Русский разговор с «Красной графиней»

Русский разговор с «Красной графиней»
Александр ВИН

Русский журналист оказывается в бывшем имении знаменитой немецкой аристократки. Ему предлагают написать книгу о ней – "красной графине" Марион Дёнхофф, участнице покушения на Гитлера, лучшей журналистке послевоенной Германии, издателе крупнейшей газеты "Die Zeit".Сквозь десятилетия он ведет странный разговор с "красной графиней", узнаёт о пропавших дворцовых сокровищах, поражается политическому таланту Марион Дёнхофф угадывать мировые события, происходящие после её смерти.

Александр ВИН

Русский разговор с «Красной графиней»

Эхом прозвенел дневной трамвай.

Усталость и тоска были привычны, но в тот миг он не мог знать долгого ужаса, который его ждал.

Всё.

Один на улице, в городе, во вселенной.

Жену только что поцеловал, она ушла. Сын уехал неделю назад.

У ног, на земле, – два рюкзака и сумка. В них ноутбуки, куртка, рабочие башмаки. Паспорт с бесполезными уже штампами, в папке с бумагами – решение суда о выписке из той, далёкой, квартиры.

Шум толпы, но никого нужного, родного, рядом нет.

И его самого – нет.

Бинт, спички, карандаш. Старый походный нож.

Телефон – на два звонка.

Без работы. Без денег.

Бездомный.

Почти нищий.

В длинной и бесшабашной кочевой жизни, в переездах, в случайных жилищах, в его рюкзаке всегда было только несколько книг. Одна, купленная отцом в детстве; другая, та самая, в которой когда-то был напечатан его первый рассказ, и ещё шеститомник Грина, подаренный ему женщиной с голубыми глазами. Своих изданных книг не хранил.

Но он же писатель, может и должен говорить о важном для многих…

Произошедшее было почти неожиданным, в растерянности не получилось сделать ничего нужного, но за несколько дней до рухнувшей жизни он всё-таки обратился к одному случайному знакомому, человеку, которого в минуту отчаяния можно было о чём-то спросить.

Без шансов, без логики. Без надежды.

Телефон. Сквозь уличный шум.

Странно, но сейчас звонил именно тот самый человек.

– Привет, ты уже нашёл, где будешь жить?

– Нет.

– Слушай, есть вариант…

– Записываю.

Его ждали, и это было первой необходимостью дня.

Внезапно мелькнула искра мелкой надежды, но постоянно и сильно думать о ней он не хотел, опасаясь ненароком загасить, лишиться так же неожиданно, как и обрёл. В голове по-прежнему ворочались, сталкиваясь в безответном страшном молчании, гулкие камни вопросов.

Автобус исправно выбрался из города, проехал по шоссе меж обычных полей, и скоро остановился посреди высокого, ровного леса.

Повернуть налево и пройти полтора километра пешком по тенистой грунтовке.

Он устроил рюкзаки на плечах, сумку повесил на шею.

Усмехнулся.

Без груза – пятнадцать минут, с неудобным жизненным багажом – двадцать пять.

Такое было знакомо. Он готов. Вперёд!

После города оглушила другая тишина.

О чём-то коротко и звонко разговаривали в кустах птицы, некоторые по каким-то своим крылатым надобностям перелетали через пустынную дорогу, замечали его и тогда кричали громче. Сухой гравий под ногами скрипел, выворачивались отдельные мелкие камни, отскакивали по сторонам. Пыли не было, вчера и в городе шёл небольшой дождь.

На неожиданный стук дятла он попробовал быстро обернуться, пытаясь увидеть птицу в высокой плотной листве, но не получилось. Через минуту дятел начал громыхать по пустой сосне уже позади него, метрах в пятидесяти.

Он продолжал улыбаться.

По ровной дороге шагалось привычно, хотелось расправить плечи и с силой дышать, но мешали рюкзаки.

Справа вдоль дороги краснел богатый шиповник. Не зная ещё ничего, не загадывая надолго, он по привычке замечал мелочи. Ягод было много.

Строились дачники. Иногда шумели за лесом далёкие инструменты, по-рабочему уверенно кричали люди.

Из ближнего болотца за обочиной ярко глянули на него сквозь темноту тины и ряски, через нетронутые никем камыши, жёлтые кувшинки.

С весёлым отчаянием, одним движением, подкинул, поправил на шее неудобную сумку.

Сразу же за поворотом, после моста через тихий ручей, он увидал странный длинный дом. Наверно, тот самый, в котором когда-то жила графиня.

Грохотало сердце.

Открыл калитку.

С деревянной скамьи посреди двора поднялся высокий, грузный старик.

– Ты кто?

– Писатель.