Краткая история Речи Посполитой и рода Домановичей Дзиковицких

Насмотревшись на польские республиканские порядки и сравнив их с положением королей Франции, в июне 1574 года, пробыв на польском троне всего около четырёх месяцев, Генрих Валуа решил бежать из Польши. Его придворному поэту Филиппу Депорту Польша тоже не понравилась и, уезжая на родину, он написал стихотворение «Прощай, страна вечного прощания!». Ранним утром Генрих выехал из королевского замка Вавель на коне, подаренном ему паном Тенчинским, главным его доброжелателем и агитатором при польском дворе, и ускакал от своих недавно обретённых подданных в направлении Парижа.

«В погоню за любимым королём бросились паны сенаторы. Кричали, возмущались: „То не король, ему бы только вольту танцевать!“. Вольта – канкан шестнадцатого века. Крестьяне, люди грубые, отыгрались на королевском секретаре Пибраке. Тот поджидал Генриха в часовне, но беглый король в заполохе проскакал мимо. Пибрак бросился в лес, попал в болото. Крестьяне стали его гонять камнями, как подстреленную утку. Через пятнадцать часов референдарий Чарнковский воротился из неудачной погони и выручил секретаря. В Польше восстановилось мутное бескоролевье. Литва всё больше утверждалась в своём враждебном отношении к полякам. Всплыли обиды унии. Генриху вновь назначили – вернуться к осени. Никто не верил в возвращение. Теперь из претендентов на престол остались Эрнест Австрийский и Иван Васильевич либо царевич Фёдор» (Усов В.).

Забегая вперёд, следует сказать, что, возможно, бегство Генриха Валуа из Польши избавило её от ещё больших неприятностей, поскольку этот явный вырожденец своим поведением на троне умудрился привести Францию на грань распада. Через год после занятия французского престола умерла любовница Генриха принцесса де Конде. Эта смерть его буквально подкосила. Король стал носить траурные чёрные одежды, отделанные маленькими черепами из серебра и слоновой кости, а затем участвовать в процессиях флагеллантов, сохранившихся со времён Чёрной смерти. К королю присоединились многие придворные и даже глава французской церкви кардинал Лотарингский. Бичевания последний избежал, но, прогулявшись босиком в промозглую рождественскую погоду, простудился и умер. Но главным развлечением трансвестита-короля Генриха и его фаворитов-миньонов был бисексуальный разврат, кутежи и потасовки с горожанами.

А Иван Грозный, учитывая, что сын германского императора также претендует на польский престол, предложил снять свою кандидатуру с польского трона, но при этом отдать ему Литву, как «вотчину его матери Елены Глинской». Новый элекционный Сейм был назначен на 10 мая 1575 года в Стенжице. «Все понимали важность Стенжицы. Решалась судьба Польши и Литвы, избирался не просто король, а направление политики ближайших десятилетий во всей Восточной Европе. На выборы короля шляхта явилась с пушками. Не сразу договорились, где их оставить. Капризное беспокойство шляхты объяснялось ещё и тем, что никто не знал твёрдо, на ком остановить выбор: на цесаревиче Эрнесте или Иване Васильевиче. В Стенжице стало опасно жить. Шляхта носила кольчуги под жупанами. Сейм развалился, как гнилое яблоко. Выборы короля были отложены на осень» (Усов В.).

«В Варшаве в ноябре 1575 года собрался Сейм. К московскому гонцу Ельчанинову, давно уже прибывшему с приветствием от царя Генриху по случаю его избрания и собиравшемуся уже возвращаться домой, ночью тайно пришёл радный пан, жмудский староста, и стал просить, «чтобы Государь прислал к нам на Литву посланника своего доброго, и писал бы к нам грамоты порознь с жалованным словом: к воеводе Виленскому грамоту, другую ко мне, третью к пану Троцкому, четвёртую к маршалку Сиротке Радивиллу (сыну князя Миколая Радзивилла Чёрного), пятую ко всему рыцарству…". Царь понимал выгоды своего избрания, но гордость не позволяла пойти против своего царского достоинства: он считал польский королевский титул ниже своего царского. Поэтому он ограничился обещанием прислать больших послов, но принимал меры к избранию австрийского эрцгерцога Эрнста или его отца, Максимилиана II, надеясь за свою поддержку получить от него подтверждение на владение Ливонией…» (Богуславский В. В.). К тому же намерения царя шли вразрез с желаниями большинства магнатов и шляхты Речи Посполитой: Иван IV требовал, чтобы Польша и Литва навечно соединились с Русским государством и польский трон был признан наследственным в «династии Рюриковичей». Кроме того, он требовал отказа Речи Посполитой от Ливонии и Киева, соглашаясь взамен вернуть Полоцк. Эти условия были отвергнуты, так как магнаты опасались не только ослабления своих позиций в русско-польско-литовском государстве, но и повторения Грозным в Речи Посполитой его опыта борьбы с удельно-княжеской оппозицией. В 1575 году правительство Ивана Грозного продолжало вести тайные переговоры с императором Священной Римской империи Максимилианом II, стремясь обеспечить с его стороны поддержку своим планам расторжения Люблинской унии и расчленения Речи Посполитой.

Пока шли переговоры с Веной, турецкий султан потребовал от польского Сейма снять кандидатуру Ивана IV на польский трон. Прибывший в Польшу посол султана Амурата предложил полякам для избрания 3 кандидатуры: сандомирского воеводу Яна Костку, шведского короля Юхана III или 42-летнего седмиградского (венгерского) воеводу Стефана Батория. Вопреки уверениям царя, Москва интриговала и против Батория, и против эрцгерцога Эрнста.

В конце 1575 года австрийским дипломатам удалось договориться с польскими сенаторами о провозглашении польским королём императора Максимилиана II, но возмущённая шляхта, во главе которой стоял Ян Замойский, поддержала турецкого кандидата – воеводу Стефана Батория. Стефан Баторий, или, как его называли литвины, Степан Батура, происходил из старинной венгерской фамилии, сын воеводы, в юности обучался в Падуанском университете в Италии, ректором которого в то время был польский вельможа Ян Замойский, с которым тогда, видимо, возникли у него дружеские отношения, скреплённые браком Замойского на сестре Батория – Гризельде. Своё требование султан подкрепил высылкой к границам Польши 100-тысячного войска. В Варшаве воцарилась паника. В начале 1576 года шляхта на Сейме провозгласила королём 54-летнюю Анну Ягеллонку с тем, чтобы выдать её за Стефана Батория, который сразу же дал согласие на брак и корону. Он присягнул на верность полякам и пообещал привести из Венгрии своё войско и отвоевать у московского царя обратно всё то, что было им захвачено в Ливонии и Литве. В Польше оказалось два короля. Стефан быстро двинулся с крупным отрядом к польской границе. В апреле он торжественно въехал в Краков, где ему подчинился примас, короновавший его. Затем было совершено бракосочетание с Анной Ягеллонкой. Иван IV остался недоволен этим обстоятельством и писал Максимилиану II письма с предложением совместных вооружённых действий против Речи Посполитой. Однако германский император не мог решиться. Тем не менее, в стране началась междоусобная борьба, которая не прекратилась даже со смертью в октябре 1576 года Максимилиана II. Короля Батория признали Литва и Великая Польша. Пруссия подтвердила свои вассальные обязательства в Торне. Лишь Гданьск не признал короля и взбунтовался, «доверяя своим башням и рвам». Несмотря на мужественную защиту горожан, Гданьск был взят, и Стефан Баторий стал после этого именоваться «паном польской Венеции». Пока в Речи Посполитой решался вопрос о замещении королевского трона, московиты в Ливонии овладели городами Перновом, Гельметом, Эрмесом, Руэном, Пуркелем, а в Эстляндии захватили Гапсаль с его округом.

«Останавливая свой выбор на мало кому известном Стефане Батории, поляки полагали, что он будет следовать их желаниям. Однако мало кто предполагал, насколько быстро он приберёт к рукам всю власть в королевстве. Проявляя непреклонную настойчивость и беспощадную жёсткость, Стефан Баторий немедленно приступил к самому ревностному занятию государственными делами. Когда взбунтовалась часть днепровских казаков, он приказал казнить их десятками и, как передавали, разрубать трупы на части. В Стефане Батории и его главном помощнике Яне Замойском царь Иван Грозный встретил противников, которые вскоре сумели не только лишить московского самодержца всех плодов прежних победоносных походов в Ливонию и Литву, но и поставили Россию в самое критическое положение.

Стефан Баторий говорил лишь по-венгерски и на латыни и вовсе не собирался изучать язык своих подданных. Со своей престарелой супругой Анной Ягеллонкой он считал достаточным вести все разговоры через переводчика. Будучи по натуре воином и страстным охотником, Стефан Баторий вёл простой для своего положения образ жизни. По словам Валишевского, «выражая сочувствие протестантизму в Семиградии, он был ярым католиком в Польше; он устроил так, что избирательному Сейму его представлял арианец Бландрата. После же избрания в короли советниками его стали иезуиты»» (Богуславский В. В.).

23 июня 1576 года вышел королевский универсал, выделивший гусарию в отдельный род тяжёлой конницы. Крылатые гусары предназначались практически исключительно для таранных атак в сомкнутых боевых порядках на больших аллюрах. Этим они резко отличались как от европейской кавалерии, всё более склонявшейся к ведению дистанционного боя с использованием огнестрельного оружия, так и от московской, татарской и турецкой, по старинке отдававшей предпочтение луку и дротику перед всеми остальными видами оружия. В результате усилий Стефана Батория и накопленному в многочисленных сражениях опыту, в Речи Посполитой была создана высокоэффективная военная машина, прекрасно зарекомендовавшая себя в сражениях как с русскими, татарами и османами, так и со шведами, имевшими тогда самую профессиональную и опытную армию в Европе. Преобразование армии обеспечило более чем полувековое – с конца XVI по середину XVII веков – политическое и военное превосходство Речи Посполитой над её соседями в Восточной Европе.

Находясь на стыке Запада и Востока, будучи самой восточной страной мира католицизма, поляки и литовцы (в особенности первые) ощущали себя форпостом цивилизации на границе с миром варваров, к которым они относили не только турок и татар, но и московиты в глазах польско-литовских католиков были схизматиками и варварами. Это обстоятельство в немалой степени способствовало формированию к XVII веку идеологии «сарматизма», ставившей Речь Посполитую едва ли не в центр Вселенной. Не последнюю роль в становлении такой идеологии сыграли многочисленные и блестящие победы польско-литовского оружия, одержанные на протяжении большей части XV – XVII веков.

8 июля 1576 года, по смерти православного пинского и туровского епископа Макария Евлашевского, в Варшаве была выдана королевская жалованная грамота на епископию протопопу Дмитровской церкви Пинского замка Кириллу Семёновичу Терлецкому. В результате длительного проникновения в Речь Посполитую идей реформации общество оказалось идеологически разнородным. «Ересь взяла такую силу, что когда Стефан Баторий вздумал было ограничить её распространение и стеснить реформатов, то раздался сильный протест, во главе которого стал заслуженный и маститый еретик Евстафий Волович, наивысший канцлер литовский […]. Если в Литовском княжестве так сильна была ересь среди католиков, то с неменьшею силою распространялась она среди православных Литвы и Волыни» («Очерк деятельности князя А. М. Курбского…").

В 1576 году московские войска вторглись в Речь Посполитую и даже захватили Гродно. Отвоевать его смогли только с помощью войск князя-протестанта Юрия Радивилла. После этого на весь период правления короля Стефана город Гродно стал его постоянной резиденцией. Продолжая свою политику на подчинение Прибалтики, Иван Грозный в январе 1577 года направил под город Ревель армию в 50 тысяч человек. Неудачный исход осады этого города дал другое направление огромным силам, собранным в Эстляндии: царь лично направился на Ливонию, которой тогда управлял гетман Ходкевич. Московское войско захватило почти все города. Так что вся Лифляндия, за исключением округи города Риги, оказалась во власти московитов.

Как мы уже говорили, Стефан Баторий, вступая на престол, обещал вернуть Литве все земли, отвоёванные у неё ранее русскими царями, и собирался исполнить своё обещание. Но, несмотря на свою жёсткую политику, Стефану Баторию долго ещё пришлось преодолевать многочисленные препятствия, чинимые ему его своевольными и не привыкшими к дисциплине подданными. Всё это требовало времени, да к тому же новый король и не торопил его, готовя армию к продолжительной войне и собирая для этого средства. О своих новых подданных король говорил: «Несмотря на храбрость, поляки – народ суетный, упорства в них нет, труду предпочитают развлечения… Задору много […], а для действий ни желания, ни сил недостаточно» (Лескинен М. В.).

Некоторое время Баторий был осторожен в политике. «В 1577 году, узнав о походе Ивана Грозного в польскую часть бывшей Ливонии, он ограничился лишь упрёком в его адрес в том, что московский царь, послав „опасную грамоту“ для проезда в Москву „больших“ польских послов с целью их участия в мирных переговорах, без объявления войны начал захватывать польские владения в Ливонии» (Богуславский В. В.). Иван IV, не принимая всерьёз нового польского короля, высокомерно отвечал на это, в назидательном тоне советуя не вмешиваться Стефану Баторию в дела Ливонии. Подозревая короля Магнуса в желании передаться на сторону Речи Посполитой, царь сурово обошёлся с титулованным королём ливонским и взял с него новую присягу на верность.

«Большие» послы от Стефана Батория прибыли в Москву в январе 1578 года, но переговоры с ними зашли в тупик: в упоении от своих успехов в Ливонии царь потребовал для заключения мира, кроме Лифляндии, ещё Курляндию и Полоцк, а также Киев, Витебск и Канев. Послы обиделись, и 25 марта 1578 года была составлена «перемирная грамота» лишь на 3 года.

В начале 1578 года ливонский король Магнус, как только русская армия выступила из Ливонии обратно к Пскову, прервал всякие связи с царём и удалился с женой Марией Владимировной в курляндский город Пильтен. В феврале 1578 года на Варшавском Сейме после обсуждения вопроса о том, с каким из неприятелей начинать военные действия – с Крымом или с Москвой, было решено воевать с последней. Между тем русские потерпели сильное поражение: 20-тысячная рать, осадившая Венден, захваченный врасплох немцами, была наголову разбита соединёнными силами шведов и поляков, успевших заключить союз против царя Ивана.

Ян Замойский стал в 1578 году коронным канцлером Речи Посполитой. Одновременно он являлся предводителем шляхты, советником короля и одним из главных организаторов военных походов против Русского государства. Чтобы как следует приготовиться к вторжению в русские пределы, Стефан Баторий затянул переговоры о мире почти на год, в течение которого московское войско потерпело ряд чувствительных поражений в Ливонии. Баторий оказался весьма деятельным правителем и очень хорошим полководцем.

С 1578 года пожалование шляхетства по гражданской линии предоставлено было только Вальному (Общему) Сейму. Оно осуществлялось обнародованием фамилии и внесением её на основании постановления Сейма в акты, входившие в собрание законов (Volumina Legum). Пожалование шляхетства по военной линии было предоставлено гетманам, но с последующим утверждением Вальным Сеймом. При этом выдавались привилеи. Пожалованный шляхетским достоинством подданный Речи Посполитой назывался «новым шляхтичем» или «скартабелем», а выданная ему грамота – «нобилитацией», иностранец назывался «индигеном», а выданная ему грамота – «индигенатом».

Все должности в Речи Посполитой можно было разделить на четыре степени. Первую, высшую степень, занимали сановники, входившие в состав министерств, а также члены Сената. Вторую степень составляли государственные и придворные чины в столицах. Третьей степени соответствовали придворные звания в воеводствах. К четвёртой степени относились гродские и земские должности по судебной и полицейской части. Занимать все перечисленные должности могли только: 1) древние родовые шляхтичи, заслуженные мужи и притом соотечественники или местные жители и 2) поместные владельцы, то есть имеющие вотчинное земское имение в пределах того воеводства, в котором они назначаются или избираются в служебную должность.

Несмотря на противодействие магнатов, которые вообще опасались продолжительных войн, дававших возможность королям усилить своё значение, Баторий получил средства на ведение войны и таким образом смог претворить свои планы в исполнение. Одни только литовские паны до самого конца войны с Иваном Грозным не могли избавиться от своей подозрительности к королю и нерасположения к полякам, что в особенности обнаружилось при сборах к третьему походу и во время псковской осады.

В 1578 году, чтобы увеличить свои военные силы, польский король завёл по венгерскому образцу так называемую «выбранецкую пехоту». Предполагалось, что служить в ней будет держатель каждого двадцатого лана в королевских сёлах, местечках и городах. Хотя выбранецкая пехота и появилась лишь на исходе XVI века, но была преемственно связана со старым институтом – шляхетским ополчением (посполитым рушением). Полностью проект не был реализован и число выбранецких ланов достигло лишь пары тысяч. Однако при этом сплошь и рядом оказалось, что на одном выбранецком лане сидело по нескольку семейств. И это было ярким свидетельством всё большего размножения мелкой и даже средней шляхты, приводящего к их общему имущественному оскудению, что касалось, в частности, и рода Домановичей Диковицких. Отсюда становится более понятным как выражение «род наш древний, но захудавший», так и его причины.

В сентябре 1578 года король Стефан Баторий издал указ под названием «Соглашение с низовцами». Количество реестровых казаков увеличилось до 500 человек. Но рост казацкого штата нисколько не убавлял заштатного казачества. Этих «нелегальных казаков» местные правители и паны старались обратить в «поспольство», то есть крестьянство. Двуличное отношение к ним правительства поселяло в заштатных озлобление и приготовляло из них взрывчатую массу, легко разгоравшуюся в пожар, как скоро у неё являлся расторопный вожак. Между тем на нижнем Днепре свивалось казацкое гнездо, в котором украинское козацтво находило себе убежище и питомник, перерабатывавший его в открытые восстания. То было Запорожье (Ключевский В. О.).

Кроме выбранцов и реестровых казаков, в армии Речи Посполитой появилась легковооружённая и щегольски обмундированная кавалерия, получившая название улан. Такое название они получили от татар. Уланские части, лёгкие, мобильные, быстрые, способные наносить сокрушающий удар молниеносным кавалерийским наскоком, вызвали восхищение военных специалистов того времени и вскоре получили распространение в армиях ведущих стран Европы.

Осадная московская артиллерия летом 1579 года прибыла в Псков. Отсюда вместе с большим войском во главе с царём её собирались перевезти к Колывани (Ревелю), безуспешная осада которой московитами слишком уж затянулась. В это время к находившемуся в Новгороде царю прибыли его послы Карпов и Головин, ездившие ранее к Баторию, и привезли известие о решении февральского 1578 года Сейма о начале войны с Москвой. Почти сразу за ними прибыл гонец от Стефана Батория, пославшего царю «взмётную грамоту» с объявлением войны. Вслед за этим король с сильным войском перешёл русскую границу. Лев Сапега, проявив незаурядный патриотизм, не только принял участие в этой войне, но и сформировал на собственные средства свою хоругвь. Многие советовали королю идти прямо на Псков, заняв который, он бы оседлал единственный путь из Москвы в Ливонию. Однако Баторий сначала пошёл к Полоцку, 16 лет назад захваченному Москвой и контролировавшему пути, шедшие из Московии в Литву, Ливонию и на среднее течение Западной Двины.

У Стефана Батория было 40 тысяч конницы и 15 тысяч пехоты. При короле находился перебежавший к нему от Москвы датский полковник Георг Фаренсбах, поведавший о секретах царского командования. Папа Григорий XIII прислал королю в подарок драгоценный меч вместе с благословением на успешную борьбу с «врагами христианства», как он тогда называл московитов. Баторий весьма искусно выбрал местом сбора своей армии небольшой город Свир, откуда он мог идти как на Полоцк, так и на Псков, что окончательно запутало Ивана IV относительно дальнейших намерений поляков. Царь полагал, что коли война идёт из-за Ливонии, то Баторий направится туда, и потому из 60 тысяч человек, которыми государь располагал в Ливонии, он значительную часть войска отправил за Двину, в Курляндию. Между тем Стефан Баторий из Свира быстро направился к Полоцку и в начале августа осадил его, не дав времени на дополнительное укрепление города, обнесённого лишь деревянной стеной.

В 1579 году один из богатейших и просвещённейших вельмож на Украине гетман князь К. К. Острожский, сын К. И. Острожского, разгромившего московитов под Оршей в 1514 году, помогал королю Стефану Баторию в его войне с Иваном Грозным. В то время, как оршанский староста Филон Кмита Чернобыльский опустошал Смоленскую землю, Острожский разорил землю Северскую до Стародуба и Почепа и подошёл к стенам Смоленска. Командуя собственной хоругвью и проявив личное мужество, наилучшим образом зарекомендовал себя в войне этого года Лев Сапега.

29 августа 1579 года венгерские наёмники Стефана Батория со смоляными факелами бросились к стенам Полоцка и подожгли их. Вскоре Полоцк был взят, большая часть его жителей погибла или сдалась в плен. Вслед за Полоцком был зажжён и взят Сокол, затем Красный, Нищардо и остальные 3 крепости, построенные здесь московитами. Получив известие о потере Полоцка и Сокола, Иван Грозный отступил с главными силами внутрь страны и сделал попытку к мирным переговорам. А 18 октября 1579 года Филону Кмите Чернобыльскому была выдана жалованная королевская грамота о возведении старосты в звание литовского сенатора с титулом воеводы смоленского.

В 1579 году римский папа Григорий XIII пожаловал иезуитскому коллегиуму в литовской столице Вильно статус академии, уравняв его в правах с Краковским университетом. Её первым ректором стал выдающийся гуманист своего времени, член Ордена иезуитов литвин Пётр Скарга. 10 марта 1580 года король выдал жалованную грамоту Раине Войновой (вероятно, жене пинского старосты Лаврина Войны) о предоставлении ей в пожизненное управление православного девичьего монастыря святой Варвары в Пинске со всеми «отчинами, угодьями и доходами».

В июне 1580 года Иван Грозный отправил к Стефану Баторию послов князя Сицкого и думного дворянина Романа Пивова с предложением заключить мир, но король теперь и не думал об этом. Он получил подмогу от брата из Трансильвании и набрал пехоту из крестьян королевских имений Речи Посполитой (драбов-выбранцов), которые лучше наёмных солдат годились для перенесения трудностей военного времени. Для московитов положение дел было очень серьёзно: неизвестно было, откуда последует удар. Приходилось растягивать войско, посылая полки и к Новгороду, и к Пскову, и к Динабургу, и к Смоленску. Кроме того, необходимо было оберегать южную границу от татар и северную от шведов.

Король Стефан направился в Чашники – городок на реке Улле, где сходились дороги из Великих Лук и Смоленска. Одни советовали королю идти к Смоленску, другие к Пскову. Но король имел ввиду крепость Великие Луки, имевшую важное стратегическое значение. Владея этим городом, можно было одной армией удерживать неприятеля от покушений со стороны Пскова на Ливонию, и со стороны Смоленска на Литву. Для московитов же Великие Луки служили опорным пунктом, откуда обыкновенно рассылались отряды для военных действий с немцами и поляками. В Чашниках король провёл смотр армии. Войска получили приказание переходить на другой берег Уллы по узкому мосту, а король занял место у самого входа на мост, так что ни один солдат не мог ускользнуть от его взгляда опытного воина. Сперва проходила конница, отличившаяся ранее под Гданьском и Полоцком. Всадники, кони, вооружение были безукоризненны. Затем следовали новосозданные выбранецкие войска, между которыми шёл отряд пеших и кавалерии, выставленный на собственные средства Яна Замойского.

Из Чашников король направился к Витебску, а Замойский после невероятных трудностей пробрался через леса и болота к Велижу, важной московитской крепости на Двине. Взятие этого города-крепости подробно описано в «Дневнике второго похода Стефана Батория на Россию», который вёл староста ковальский и бродницкий пан Лука Дзялынский. Военные неудачи побудили московского царя искать посредничества папы римского, который своим влиянием мог побудить Речь Посполитую согласиться на мир. С этой целью 28 августа от царя в Рим отправился Истома Шевригин в сопровождении Феодора Поплера. Русскому послу было поручено предложить папе Григорию XIII план объединения всех христианских государей против неверных, чем подавалась папе надежда позволить в России католическую пропаганду. Кроме того, посол мог обещать право свободного проезда через Россию в Персию для итальянских купцов, что для римского двора было весьма важно, так как с купцами обыкновенно отправлялись католические миссионеры.

После взятия крепости Великие Луки король велел итальянскому инженеру восстановить и укрепить её снова и оставил в ней сильный гарнизон. Стефан Баторий, выполнив одну из главных задач нынешнего военного похода, то есть овладев Великими Луками, отправился в Варшаву хлопотать о продолжении военного налога на два года с тем, чтобы начать новый поход. За ним последовали русские послы, которым было поручено договариваться о мире. Продолжать же военные действия король поручил гетману. Взятие мощной крепости, какой являлось тогда Заволочье, высоко укрепило авторитет гетмана Замойского, как военного деятеля. В том же 1580 году литовский шляхтич Лев Иванович Сапега получил должность секретаря Великого княжества Литовского.

В это время Польша, как по географическому положению, так и по условиям жизни стоявшая ближе, чем Русь, к Западной Европе, находившейся в зените духовного возрождения, по уровню образованности была выше Руси и русское шляхетство Великого княжества Литовского, естественно, подпало под её цивилизующее влияние. В польской и литовской Руси долгое время не было никакой литературы, кроме официальных бумаг, писанных на языке, который свидетельствует о постоянно увеличивавшемся влиянии и господстве польского языка. Таким образом, в XVI столетии сложился особый литвинский русский письменный язык, представлявший смесь древне-славянско-церковного с народными местными наречиями и польским языком. Польские слова, выражения и обороты стали входить и в местный простонародный язык. Вместе с тем начали проникать в местное высшее общество польские нравы и воззрения.

Зимой польские летучие отряды взяли Холм и выжгли Старую Руссу, а в Ливонии вместе с перешедшим на их сторону бывшим ливонским королём Магнусом опустошили Юрьевскую волость. У герцога прусского и курфюрстов саксонского и бранденбургского король Баторий занял значительные суммы денег на организацию нового военного похода в Московию. С русской же стороны были приняты меры, особенно для обороны Пскова, в котором царь приказал собрать огромные запасы оружия и провианта. По польским известиям в этом городе было конницы около 7 тысяч, пехоты с теми из жителей, которые могли помогать войскам, – около 50 тысяч, и столько же городского населения.

Пользуясь войной, ряд городов Речи Посполитой выторговал у короля кое-какие льготы. В частности, 12 января 1581 года от короля Стефана Батория город Пинск получил свой герб «в красном поле золотой лук» и магдебургское право. По этому праву горожане освобождались от ряда сельских повинностей – заготовки сена, выделения подвод и других, – которые они исполняли до этого вместе с крестьянами волости. Также горожане освобождались от суда и власти государственных служебных лиц. При этом жители Пинска имели право вольно иметь броварни и котлы к ним для производства мёдов, пива и горилки. За пожалование магдебургского права король обязывал жителей города построить гостиный дом для приезжих купцов.

В 1581 году Иван Грозный вынужден был отступить из Литвы. В феврале этого года царские послы Сицкий и Пивов вели в Варшаве переговоры с королём, но Баторий отверг все их предложения и те уехали назад. Королевский гонец Держек отправился в Москву с охранной грамотой для новых царских послов и с требованием от имени Батория всей Ливонии, Велижа, Усвята, Озерища, а за возвращение России Великих Лук, Заволочья, Ржева и Холма – уплаты 400 тысяч червонных золотых. Шведский король Юхан III Ваза, давний противник Ивана Грозного, под влиянием побед Батория также вступил в войну с Москвой. В конце февраля 1581 года посланные полгода назад и прибывшие наконец в Рим послы Ивана Грозного были приняты римским папой. Папа согласился на предложения царя о посредничестве в заключении мира между ним и Баторием, соблазнившись возможностью распространить католичество на Московию. В конце мая римский папа назначил для дела примирения между царём и королём и для начала католицизма в России искусного и хитроумного 47-летнего уроженца Мантуи иезуита Антонио Поссевина, который вскоре выехал на восток.

26 марта 1581 года жена Стефана Батория королева Анна Ягеллонка на Сейме в Варшаве официально переуступила свои наследственные права на часть доставшихся ей земель. В частности, она передаёт по дарственной записи, среди других городов, и Пинск, доставшийся ей от королевы Боны. Инвентарь на эти земельные владения был передан земскому послу Сейма, «канцелярскому писарю» его королевского величества в Великом княжестве Литовском Льву Сапеге. В этом году Лев Сапега занял пост высочайшего писаря (подканцлера) Государственной Канцелярии Великого княжества. С его именем связано создание в 1581 году трибунала Великого княжества Литовского, в котором отныне рассматривались апелляции на решения судов низшего уровня.

20 июня 1581 года князь «Бельский советует королю не доверять Иоанну, хотя бы он даже уступал всю Ливонию – он как змея в траве. Нужно, чтобы сам король ехал принять земли и чтобы сам [великий московский] князь [Иван Грозный] поклялся. Бельский сообщил также, что князь разослал шпионов, которых немало в Литве и которым приказано причинять всевозможный вред, как только король поедет. На этой неделе нескольких из них казнили. На пытке они сознались, что хотели после отъезда короля поджечь Вильно, а затем искать случая убить самого короля. Они сказали также, что князь послал их 15 человек». («Дневник последнего похода Стефана Батория на Россию (осада Пскова)»).

Выступая в поход на Псков, Баторий собрался было идти прямо к Новгороду, поскольку получил известие, что тамошние служилые люди готовы перейти на его сторону. 1 июля 1581 года король прибыл в Дисну, а затем в Полоцк. Многие в польском лагере, боясь трудностей нового похода, желали мира. Даже секретарь королевской канцелярии ксёндз Станислав Пиотровский, автор «Дневника последнего похода Стефана Батория…", до последней минуты надеялся на близость мира с Московией, боясь трудностей военной кампании. К тому же добавлялись происки литовских панов, старавшихся создать королю трудности. Из-за такого тайного противодействия энергии Батория и Замойского, войска собирались крайне медленно. Но надежды сторонников мира с Москвой не сбылись: Иван Грозный, убедившись в намерении Стефана Батория воевать во что бы то ни стало, прислал с королевским гонцом Держком письмо, наполненное укоризнами и резкими оскорблениями лично короля. Баторий не остался в долгу: его канцлер Замойский сочинил и отправил Ивану IV обширное письмо, которое по резкости и грубости выражений далеко превзошло послание Ивана Грозного.

Польская армия на этот раз двинулась к Полоцку, имея ввиду осаду Пскова, поскольку взятие этого города отдавало бы в руки поляков всю Ливонию. В лагере под Полоцком король решил вместо коронного гетмана Мелецкого сделать новым гетманом канцлера Яна Замойского. В этом звании, проявив в полном блеске свои военные таланты, Замойский в дальнейшем оказал огромные услуги Речи Посполитой как в войне с Московией, так и со Швецией. Овладев по пути городом Остров, Стефан Баторий во главе 100-тысячного войска 26 августа подошёл к Пскову. Однако на этот раз русские не были застигнуты врасплох и сумели подготовить одну из самых мощных своих крепостей к обороне. Хотя армия Батория состояла из отборных отрядов, далеко опередивших русских в военном искусстве, этот третий поход короля оказался не самым успешным. Началась долгая осада города.

Используя военную ситуацию, в 1581 году в Запорожскую Сечь явился знатный пан из Галиции, бесшабашный авантюрист Самуил Зборовский, чтобы подбить казаков к набегу на Москву. Скучавшее от безделья и безденежья казацкое рыцарство с радостью приняло затею пана и тотчас выбрало его в гетманы. На походе казаки сами приставали к нему, допытываясь, когда, Бог даст, воротятся они из Москвы в добром здоровии, не найдётся ли у него ещё какого дела, на котором они могли бы хорошо заработать. «Набеги на соседние страны назывались тогда на Украйне „казацким хлебом“. Ни до чего другого, кроме добычи, казакам не было дела, и на речи Зборовского о преданности королю и отчизне они отвечали простонародной поговоркой: пока жыта, поты быта – до той поры живётся, пока есть чем кормиться» (Ключевский В. О.).

Как писал В. В. Богуславский, под Псковом «весь сентябрь и октябрь поляки, немцы, венгры и прочие безуспешно пытались сломить упорство осаждённых, но на этот раз успех не сопутствовал польскому королю. Между тем погода портилась; наступила глубокая осень и начались морозы. 2 ноября Баторий повёл свои войска на новый штурм, который, однако, опять закончился неудачей». В этот день было решено бросить осаду, войску собраться для зимовки в лагере под городом, а королю уехать на очередной Сейм в Варшаве, оставив командование на гетмана Замойского.

Одновременно и запорожский гетман пан Самуил Зборовский был вынужден отказаться от грабежа Москвы, и предложил казакам взамен Москвы поход на Персию. Казаки из-за этого переругались между собой и чуть не убили самого Зборовского.

Упорная оборона Пскова заставила польского короля отказаться от своих дальнейших планов и заключить в 1582 году перемирие с русским правительством в Запольском Яме на 10 лет. По условиям этого перемирия сохранялась старая государственная граница. В результате Ливонской войны Ливония была разделена между Польшей и Швецией. А это значило, что московские войска напрасно потеряли годы усилий в попытке овладеть этой территорией.

В годы Ливонской войны основные военные действия велись на территории северной и восточной Литвы, где преобладало православное население. Перебитые московскими войсками местные жители (а потери с обеих сторон были колоссальными) обусловили усиление здесь позиций католицизма. Православная элита Великого княжества Литовского переходила в католичество не сразу, а «переболев» реформацией в виде арианства или кальвинизма: Сапеги, Кишки, Радивиллы. При этом никто из некогда православных магнатов и шляхтичей обратно в православие не возвращался.

20 июля 1582 года в Гродно была подписана королём Стефаном Баторием судная грамота в отношении земянина Пинского повета Михала Тенюки. Дело в том, что Тенюка захватил в селе Неньковичи «полчетверта дворища с людьми и со всими их пожитки», бывшими в собственности Пинской епископии. Ранее пинский земский суд уже выносил решение о незаконности захвата, но Тенюка продолжал стоять на своём. И только после королевского подтверждения судебного решения захваченное имущество было возвращено епископу Кириллу Терлецкому.

4 октября 1582 года в соответствии с указом папы римского Григория XIII в католических государствах вместо юлианского календаря (введён Юлием Цезарем в 46 году новой эры) был введён новый (григорианский) календарь, и следующий после 4 октября день приказано было считать 15 октября. Вместе с другими государствами на этот календарь перешла и католическая Польша. Однако в Литве сложилась ситуация, при которой одновременно действовали два исчисления – новое (или католическое, римское) и старое (или православное).

В 1583 году в Литве вспыхнула междоусобица между магнатами – «Домашняя война» между Янушем Радивиллом и семейством Ходкевичей из-за слуцкой княжны Софии Олелькович. Кобринские старосты, помогавшие Радивиллу, доставили ему наскоро собранное вспомогательное войско из шляхты. Такими же войсками пользовались и Ходкевичи. В условиях междоусобицы в 1584 году староста пинский и кременецкий князь Януш Корибутович Збаражский устроил разбойный набег на церковь Заложенья Святого Духа, принадлежавшую подстаросте пинскому Льву Войне Воронецкому. Тогда же пинский епископ Кирилл Терлецкий подал королю жалобу на князя Збаражского, дополнительно пожаловавшись на то, что тот прекратил выдачу доходов на епископию. Но дело затянулось на годы и продолжало длиться даже после смерти епископа Кирилла, вскоре умершего.

Со смертью Ивана Грозного в 1584 году король Стефан Баторий строил новые планы по окончательному подчинению и покорению Московии. В беседе с посланцем римского папы Антонио Поссевино король Речи Посполитой заявил, что он завоюет Московию за 3 года, после чего перенесёт боевые действия на земли черкесов и грузин, заключит союз с Персией и тем самым вынудит турок-османов отказаться от захватов в Европе. В более дальних планах у короля был поход на Константинополь.