Путь херувима

– Надо было тебе спросить об этом у Евы. В его крови ее грех, поэтому люди не могут наверняка принимать нужные им решения. Им нужна помощь в выборе, постоянные направления на путь истинный, иначе их души останутся у вас.

– Ты винишь ребенка за то, чего он не совершал. Как ты можешь обвинять его в чем-либо, если помыслы и сердце у него чисты?

– Ты не понимаешь, мы хотим избавить его от мучений заблаговременно, чтобы он не страдал, чтобы не угнетал свое сердце.

– Страдать и любить – это и есть жизнь, это и есть эволюция, это и есть зачаток великой расы. А вы не дали ему даже права выбора.

– Я не позволю тебе забрать его у нас.

Голоса обратно стали непонятными. Часто менялся тон со спокойного на возвышенный и наоборот. Дети по-прежнему бегали по лужам. Мальчик Сережа продолжал сидеть в грязи и рыть в ней яму руками. Затем он положил собачью голову в яму и аккуратно засыпал землей. Голова мальчика приподнялась. Сердце Николая затрепетало, как только их взгляды встретились. Ребенок начал сильно кричать и бить ладошками по земле. Земля на месте ударов начала шевелится. Все дети с садика замерли, они все как один, молча смотрели на невольного слушателя. С земли начала выкарабкиваться большая черная собака, и как только освободилась, кинулась на наблюдателя. Николай начал сразу же бежать прочь, но было трудно передвигать ноги. Изо всех сил пытался вырваться из невидимых паутин, но никак не получалось. Ноги вязли в грязи до колена, в которой кишели черви. После тщетных стараний скрыться он упал лицом в грязь. Черви залазили в рот, нос и уши, выедали глаза. Не возможно было подняться, что-то тянуло к земле, пытался ползти. Из последних сил получилось встать на ноги, обернулся, как тут собака бросилась ему в шею.

Николай проснулся в холодном поту. Все чаще кошмары мучили его. Немного отдышавшись, он неторопливо встал, обул потрепанные комнатные тапочки и пошел на кухню, чтобы выпить стакан воды. Он пытался найти объяснения этому сну. Каждый свой кошмар он анализировал, сопоставлял с действительностью, пытался его расшифровать. «А вдруг это какой-то знак? Вдруг он снова хочет мне что-то сказать?» – задавался вопросами после каждого такого сна. Утолив жажду, обратно направился к кровати.

На следующее утро Николай, как обычно, отправился на рынок. Он ненавидел свою работу, он ненавидел людей, с которыми работал. Грузчик – это слишком унизительное занятие. Транспортируемый товар, обычно, был не из легких, либо громоздким и негабаритным для его телеги. Он постоянно выпадал, его нужно было часто поправлять. Толпа народа постоянно мешала ему свободно перевозить этот груз. Телега цеплялась за прилавки, ударялась об ноги покупателей. Из-за этого он часто нервничал и негромко обзывал совершенно неповинных прохожих, которые вставали у него на пути и мешали протесниться в итак нешироких проходах. Его презренный взгляд часто вводил покупателей в неудобство перед ним, как будто, они в чем-то виноваты, и поэтому старались как можно скорее освободить ему дорогу.

Но это еще половина беды. А чего стоят только сами торговцы. Они постоянно чем-то недовольны, кричат, унижают самооценку, топчут ногами гордость. Им постоянно срочно нужно привезти товар, разгрузить его, и при этом ничего не повредить. Какая невиданная наглость, самоуверенность, презрение. Это даже ненависть к простому человеку. К живому, чувствующему и рассуждающему индивидууму.

Но всему когда-то приходит конец. И вот после каторжного нервного дня наступает долгожданное время умиротворения и спокойствия, когда за все эти круги пережитого ада вручаются до копейки заслуженные потом гроши. Завтра, конечно же, начнется все по-новому, но это будет уже завтра. А сейчас нужно насладиться освобождением, снять усталость и привести свои чувства и нервную систему организма в порядок.

Николай зашел в ближайший кабак и взял себе чекушечку водки с тремя колечками дешевой колбаски на пластиковой тарелочке. Усевшись за свободный столик, принял на душу успокоительное. После второго вкушения жизнь стала понемногу налаживаться. Стали забываться пройденные неприятности, голову стали посещать различные мысли, требующие рассмотрения и обсуждения с самим собой.

– У вас тут свободно? – послышался чей-то голос, пробудивший задумчивого, витающего в облаках человека.

К взору мечтателя представился мужчина среднего роста, небритый, одетый в грязные и местами порванные жутко разящими неприятными запахами одежды, подвыпивший, держащий гордо в руках наполовину заполненный водкой пластиковый стаканчик.

– Да, садись, – невзрачно ответил Николай и дальше уперся в призрачную точку на стене, пытаясь остаться наедине со своими сказочными незаконченными фантазиями.

– Когда уже эти дожди пройдут? Эта слякоть меня уже достала, – заговорил незнакомец.

Но тот проигнорировал сказанное и пытался не заводить с незваным человеком беседы. Его выдуманный мир был куда интереснее, чем общение с подвыпившим неопрятным незнакомцем о погоде или еще хуже о политике.

– Сейчас люди только и говорят о выборах, – попытался найти тему для разговора сосед по столику. – Все равно, кто бы ни был у власти, воровали, воруют и будут воровать. Народ у нас такой. Все только о своей шкуре думают, на остальных им просто наплевать. Народом прикрываются, сволочи. Вот ты, за кого будешь голосовать?

Но Николай, не проронив ни слова, долил себе в пластиковый стаканчик оставшуюся в чекушке водку и опрокинул внутрь. Аккуратно взял последний кусочек колбаски, положил себе в рот, медленно переживал его, интеллигентно вытер салфеткой свои губы, положил ее на пластиковую тарелочку, где до этого была колбаска, и произнес знакомое всем выражение: «Пошел нахер!» Затем встал из-за стола, не торопясь надел курточку, и направился к выходу.

– Ах, ты убогий недоносок, – закричал вдогонку незнакомец, – стрелять вас надо, гадов, пока страну не угробили, паскуды.

На улице еле моросил дождь. Николай шел домой медленной походкой, окунувшись в свой волшебный мир, созданный на фоне только заветных мечтаний, где он мог позволить себе жить в свое удовольствие, не зная бедноты и подкрадывающихся к нему болезней. Проходя мимо детского садика, послышался детский смех. Его что-то остановило. Он подошел к забору и стал наблюдать, как дети бегали вокруг карусели друг за другом, кричали, смеялись. Что-то зачаровывало его в этих беззаботных маленьких человечках, наверное, то, что они являются эталоном счастья. С них нужно брать пример, жить как они, радоваться каждым мелочам жизни. Ведь у них нет глобальных проблем. Их желания очень примитивные, например, в покупке какой-либо игрушки или маленьком котенке. Каждая конфета пробуждает в ребенке радость, а если собрать в кучу все маленькие радости – это и есть счастье, это то, к чему стремится каждый человек, но ни как не может до него дотянуться. Каждый миг жизни – это счастье. Счастье, что ты можешь чувствовать подарки жизни, пускай даже и не очень желаемые, и даже не желаемые. Ведь если бы люди не плакали, то они не смогли бы радоваться, они не смогли бы оценить те мгновения восторга, к которому шли многие годы, а то и целую жизнь. Ведь необязательно быть богатым, чтобы стать счастливым. Мало богатых людей, которые могут сказать, что они действительно счастливы. Так как у богатых появляется больше забот. Они не спят ночами и думают, как бы приумножить свое имущество и уберечь его. А у бедных, как у детей, все намного проще: нет забот – нет хлопот. Если богатый человек найдет двадцать гривен, то он не будет настолько рад этому, как бедный. Он даже может полениться их поднять с земли, так как это для него неприемлемо. Бедный человек, найдя такую же сумму, обрадуется. Пускай он их даже сразу пропьет, но это принесет ему удовольствие, в отличие от богатого человека.

«Так почему же я не счастлив, почему не умею радоваться жизни, как они? – задался вопросом Николай. – Нет денег – нет радости. Будни крадут счастье. Почти все ссоры в семье связаны с деньгами. Замкнутый круг получается. Нет формулы счастья, а если есть, то каждый должен написать ее для себя сам».

Громкий детский плач пробудил от размышлений. Воспитатель за какой-то проступок наказала ребенка и, небрежно схватив за руку, отвела его в сторону.

«Кто она такая, что бы прерывать маленькие радости ребенку, – окутало его возмущение. – Ведь когда он вырастит, он не будет уже так счастлив, как сейчас. А может это знак. Ведь у меня был сон. Наверное, это была она, испачканный халат – это на самом деле грязная ее душа, да еще и змея в руках. Кто-то просит меня помочь детям».

Николай открыл калитку и направился в сторону воспитателя, которая что-то пыталась рассказать маленькому созданию.

– Здравствуйте, – произнес он громким голосом, – почему вы ругаете ребенка? Ведь он еще совсем маленький и не хочет жить по вашим правилам.

– Почему вы здесь? – ответила женщина. – Вы не имеете права здесь находиться.

– А вы имеете право наказывать ни в чем не повинное маленькое существо?

– Это моя работа и я попрошу не учить меня, как мне работать.

Тогда он достал с пакета нож и ударил ее в живот. Красное пятно крови сразу же проявилось на халате. Воспитатель в состоянии шока только лишь молча опустилась на землю. Мужчина присел на корточки и нежно вытер окровавленной рукой слезу с лица мальчика. Ребенок не мог понять, что произошло, ведь все было так быстро.

– Не бойся, малыш, эта плохая тетя больше не будет на тебя кричать, – ласково сказал тот и поцеловал ребенка в лобик. – Беги к своим и расскажи им, что все теперь будет хорошо.

Дети громко начали плакать. Николай встал с корточек и быстро направился к выходу территории детского садика. За спиной послышались чьи-то женские крики: «Что случилось?» Но дети ничего не могли объяснить, только показывали пальцем на своего воспитателя и кричали каждый что-то свое. Пока женщина подошла и увидела раненную коллегу, истекающую кровью, мужчина успел свернуть во дворы и затеряться между домами. По дороге успел вытереть руки платком и легко слился с толпой прохожих, снизил темп, чтобы не вызывать подозрение и попытался расслабиться. Проходя через парк мимо свободной лавочки, решил сесть отдохнуть, собраться мыслями.

«Нужно быть полезным обществу, – радостно в душе воскликнул Николай. – Избавил детей хоть на какое-то время от этой стервы. Пока больница, реабилитация – там и в школу, гляди, пойдут. В общем, помог им, хотя они об этом даже и не догадываются, они же еще совсем маленькие и не понимают ничего». Его поглотило спокойствие и полное удовлетворение. Свежий воздух приятно воспринимался легкими, дождь уже не моросил, легкий ветерок нежно обволакивал лицо и шею.

На соседней лавочке сидели подростки и пили пиво. Николая вскоре начали раздражать громкий смех и вырывающиеся во все горло нецензурные выражения, так как они мешали сосредоточиться на тишине, украшенной своими фантастическими мыслями.

– Да, разболталась молодежь, – пробубнил он, – что хотят, то и делают. Даже молодые девки курят и пьют. А это же еще дети! Они просто еще ничего не понимают, не вникли в суть жизни. Но все равно это наше будущее, наши цветы жизни!

Николай пытался не обращать никакого на них внимания. Утешение нашел в наблюдении за случайными прохожими: за их походками, настроением. На взгляд оценивал их: добрый взгляд у них или злой, пытался угадать, откуда и куда они идут. Если, допустим, идут молодые девчонки медленной походкой и громко смеются, разговаривают, значит, ищут новых знакомств с парнями, пытаясь привлечь к себе внимание. А если кто-то проходит быстро, опустив голову, значит упрямо идет к какой-то цели, к примеру, домой, на встречу или просто в магазин.

– Слышь, мужик, у тебя прикурить есть? – вдруг послышался голос, который от неожиданности даже испугал его.

Николай повернулся и увидел парня с шумной компании с бутылкой пива и с сигаретой в зубах.

– Нет, не курю, – спокойно ответил тот.

– Ну, тогда дергай отсюда, бомжара долбанный, – грубо ответил парень и слегка ударил ногой в колено.

С соседней лавочки донесся громкий смех. Некоторые молодые люди с компании начали аплодировать и громко комментировали происшедшее. Увидев, что мужик молча встал с лавочки, подвыпившие герои-подростки сразу же поспешили на помощь товарищу. И когда те уже подошли, парень набрался абсолютной смелости:

– Да ты чего, гнида подзаборная. Чего встал, тебе никто не давал команды на подъем.

При этом парень толкнул Николая в грудь, что тот упал на лавочку.

– Я тебя сейчас порву, кусок дерьма, – продолжал подросток.

– Мужик, ты че в натуре попутал, – раздался голос еще одного подростка, – мы сейчас тебя уроем на гавно, понял?

– Клепа, Чиж, успокойтесь, – послышался женский голос, – пусть этот нищеброд сидит себе спокойно, не трогайте его.

– Катя не волнуйся, его даже жалко бить, – сказал один из них, – вали отсюда, пока черепушку не проломили, долбочес.

Николай быстро встал с лавочки и, не сказав ни слова, стал отходить от них подальше. Вдогонку получил еще и не слабый удар по мягкому месту. Такого оскорбления от подрастающего поколения он не мог ожидать. Наверное, родители забыли в детстве их воспитать. Куда, интересно, смотрели учителя в школе? Таких детей сразу в интернат нужно было определять. Его переполняла ненависть. Он мечтал только об одном – встретить их поодиночке и расправиться с каждым обидчиком в полной мере, но не сегодня. Месть – это блюдо, которое подается холодным.

Николай сразу же направился домой. Вскоре уже зашел в свою квартиру, снял обувь и верхнюю одежду. Не говоря ни слова, прошел в спальню и лег на кровать.

– Что-то случилось? – спросила жена, войдя в комнату.

– Ничего, я просто хочу остаться наедине с собой.