Гласило небо миру неустройства,
Что подвиги такие ни к чему,
Что здравый смысл угоднее геройства.
Но разве здравомыслия добыть?
Открыли мы Святому Духу двери,
Мудрей с Его подмогой чтобы быть.
Отваги не доказывали звери,
Хранили зримой трезвостью себя.
А мы себя казним, её губя.
21
Позора не боится страшный зверь,
А ты боишься речи фарисея,
Но встарь ему подобные, поверь,
Отправили на крест и Назорея.
Понятия шального петуха
Подводят искони того-другого,
Где храбрость – от зачинщика греха,
А здравый смысл – от Господа благого.
Монарх у Повелителя светил
Испрашивал ума, а не отваги —
И тем Его к себе расположил.
Иное безо всякой передряги
Волшебно Соломону в руки шло,
Безмолвно славя мудрое чело.
22
Затем и возлюбили предки тьму,
Что князя тьмы сначала возлюбили,
Что княжеское слово, ко всему,
Красой непогрешимой объявили.
Но как же стали милыми рога?
Запутывался всякий непомерно,
Поскольку начертания врага
По-доброму рекли подчас и верно.
Благим узрели псевдобожество,
Любви к нему по праву не гасили,
Любя же, легче слушались его.
Сиял он, если все его любили:
Казаться только злым ему нельзя,
Хорошей речью лгать – его стезя.
23
Крупицы безусловной правоты,
Знакомые по Книге величавой,
Ценить умеют очи суеты —
Не ценит их единственно лукавый.
Нельзя творить убийства, по нему,
Но сам он их и требует извечно
В объёмах, изменяющих уму,
Во злобе, всеразящей бессердечно.
Потрудимся в сознание войти,
Что прочие все заповеди тоже
По сей подсказке строго не блюсти.
Субботняя других едва ли строже,
Тем более что внемлющим она
Не самой первой в перечне дана.
24
Сказал учёный в древности глухой,
Что верные слова дороже друга.
Перечить этой фразе неплохой
Веками не бралась и вскользь округа.
Познание добавило поздней,
С уверенностью, впрочем, еле зримой,
Что наши крохи истины – ценней
Не только друга – может, и любимой.
Но всё перевернули времена:
Наука, не смывающая грязи,
Былого пиетета лишена.
Признание нашли святые связи.
Способны сомневаться в них умы,
Но с ними лучше делаемся мы.
25