На пути «Тайфуна»: На пути «Тайфуна». А теперь на Запад. Жаркий декабрь

– Ближайшей целью исследований стало запустить цепную реакцию. Для этого, в свою очередь, сначала надо выделить необходимое количество урана. Благодаря щедрому финансированию и наличию теоретических разработок, уже в июне 1942 года ученым во главе с Ферми удалось добиться коэффициента размножения нейтронов больше единицы. Получив экспериментальное подтверждение того, что создание атомного оружия вполне возможно, американцы уже могли приступать к широкомасштабному строительству. Для этого необходимо построить уже не опытный, а промышленный реактор, а также заводы по переработке урана. Размер средств, отпускаемых для проекта, был практически неограничен. Поэтому США могло позволить себе финансировать строительство одновременно несколько заводов, получающих уран различными методами разделения. Технологии еще не были окончательно разработаны, и было неизвестно, какие из них окажутся лучше. Также, на всякий случай, велись работы по созданию двух типов реакторов: графитового и тяжеловодного.

Куликов заметил, что если атомный проект продолжает расширяться, и туда набирают много людей, то внедрить своего агентов нам будет несложно. Надо только узнать, какие лаборатории занимаются данной проблемой. Из американских ученых-ядерщиков я смог припомнить только Ферми, Оппенгеймера и Лоуренса. Зато смог много рассказать о генерале Гровсе, который был талантливым администратором и сыграл в атомном проекте не меньшую роль, чем у нас Берия. С этим капитан не согласился, и мы с ним крепко поспорили:

– Хороших администраторов можно найти тысячи, – утверждал капитан, – а вот подходящих ученых можно пересчитать по пальцам.

– Без правильного руководства ученым потребовалось бы намного больше времени для реализации проекта, – парировал я.

Обсудив «Манхэттен», мы перешли к перспективам проекта в нашей стране, и я сразу предупредил, что нам нельзя рассчитывать обогнать американцев в ядерной гонке:

– Помимо того, что они уже давно начали исследования, и у них много ведущих ученых, у нас просто нет достаточного количества свободных ресурсов. Пока идет война, все идет на оборонные предприятия: электроэнергия, станки, сталь, цветные металлы, цемент и многое другое. Для претворения проекта в жизнь надо создавать с нуля целую индустрию, а мы пока не можем себе этого позволить. Разумеется, исследования нужно начинать немедленно, но масштабы пока будут скромными.

– Какие минимальные требования к объему производства?

– Давайте прикинем. Допустим, мы запустим десять тысяч центрифуг, и за год они выработают тонну урана-235, обогащенного до двадцати процентов. Загружаем его в реактор и через год получим четыре килограмма оружейного плутония. Маловато для бомбы. Если конструкция будет самой простой, то понадобится килограммов пять-шесть.

Закончив с проектом «А», мы устроили небольшой перерыв, чтобы собраться с силами. После всех этих сложных схем голова у нас просто шла кругом, а тем для обсуждения еще осталось очень много. Хорошо еще, что Куликов специализировался на военной технике, сопровождая разработку новых видов вооружений, и был в курсе текущего состояния дел. Именно поэтому ему, как доверенному лицу Берии и знатоку техники, доверили исследовать Артефакт. А потом, чтобы не увеличивать число посвященных в тайну, его же отправили устанавливать контакт со мной.

Наконец, немного передохнув, я смог продолжать. Про ахиллесову пяту наших войск – низкий уровень радиофицированности, уже можно было не рассказывать:

– Три месяца войны уже показали, что необходимо оснащать рациями все самолеты, танки, артиллерийские батареи, а также пехотные подразделения вплоть до уровня роты. Единственное, что могу посоветовать, это увеличить закупки радиостанций в США, даже за счет других поставок. Лучше иметь два танка или самолета с рациями, чем три-четыре без них. Также крайне важно ускорить разработку более совершенных радаров, чем те, которые у нас имеются.

– Радар? – переспросил капитан. – А, это новая английская аббревиатура, обозначающая радиолокационную станцию.

– Следующей важнейшей проблемой для нас был транспорт. Наша страна перед войной успела выйти на второе место в мире по выпуску грузовиков. Но, к сожалению, сейчас наши автозаводы перешли на выпуск бронетехники, и главным источником транспорта теперь становится импорт. Ленд-лизовские автомобили в основном будут собирать в Иране и Ираке. Качество сборки первоначально было очень низким, так что нужно заранее принять меры: построить местным рабочим жилье, улучшить им условия труда и платить в зависимости от качества сборки.

– Но если машины нам будут поставлять союзники, то с авиацией было сложнее, тут приходится рассчитывать лишь на себя.

– Тенденции развития авиационного оружия ведут к постоянному увеличению калибра. Насколько я помню статистику, то уже во втором квартале сорок второго года авиация окончательно откажется от пулеметов винтовочного калибра. Это касается и истребителей, и бомбардировщиков. Что касается крупнокалиберных пулеметов, то новые модели нам не нужны. Еще перед войной Березин модифицировал свой БС, он сейчас называется УБ, и лучше него ничего не придумают. Теперь все усилия оружейников должны быть направлены на создание крупнокалиберных пушек. И здесь я могу кое-что подсказать. На замену 20-мил-лиметровой пушки ШВАК должна прийти березинская Б-20, созданная на базе его же пулемета. Насколько я помню, он только заменил ствол, а вся остальная конструкция осталась без изменений. В результате его Б-20 весила чуть ли ни в два раза меньше ШВАКа. Вот только в нашей истории он начал ее разрабатывать только года через два, так что как можно скорее поставьте перед ним эту задачу.

– Обязательно поставим. Но вы еще хотели рассказать про мощные пушки.

– Да, продолжаю. Хотя 20-миллиметровый калибр пока еще не стал обязательным для всех истребителей, но уже сейчас очевидно, что его недостаточно, и вскоре придется перейти на 23-миллиметровый. Разница в три миллиметра дает увеличение веса снаряда в два раза, и соответственно возрастает его поражающая способность. Пока у нас на вооружении имеется только ВЯ, которую устанавливают на штурмовиках Ил-2. Обладая большой скоростью пули, она идеально подходит для борьбы с бронетехникой, но из-за большой отдачи совершенно непригодна для истребителей.

– Так значит, нужен новый патрон с меньшим количеством пороха, – сделал логичный вывод Куликов.

– Совершенно верно. И что самое примечательное, изобретать его вовсе не требуется, достаточно взять готовую гильзу от противотанкового ружья калибра 14,5 миллиметра и переобжать под 23-миллиметровый снаряд. Скорость пули упадет метров на двести в секунду, что для стрельбы по самолетам некритично, а сила отдачи станет приемлемой. Поручить создание новой пушки нужно конструктору Нудельману. В отличие от остальных конструкторов, он разработает автоматику, работающую на отдаче ствола, а не на принципе отвода пороховых газов. Не знаю, почему именно, но эта система оптимальна для крупного калибра. Нудельмановские пушки станут основными на ближайшие десятилетия. Только я не помню, где он сейчас работает.

– Я знаю – в ОКБ-16. Мне приходилось с ним общаться.

– Замечательно. А когда он закончит с этим изделием, то пусть сразу разрабатывает 37-миллиметровое орудие.

– Так он его уже сделал, и скоро должны начаться госиспытания, – удивился капитан. – Но для самолетов действительно нужен такой крупный калибр?

– Крупный это 45 или 57 миллиметров, – нравоучительно заметил я. – Он нужен для борьбы, во-первых, с танками, а во-вторых, с тяжелыми бомбардировщиками. Не забывайте, что в ходе войны танки будут выпускать со все более толстой броней. В самолетах также все жизненно важные узлы начинают бронировать. Но вот только непонятно, почему он уже закончил свою пушку НС-37. Я точно знаю, что ее примут на вооружение только года через два. А, теперь припоминаю. Когда пушка была готова и испытана, ее приказали переделать под новый патрон, без бурта.

– Скажите, авиационная сорокапятка тоже его детище?

– Да, он сделал ее на основе 37-миллиметрового, и с тем же патроном. Другое конструкторское бюро № 15 свою конструкцию доделать не смогло. Но вообще-то современные «Яки» для нее слишком легкие. – Я вспомнил, как стрелял из сорокапятки, и представил себе, что такая махина будет установлена на хрупком самолете. – Вести огонь из нее можно только одиночными выстрелами. Но все равно, от отдачи скорость сразу падает, все трубопроводы начинают течь. Да, еще разрешите задать вопрос про конструктора Таубина. Он еще жив, или его уже расстреляли? В наше время о нем мало известно, но считается, что разработанные им автоматический гранатомет и авиационная пушка опередили свое время.

– То есть все, кого репрессировали, это непризнанные гении? – усмехнулся гэбэшник. – Впрочем, Таубин действительно был хорошим конструктором, и мне жаль, что так получилось. Но вот с авиационной пушкой он подвел и себя, и страну. Дело в том, что Таубин легкомысленно заявил такие параметры своего будущего изделия, какие были в принципе недостижимы: вес, габариты и, самое главное – силу отдачи. Так как у него уже был изготовлен опытный образец, и он имел репутацию хорошего конструктора, то все, включая товарища Сталина, поверили его обещаниям. Однако, несмотря на все старания, добиться заявленных показателей он не смог. Правда, другим КБ это тоже пока не удалось, но ведь они и не гарантировали недостижимых результатов. Между тем новые истребители проектировались, исходя из заявленных параметров, и когда началось их производство, оказалось, что сила отдачи пушки совершенно неприемлема. То есть самолет уже готов, а вооружения к нему нет! Возможно, все закончилось бы хорошо, так как было принято решение о передаче изделия на доработку заводским конструкторам. Но кто-то написал донос, и Таубина арестовали. Дальше все пошло по спирали: изделия его КБ были признаны вредительскими и сняты с производства. А после того, как от его систем отказались, то вина конструктора тем самым еще больше увеличилась. Честно говоря, его коллеги, например Шпитальный, тоже приложили руку к тому, чтобы избавиться от конкурента. Поэтому Нудельману будет непросто предлагать свои пушки, после того как его бывшего начальника осудили.

– Так он работал в таубинском КБ, – догадался я, – и все, что Нудельман сделал, базируется именно на разработках Таубина? Значит, он действительно был гениальным конструктором.

– Очевидно, что так, – признал Куликов. – Вот только доработок потребуется еще много.

– Но все-таки его гранатомет значительно опередил свое время. Пройдет еще несколько десятилетий, пока станет очевидной необходимость в таком оружии.

– Хорошо, мы проведем испытания автоматического гранатомета, – согласился Куликов. – Надеюсь, что хотя бы это изделие будет работоспособно, и его можно будет пустить в производство. Но, скорее всего, у него будет немало детских болезней.

– Ну что же, теперь давайте обсудим авиабомбы. В первую очередь, это кассетные боеприпасы, которые идеально подходят для борьбы с танками. Самое интересное, что у нас уже давно разработана такая система, только ее почему-то не стали внедрять. Для штурмовиков это как раз то, что нужно. Еще мало внимания уделялось осветительным бомбам. Даже в условиях превосходства в воздухе, до которого нам еще далеко, все важнейшие объекты противника будут прикрыты зенитками, и бомбить их лучше всего ночью. А для этого нужно увеличить выпуск светящихся бомб.

– Хорошо, мы поднимем этот вопрос.

– Далее, при изготовлении фугасных бомб перед нами постоянно будет стоять проблема дефицита тротила и стали. Но я читал, что корпуса авиабомб иногда изготавливали из железобетона.

– Верно, их разработал профессор Гальперин еще перед войной.

– Еще придумали полностью отливать корпус из чугуна. Очень экономичная технология. Почти все резьбовые соединения получаются в процессе отливки.

– Но, наверно, стабилизаторы все-таки изготовлялись отдельно? – засомневался Куликов. – А какие есть заменители взрывчатки, вместо тротила и амматола?

– Использовали следующую смесь: пятьдесят процентов тротила, десять алюминия и сорок гексогена или селитры. Кроме этого, еще была жидкая смесь, вот только состав сложный, и я его не помню. А вот фамилия конструктора в памяти отложилась. Уж очень она необычная для создателя оружия – Добрый или Добрин.

– Добрыш, – подтвердил капитан. – Он действительно разрабатывал жидкую смесь.

– Еще, если немцы подойдут близко к Москве, то можно будет заряжать бомбы жидким кислородом. Но это и без меня знают. По вооружению я больше ничего не припомню, и теперь можно перейти к самолетам. Производство трех типов истребителей для войны слишком большая роскошь, придется оставить только «Як». Он очень легкий, быстрый, маневренный. При равной мощности моторов, «мессер» 109-E явно ему уступает.

– К сожалению, сейчас на вооружении люфтваффе стоят 109-F с двигателем 1350 лошадиных сил.

– Но это от Яковлева не зависит, – поспешил я защитить любимого конструктора. – Его задача – продолжать улучшать аэродинамику и усилить вооружение. Очень важно также повысить эргономичность управления.

– А что это такое?

– Это когда ручки и тумблеры управления расположены в удобном порядке и сгруппированы по назначению. Летчик не должен тратить лишнее время на то, чтобы шарить по всей кабине. Еще желательно автоматизировать управление самолетом. Сейчас, чтобы изменить скорость, летчик сначала двигает рычаг газа, потом меняет шаг винта, а затем снова подправляет газ. Даже у опытного пилота на это уходит много времени.

– Это трудно, но такую задачу разработчикам мы поставим. Еще какие замечания по самолетам?

– Очень важно улучшить обзор пилота. Сейчас все конструкторы, не только наши, но и зарубежные, стараются делать высокий гаргот, то есть кабина пилота сзади сливается с фюзеляжем. Это дает небольшую прибавку к скорости, но сильно уменьшает обзор из кабины. Но вы же знаете, что основной прием истребителей – это сесть на хвост противнику. А если летчик не видит, что у него сзади, то его легко могут сбить. Опыт войны показывает, что кабина должна выступать из фюзеляжа. Да и зеркала на самолетах сейчас не всегда ставят. Конечно, пилоту все равно придется крутить головой на триста шестьдесят градусов, но с зеркалами заднего вида все-таки удобнее.

– Черт, возьми, – выругался капитан – вроде бы очевидные вещи, а так сразу до них и не додумаешься. А почему нельзя оставить в производстве МиГ-3? Ведь его начали выпускать намного раньше «яков», а значит, все детские болезни уже устранили.

– МиГ, безусловно, машина замечательная, но это высотный истребитель, а воздушные бои сейчас идут в основном на средних и нижних высотах. Конечно, для системы ПВО он необходим, но на него устанавливают микулинский двигатель АМ-35, который нужен для штурмовиков ИЛ-2. Как скажет товарищ Сталин, «нам нужны не МиГи, а Илы». Да, кстати, эта фраза мне напомнила, что Московский авиационный завод скоро будет эвакуирован. Но теперь мы точно знаем, что столицу враг не захватит, а московская система ПВО эффективно отражает все налеты противника. Так что тратить время на эвакуацию оборудования и строительство нового завода не нужно.

– Да уж, – вздохнул Куликов – если бы еще точно знать, куда немцы не смогут дойти. Например, в Калинине расположено немало заводов, но даже с вашей информацией мы не можем гарантировать, что фашисты к нему не прорвутся. Но давайте вернемся к самолетам.

– Вообще, надо признать, что выпуск перед войной трех разноцелевых истребителей был оптимальным решением, ведь заранее нельзя сказать, какой будет характер боевых действий. Но в текущей ситуации дальний и высотный истребители нам не нужны. Позже, когда мы начнем наступать, нам понадобятся машины с большим радиусом действия, но ими станут обычные «яки» с дополнительными бензобаками.

– Честно говоря, жаль, что конструкторские бюро останутся без работы. У них есть опыт и хорошие наработки.