– Умные какие…
Томка перехватила поудобнее мусор, неодобрительно покачала головой и помчалась по тропинке к оврагу.
Всё получалось.
Всё пока было хорошо.
Им, троим, совсем ещё незнакомым, одинаково казалось правильным и нужным то, что они делали в эти первые минуты на уже не чужой земле.
От близкого детского смеха Мария вздрогнула.
– Здравствуйте, девчата!
– Ой, бабушка пришла! И Санька!
Зоя бросила тряпку, стремительно побежала к калитке.
Под соснами возле дома стояла статная пожилая женщина.
Спокойная, в светлом платье с отложным воротничком, в фартуке поверх. Рукава её платья были по-рабочему закатаны, а белый, в крапинку, платок, аккуратно завязан узелками под шеей.
Широкое лицо, глубокие глаза, решительный подбородок.
Пожилая женщина по-доброму улыбалась, за руку она держала светловолосого мальчика лет шести, а тот не выпускал из кулачка верёвку, за которую была привязана большая белая коза.
Коза непослушно дёргалась, мальчишка в ответ звонко хохотал.
Зоя виновато обернулась на Марию.
– Я ничего им такого не говорила, не звала сюда…
– Мы сами пришли.
Женщина шагнула вперёд, встала рядом с Марией.
– Да, мы сами, проведать вас решили. Зовите меня бабушкой Александрой. Помогу вам прибраться в правлении. Нехорошо, чтобы непорядок там был. Новое дело по-людски начинать надо.
– Спасибо вам. Будем знакомиться.
Мария обернулась, громко крикнула в сторону открытых окон.
– Томка!
– Ау! Чего надо?!
Из дальнего окна высунулась растрёпанная Томка.
– Выходи к нам, передохни.
Неловко, незнакомо ещё помолчали, замялись.
Из-за спины бабушки выступил мальчишка.
– Меня звать Санька. Я буду моряком, как наш Костя. Мне шесть лет, и я умею читать. Костя подарил мне свою мичманку и старую тельняшку, а бабушка только самую малость рукава на ней подкоротила.
– А почему сандалии у тебя на босу ногу?
– Я закалённый! Все моряки должны быть закалёнными. А козу звать Ритка. Она мне поручена, только я с ней справляюсь! Баба и дюдя за ней не угонятся, а я с ней постоянно!
Мария наклонилась к мальчишке.
– А что это у тебя за книжка?
Тот с важностью достал из-под поясного ремня растрёпанный учебник.
– Ого! «Краткий курс истории СССР». Одобрено правительственной комиссией. Здорово! Ну, а почему ты очки такие странные носишь, чёрные, большие и без стёкол?
– Это мамины. Моя мама очень хотела, чтобы я умный у неё был.
Растерянность.
С волнением справилась быстро.
– Ну вот, с самым главным человеком мы уже познакомились. А мы… Я – Мария, а это – Томка, она у нас самая весёлая.
Санька не унимался.
– А Зойка за мной присматривает. Она добрая! Она временно у нас живёт, пока у неё родные не отыщутся!
Светловолосый бодро доложил, дёрнул козу за верёвку и улыбнулся.
Все остальные – неловко молчали.
– Ладно, об этом поговорим потом. Сейчас работать надо.
Бабушка Александра поднялась на ступеньки.
– Позавчера, когда немцев отсюда увозили, одна немка подбежала ко мне, такая в возрасте, седая, плакала всё навзрыд. Ключи мне в руки тыкала, связку, рукой на этот дом показывала. Я не поняла ничего, потом какой-то офицер наш, комендантский, подошёл, сказал, что немка всю жизнь в этом лесничестве работала, в доме прибиралась. Что, мол, очень просила дом не сжигать и двери в нём не ломать. Всё хотела перед нашими солдатами на колени вставать… Ключи она успела отдать мне, другим в суматохе не до этого было.
– А этот, ваш… Одноглазый, руководитель-то который, нам утром ключи от правления отдал, вот мы и открыли.
– Викторович? Ну и ладно, ну и хорошо. Это я ему несколько ключей со связки вчера отцепила. Наугад. Вот эти – остальные, пригодятся, думаю, нам сегодня.
С распахнутыми для дневного солнца окнами комнаты бывшего лесничества казались радостными и приветливыми.
Бабушка Александра прошлась по ним, по-хозяйски остановилась в самой большой, спрятала руки под передник, огляделась.
– Полы хорошо бы помыть, пыли по низам много. Вижу, что вы тут много уже выгребли, выскоблили, а вот с полами – горе… Санька! Санька, ты где?