Жаркий декабрь

– Посылка английских войск на восточный фронт не осуществится в любом случае. Союзники готовы прислать войска на территорию СССР, но только на Кавказ, подальше от войны.

Пожав плечами, мол, кто бы сомневался, Сталин повернулся спиной и прошелся по кабинету. Интересно, он вообще когда-нибудь сидит? Пользуясь паузой, к наркому обратился Шапошников со своим вопросом:

– Товарищ Молотов, с начала войны около полутора миллиона наших бойцов попали в плен. Возможно, половина из них еще живы. Понятно, что после систематического нарушения Гитлером всех международных договоров ему верить нельзя, и соблюдение Гаагской конвенции здесь не исключение. Но в итоге нашего наступления мы можем получить большое число пленных немецких солдат. Как вы полагаете, сможет ли это изменить отношение фашистов к военнопленным?

Молотов помрачнел и, немного подумав, медленно ответил:

– С начала войны наше правительство уже несколько раз направляло Германии ноту[3 - Через нейтральные страны.] с заявлением о выполнении принципов Гаагской конвенции по отношению к германским военнопленным. Мы также извещали Международный комитет Красного Креста о готовности осуществлять обмен списками военнопленных. Последний раз подобную ноту мы отправили 25 ноября, заодно разослав послание всем странам, с которыми СССР имеет дипотношения. Однако руководство Германии оставило все наши обращения без внимания. – Похоже, все это маршал прекрасно знал и хотел услышать прогноз на будущее. – Сейчас трудно предвидеть конкретную ситуацию, как она сложится, но полагаю, что до конца войны очень больших изменений не будет.

Совещались, наверно, часа два, так что когда мы стали выходить, голова у меня кружилась, и я плелась обратно, держась поближе к стене, чтобы не упасть. Но странно, когда вернулась в свой кабинет и бросила взгляд на часы, то увидела, что прошло всего минут тридцать. Это они машину времени включали, чтобы больше дел успеть сделать, или же просто я такая впечатлительная? Если рассуждать логически, то скорее второе. Да уж, лучше две смены в госпитале отработать, чем в кабинете Верховного на мягком стуле полчаса отсидеть.

Глава 3

о. Оаху, Гавайи

– Вот так вот и выполняй свою работу слишком хорошо, – сокрушенно вздохнул сержант Вэнс, узнав о новом назначении. Последнюю неделю он добросовестно натаскивал новобранцев своего полка, причем делал это настолько старательно, что был замечен командованием. И ведь уже не в первый раз Тиму приходилось нечаянно нарушать древнюю солдатскую заповедь «не попадайся на глаза начальству». Теперь, в наказание за свое головотяпство, он был направлен тренером в новое подразделение, спешно формируемое из добровольцев. Впрочем, не он один. Из его роты выбрали еще трех человек, причем близких товарищей Вэнса, справедливо считая, что слаженный коллектив принесет больше пользы. Однако, несмотря на логичность и обоснованность такого решения, перевод в другую часть друзья встретили с унынием. Только два месяца назад их перебросили из 24-й дивизии во вновь созданную 25-ю, и вот опять новое назначение.

Опасаясь высадки японского десанта, на Гавайях решили сформировать еще одно пехотное соединение для обороны островов. В новорожденной дивизии, еще не получившей номера, имелось пока только два небольших отряда, гордо именуемых батальонами. Один из них базировался в роще недалеко от Шофилдских казарм, а другой в учебном центре Похакулоа на Большом острове. Набраны они были из местных жителей возрастом от восемнадцати до сорока пяти лет, изъявивших желание пойти в ополчение, а на вооружении имелись лишь винтовки. Предполагалось, что большую часть личного состава и все тяжелое оружие привезут с континента, но пока приходилось довольствоваться тем, что было под рукой.

Новобранцы, с которыми пришлось служить сержанту, пылали рвением воевать, а Тим, в свою очередь, горел желанием оказаться во время боя как можно дальше от новоиспеченных вояк. Даже Гарри Симэн, окончивший обучение и получивший звание рядового лишь месяц назад, казался по сравнению с ними образцовым солдатом. Добровольцы, еще не успевшие сменить гражданскую одежду на военную форму, не то что строем шагать не умели, а даже не могли правильно приветствовать своего командира. Их бы еще учить и учить, но надеяться, что японцы окажут любезность и дадут хотя бы месяц отсрочки, не приходится.

Под стать рекрутам были и наставники. Понятно, что взять из ниоткуда столько сержантов и капралов разом было невозможно, и, как обычно во время войны, прошло массовое повышение в званиях. Получив свои сержантские нашивки лишь неделю назад, Вэнс уже без преувеличения считался ветераном. У прочих же сержантов и капралов шевроны на рукавах были пока просто приколоты булавками и грозили отвалиться в любой момент. Билл свой шеврон уже успел разок потерять, но стараниями своих усердных подчиненных, облазивших все заросли в округе, все-таки вернул пропажу.

Новая дивизия, куда должен войти их батальон, находилась еще в зачаточном состоянии, и своей эмблемой пока не обзавелась. Поэтому весь командный состав продолжал щеголять своими старыми значками – листиками таро, являющимися заодно символом Гавайев, или электрическими клубничками, как у Вэнса и его несчастных товарищей, не перестававших грустить. В другое время новые звания вызвали бы восторги, но перспектива идти в бой вместе с молокососами никого не прельщала. Впрочем, жизнерадостный Билл уже подсчитал, на что он потратит лишнюю десятку, положенную за капрала и должность инструктора, и воспрянул духом.

Приняв под свое командование учебный взвод – полсотни парней, в которых гражданских можно было узнать даже не глядя – по нестройному топоту, которым сопровождались все их перемещения, Тим взялся за дело всерьез. Он сразу решил выжать из бойцов все соки, чтобы слабые отсеялись, а оставшиеся превратились в машину для убийства. Но из ополченцев не ушел ни один. Они пришли сражаться и без малейших нареканий терпели все неудобства, понимая, что это лишь тренировка, чтобы закалить их и сделать сильнее. Новобранцев не могли сломить ни однообразная пища, ни суровые условия, хотя у некоторых в палатках даже не было деревянного пола, ни отсутствие увольнительных. Конечно, вечером после ужина никому не возбранялось отправиться в ближайшую деревушку, где можно было найти кое-какие развлечения. Но к концу дня у ребят не оставалось сил не то что на прогулку, но даже на то, чтобы открыть пиво. Они так и засыпали, держа в руках банки и бутылки.

После недели изнурительных тренировок новобранцам устроили день отдыха, но лишь для того, чтобы вколоть каждому уйму прививок. Получив лошадиную дозу уколов, ополченцы лежали на траве, витиеватыми выражениями описывая свои ощущения, или, склонившись к земле, издавали немелодичные звуки. Именно в таком неприглядном виде их и застал бывший командир Вэнса капитан Коди, как бы случайно заехавший в гости к своим подчиненным. Бросив взгляд на палатки, стоявшие не ровными рядами, как в мирное время, а вразброс, он одобрительно кивнул – сержант как всегда на высоте. Но когда капитан перевел взгляд на новобранцев, его лицо печально вытянулось.

– Как тебе они? – со вздохом спросил он Вэнса, протягивая ему пачку сигарет.

– Лучше, чем я ожидал, сэр. Стрелять из винтовки могут, и даже неплохо, но вот пулемет им доверять пока рано. Штыком тоже работать не умеют. Им еще хотя бы месяц тренировок…

– Ни месяца, ни недели у тебя не будет. – Незаметно оглянувшись по сторонам, Коди наклонился к самому уху сержанта и тихо спросил: – Из них можно выбрать хоть одного, с которым не страшно пойти в бой?

Вэнс ответил не задумываясь, своих подопечных он уже успел достаточно изучить:

– Есть пара прирожденных снайперов, сэр, стреляют не хуже индейцев. Еще найдутся три-четыре молодца, способных понимать некоторые команды, правда, из винтовки они на милю промахиваются. Механик есть из автомастерской, он с любым устройством на ты. Староват, правда, но вынослив.

Щелчком отбросив сигарету, капитан взглянул на эмблему полка на плече сержанта.

– Сохранил? Молодец. Собирай всех наших, прихвати лучших ребят из этих ковбоев, составь список и бегом к штабу. Там я уже обо всем договорился. Оружие, кстати, у всех новое?

– Конечно, сам на складе получал.

– Отлично. Впишешь номера винтовок и отдашь нашему ротному клерку, пусть за меня все подпишет, а я к генералу.

– Чего уж там, капитан, – хищно оскалился Вэнс, поняв, что настало время отомстить за убитых японцами детей, – договаривай.

– Нас ждет работенка, Тимоти, и генерал Муррей добился разрешения пополнить батальон толковыми парнями. Вот так-то, сержант, кончились мирные дни.

То, что последние две недели были не слишком-то мирными, Вэнс напоминать не стал, его больше беспокоила другая проблема:

– Сэр, разумеется, никто из наших не откажется, но парни уже успели привыкнуть к новым…

– Не беспокойся, сержант, ни у кого капральские нашивки не отнимут, у нас все равно до полного штата еще далеко. Все ясно?

– Больше вопросов нет, сэр.

Отобрав лучших новобранцев, сержант построил свою семерку неопытных, но отважных, и, как положено великим полководцам, обратился к ним с прочувствованной речью:

– Орлы, вам повезло быть зачисленными в славный своими традициями первый батальон двадцать седьмого пехотного полка. Но если увижу, что вы отлыниваете или трусите, то тут же отправлю вас обратно.

Вялые бойцы мгновенно воспрянули духом, и вместе с Фармером, Симэном и Брэдли рявкнули во всю глотку «ура». Личные вещи были тут же упакованы, и маленький отряд трусцой отправился вперед.

Увидев старые милые Шофилдские казармы, Вэнс ностальгически всхлипнул. Столько лет они были его родным домом, и вот он снова вернулся сюда после двухнедельного отсутствия, правда ненадолго. Всем прибывшим немедленно выдали на складе матрасы, одеяла и прочие принадлежности, а рекрутам еще и форму почти правильного размера. Так как каждый из них уже тащил пару объемистых вещмешков, да еще и оружие, то пришлось сделать два рейса, чтобы затащить все имущество на второй этаж, где находилась их спальня.

Теперь койка Тима располагалась не в общем зале, а в комнате для сержантов, но, увы, это только на один день. Прежде чем предаться заслуженному отдыху, вновь прибывшие осмотрели свои винтовки и аккуратно сложили оружие в пирамиды. Только после этого они повалились на койки, и лишь самые неугомонные спустились в комнату отдыха, погонять шары на бильярде.

Вэнс не стал никуда ходить, хотя лейтенант дал ему целых полчаса отдыха, а уселся у окна и задумчиво смотрел на горы. Безделье стало для него непривычным занятием, и он машинально выискивал глазами вражеские самолеты и прикидывал расстояние до возможных ориентиров.

После обеда пришедшие в себя новички начали готовить снаряжение. Хотя почти все личные вещи пришлось оставить, но вещмешки раздулись, как воздушные шары. С собой приходилось брать по несколько комплектов нижнего белья – прачечных там не будет; побольше пива, ведь баров и магазинов тоже не ожидается. Чтобы сержант не реквизировал все спиртное, наиболее смышленые прятали несколько банок на дно рюкзака, а одну оставляли наверху, практически на виду. Еще нужно было не забыть боеприпасы, колья для палаток, канистры с водой, консервы, сахар, кофе.

После пятой безуспешной попытки запихнуть все необходимое рядовой Симэн осторожно поинтересовался у Вэнса, зачем тащить столько продовольствия, если на свете существуют походные кухни.

– Видишь ли, Гарри, открою тебе страшную тайну, – таинственно прошептал Тим. – Все припасы нам будут доставлять по морю. А как ты считаешь, сколько транспортов с продовольствием дойдет до нас, не затонув по дороге?

– Э-э-э, половина? – робко предположил рядовой.

– О, пятьдесят процентов провианта – это, конечно, хорошо. Но ведь нам же нельзя питаться через день, верно?

– Конечно, но… э-э… я просто хотел положить еще одну ленту для пулемета.

– Да не проблема, Гарри. Вытащи ее из коробки и обмотай вокруг пояса, а еще лучше две.

– Тим, тут только одна. Больше нет.

– Не беда, сейчас принесу.

Носимый боезапас лейтенант приготовил заранее, но после настойчивой просьбы сержанта поменял боекомплект, убрав почти все патроны с трассирующими пулями. Даже одного боя, проведенного в ночь после японской атаки, было достаточно, чтобы извлечь урок. Из рассказов очевидцев, участвовавших в междоусобном сражении и едва не погибших от дружественного огня, Тим усвоил одну истину: как бы ты ни маскировался, но росчерки трассирующих пуль выдадут твое расположение противнику, даже если вспышек от твоих выстрелов не видно. Поэтому решили трассирующие патроны не брать, оставив лишь небольшой запас для целеуказания.

Спокойную деловую обстановку, которой сопровождались сборы, нарушил вернувшийся Билл, внесший сумятицу в процесс. Он бросил на пол мешок, стукнувшийся с глухим звуком, и радостно объявил на всю казарму:

– Смотрите, что я достал – деревянные чашки? Выкиньте свои тарелки и разбирайте. Тут на весь взвод хватит.

Новобранцы, которым уже надоел металлический привкус еды, тут же радостно устроили кучу-малу, разбирая деревянные плошки.

Несмотря на некоторые заминки, вскоре все были готовы, и до самого вечера солдатам опять было нечего делать. Кто-то решил еще раз выспаться перед ночным походом, кто-то снова чистил винтовку, но большинство вяло переговаривались, гадая, что их ждет. Пессимисты считали, что джапы завладели Кауаи и им придется становиться в оборону где-нибудь здесь на побережье. Оптимисты же уверяли, что остров еще держится и батальон высадят именно там.