Лже-Абсолют

В МОРГЕ РАБОТАЮТ НАД ЕЕ ЛИЦОМ СТИЛИСТЫ СМЕРТИ, ПРИДАВАЯ ЕМУ БОЛЕЕМЕНЕЕ ПРИЕМЛЕМЫЙ ВИД…

Неведомая поэтесса – тут как тут. Ее голос резал слух новыми жуткими строками:

«…Но будьте мудрыми!
Смотреть приветливо —
Не так уж сложно, ну, не правда ли?
Она мертва, но все же женщина,
Ей хочется лежать кокетливо
И чтобы локоны красиво падали.
И чтобы кто-то произнес: «Какая женщина!»…

Москвин потер виски, попытался отогнать от себя навязчивого призрака. Полицейский истолковал его жест по-своему:

– Понимаю. Тяжело, когда умирает человек, которого хорошо знал.

«Внимательнее, внимательнее…», – повторил Федор призыв стража закона. И вдруг…

– Мне кажется, чего-то не хватает?

– Не хватает? – сразу оживился полицейский.

– Нескольких дисков. Разрешите, включу компьютер?

Получив утвердительный ответ, Москвин внимательно осмотрел имеющиеся в наличии папки. Лицо его нахмурилось.

– Да, здесь кое-чего НЕ ХВАТАЕТ.

– Свяжитесь с Людмилой Александровной.

Федор вторично позвонил Селезневой и повторил свое подозрение.

– А чего не хватает- то, Федор Николаевич?

– Видите ли… Я не уверен… Лично я не видел, но Лена говорила…

– Что пропало? – повторила вопрос Людмила.

– Некоторые диски. Она должна была получить какие-то новые данные по нашей теме. Только вот откуда?.. – Конкретнее?

– Да не знаю я! Три дня назад она сказала мне: «Федя, я скоро получу такое, от чего все наши прошлые изыскания надо будет выбросить или сжечь». Я, конечно, посмеялся: «Рви со своим прошлым, а мне мое – дорого». Но она вдруг сделалась еще более серьезной и продолжила: «Я тут создала папочку «Главное», скоро покажу тебе. Горе и восторг разорвут моего соавтора на две половинки. Горе – из-за бездарно прожитых лет, восторг – потому что еще будет шанс реабилитироваться в жизни».

– И вы не уточнили, что за информацию она собиралась получить?!

– Пытался, только она напустила такой таинственный вид, что я лишь рассмеялся: «Ну что ж, блефуй, девочка, блефуй!»

– Вы ей не поверили?

– Не то, чтобы не поверил. Просто я подумал, Лена – несколько преувеличивает. Ей это было свойственно: любую новую информацию возведет в абсолют, а потом потихоньку остывает…

Тогда, во время разговора с Селезневой, Федор не придал слишком уж серьезного значения исчезновению папки «Главное». Лена могла и сама ее убрать. Почему? Выводы не оправдали ожиданий? Ее обманули с материалами? Или сами материалы оказались научным бредом?

Об этом было ведомо только ей самой…

…Внутренний мир Москвина продолжали заполнять черная мгла и ледяной ветер. Смерть Лены потрясла его! Вроде бы он повидал в жизни всякое, воевал с моджахедами, нескольких убил, самого ранили… Но это война!

Позже он спокойно воспринимал телевизионные сводки о взрывах и терактах. Жалко людей, однако, они являлись чем-то далеким, Федор их не знал, поэтому сочувствие было чисто «интеллектуальным». Наверное, каждый из нас, если слышит о смерти чужих, ведет себя точно также. Другое дело, когда убит твой друг…

«За что?! Ведь она была самым безобидным человечком на свете…»

Федор зашел в небольшое кафе, заказал водки и закуску. Приятели без конца твердили, мол, пора завязывать. «Они правы, обязательно завяжу. Только позже! Сейчас я обязан помянуть Лену!»

Официантка принесла небольшой, запотевший от холода графин… Залпом, залпом! Будто огонь опалил желудок, но опалил приятно! И сразу наступила минута душевного покоя… Пусть всего лишь минута, пусть покой хрупок, но какое же счастье, что Федор не слышит ни безоблачного смеха несчастной Лены, ни встревоженного улья сотрудников, ни стихов загадочной поэтессы.

Нет, желанное забытье быстро закончилось. Все персонажи последнего времени могли отпустить Федора кроме… поэтессы. Она сидела напротив, в конце зала, сверля свою жертву огненным взором. Федор не выдержал, бросился к ней, по пути чуть не сбил какого-то толстяка…

– С ума сошли, молодой человек?! – послышался визгливый голос. – Извините…

Секундное замешательство стало роковым, поэтесса исчезла. Федор оглядел зал… Но ведь только что она находилась здесь. Сидела за столиком… За этим, нет, за тем…

Столы закружились, в глазах зарябило, Федор почувствовал, что перестает ориентироваться в реальности.

За каким же из столиков?!..

Он выскочил на улицу. Как сумасшедшие летели машины, куда-то шмыгали прохожие. Вернувшаяся реальность швыряла Федора на асфальт и, с издевкой, растаптывала.

Никакой поэтессы нет!

А кто же тогда шепчет и шепчет ему в самое ухо:

«День исчез, испарился, как не был.
На искрящийся город спящий
Леди Ночь спускается с неба,
Элегантный накинув плащик.
Темных глаз обожжет печалью,
Черный шарфик завяжет в узел.
И закроет лицо вуалью
Тайных снов, колдовских иллюзий»?

– Правильно! – чуть не закричал Федор. – Это иллюзия. Она говорит о ночи, а сейчас – день! Ладно, не день, самое начало вечера.

И тут он заметил, как мгновенно темнота поглощает свет. Ночь опускалась слишком быстро даже для осеннего вечера…

Федор двинулся в сторону своего дома, ему вдруг показалось, будто кто-то следит за ним. Он обернулся, осмотрел улицу. Все выглядело таким спокойным, обыденным: спешащие люди, автомобили и никому ни до кого нет дела.

Почему решил, что за ним следят?.. Должно быть это осталось с того времени, когда он прозябал в окопах на локальных, абсолютно никому ненужных войнах.

Федор пытался убедить себя, что ошибается. Только зачем быть в плену у самообмана? За ним следят!