредил парней о том, что отправляешь их рамсовать с этим синим туберкулёзником! Нахера нужен был весь этот цирк с Викингами.

– Я не думал, что он пришлёт своих отморозков, он должен был сам прийти на стрелку, – Прохор умоляюще смотрел на своих палачей, – я просто пытался напугать его, продемонстрировать нашу мощь, чтобы не доводить дело до серьёзных столкновений.

– А если бы они там положили кого-то из наших, засунув перо под рёбра? Или пришли со стволами и прострелили кому-нибудь голову? Об этом ты, сука, подумал?

– Посмотри на мою ногу, чертило. Чуть повыше, и лезвие прилетело бы мне в почку! – возмущенно вставил свои 5 копеек Богатырь.

Сева схватил за грудки избитого Прохора и хорошенько тряханул его:

– Смотри сюда, дебил! Ты подставил парней, и теперь те, кто с тобой остались, узнают, какой крысе они подчиняются. Встанешь у нас на пути, и мы тебя раздавим, как подвального таракана.

Чеченец достал нож и поднёс его к горлу Прохора:

– Ты же знаешь, что я люблю убивать ножом?

Тот испуганно закивал головой, думая, что сейчас его реально порежут на лоскуты.

– Отдавай нам кассу, – сказал Сева, – это будет твоя компенсация на лекарство для Богатыря.

Прохора подняли на ноги, и он трясущимися руками открыл сейф, где лежал общаг группировки. Денег было немного, но тогда цель была не в наживе, а в демонстрации силы. Кто сильнее, тот и ест. Сева забрал стопку бумажного нала, и они оставили бывшего лидера с позором залечивать раны.

Конечно, Прохор не мог рассказать оставшимся с ним пацанам, и тем более тем, кому он подчинялся, истинные мотивы этого избиения. Сева абсолютно верно рассчитал, что он будет молчать, чтобы сохранить авторитет в движении. Однако Прохор нашёл другой способ для своего отмщения: он решил сдать Севу Харперу, помня о том, что блатной так и не отыскал своих давних обидчиков, проломивших ему с кентами головы.

Тем временем Сева забрал самый мощный актив у группировки Прохора. Он не боялся разборок с бывшими друзьями. Те, кто остался преданным движению, боялись Севу не меньше Прохора и знали, на что способен этот беспредельщик. После его знакомства с Максом, его действия становились всё более независимыми. Все выдохнули спокойно, когда он оставил их болеть на стадионах без своей персоны. Правила, существовавшие в фанатской среде, хоть как-то могли ограничивать его буйную натуру. Но теперь все понимали, что, начав самостоятельно писать новые правила поведения на улице, он становится страшен как никогда. Горе будет тому, кто посмеет перейти ему дорогу. И те, кто ушёл из движения с ним, будут теперь вдвое опаснее, чем когда-либо прежде.