Оккультные миражи

– С тебя жранина с водкой и чтобы никто из твоих доходяг ко мне не приставал… Ну, а с меня… твое крепкое здоровье! Идет?

– О – кей, – ответил тот, вставая. – Отдыхай пока, будет машина, тебя позовут. Заказывай, что душа пожелает, все за счет заведения. А где сейчас Шато с людьми?

Не волнуйся в подвале они сидят, на той самой дачке. Я только Славика твоего завалил, чтобы за ствол в гостях не хватался. Надеюсь – это не изменит наших договоренностей?

– Ну, так – значит так, – пробормотал Сема. Покачав с сожалением головой. – Беда с тобой, да и только. Ты так всех против себя настроишь!

– Говорю же он сам за «волыну» схватился! – выпалил Захаров, разводя руками. – Я ему, что, свой лоб должен был подставить?

Захаров, после ухода Семы, смотрел на свое отражение в зеркале, висящем напротив, которое то появлялось, то исчезало в темноте из-за всполохов свето – музыки. Табачный дым перемешивался с запахом пота и дешевых духов, волнами накатывал на него от танцующей, подвыпившей публики, которая тряслась в такт бешеного ритма.

– Что же делать дальше? – спросил Игорь, глядя на себя в зеркале. – Зачем я здесь? Может прав Николай и хватит партизанить? Возможно, что Шаман и правда погиб. А если нет? Если он как Хряк где-нибудь за границей. Если уж не смог выйти на Шамана в своей стране, то за бугром, находясь вне закона, это становилось вообще маловероятным. А он вполне может туда занырнуть, как и Хряк, если они живы еще конечно.

– Может, потанцуем? – раздался рядом женский голос. Игорь повернул голову и увидел стоящую рядом Надежду, которая пританцовывала в такт зажигательной музыки.

– Давай в другой раз. А? Присаживайся. Может, что выпьешь?

– Выпью, – выдохнула новая знакомая. Дыхнув на него запахом спиртного и табака. – Что будем пить? – спросила женщина, садясь рядом.

– А, что ты любишь?

– Вообще я люблю водку. А ты?

– Я тоже её люблю, но сегодня у меня в рационе только пиво.

– На диете, значит? Или постишься?

– Ну, да, – согласился Игорь, подзывая официанта. – Сколько заказываем?

– Мне одной? – уточнила Надежда.

– Я же на диете.

– Тогда грамм двести холодной водочки и какой-нибудь салатик.

– Не многовато? – спросил майор, сделав заказ.

– Не, в самый раз, как говориться, помирать, так с музыкой.

– Почему помирать?

– Все равно, жизнь поломанная, – отозвалась та, скривив крашеные губки.

– А это кто же ее тебе поломал?

– Да, из-за вашего мужицкого племени и поломалась, – проговорила Надежда, усаживаясь поудобнее. – Дай прикурить лучше.

Из первых предложений рассказа, о ее тяжелой жизни, Захаров сразу квалифицировал этот хорошо знакомый ему тип женщин, которые в его классификации занимали место в графе «глупая жертва».

Это был, как ни странно, весьма распространенный тип жертвы, характерный как для больших городов, так и для глухих деревень. Хотя сами жертвы ни о чем таком даже и не подозревают.

Игорь не по наслышке знал, что у таких как Надежда, в жизни постоянно происходят какие-то проблемы, из-за неадекватного восприятия окружающей ими обстановке. Они запросто могут сесть в машину с мужчинами и доброжелательно попросить подбросить к подруге, у которой муж уехал в командировку. Или могут отправиться погулять с малознакомым мужчиной вечером, по лесополосе. А если же нужно будет убегать, то у людей этой классификации, ноги обязательно подкосятся или откажут. Именно поэтому, как правило, шансов на спасение у этой категории женщин никогда не бывает.

Захаров терпеливо слушал ее жизненную историю, которая после каждого глотка выпитой водки, становилась все более и более жалостливой. Думал же он лишь о том, как бы дождаться машины, которую ему пообещал Сема, не выходя на улицу и не спускаясь в туалет.

С каждой минутой воздух в кафешке становился все тяжелее, а от танцующих тел он физически ощущал волны горячего воздуха, которые мутили сознание. От грохота музыки в голове постепенно нарастало странное гудение, переходившее в какой-то свистящий, монотонный шум. Испарина на лице постепенно перешла в крупные капли пота, которые стали заливать лицо, нестерпимо болел бок, саднила рука.

Наконец он извинился и неровной походкой направился к «черному» входу.

– Ты куда, братан? – осведомился повар.

– Да, воздухом дыхнуть надо, уж больно у вас тут жарко, Вова.

– Я, двери то за тобой закрою, надумаешь вернуться, постучишь.

– Хорошо, Вова, я так и сделаю, – кивнув головой, отозвался Игорь. Держась за раненый бок. – Спасибо тебе за все.

Ночная прохлада с весенним запахами приятно обволакивала лицо, пробиралась холодком под мокрую от пота рубашку. Шатаясь, он подошел к стоящему поодаль мусорному баку, лишь после того, как его стошнило, его общее состояние стало стабилизироваться.

Дрожащими руками он достал из пачки сигарету, и, откусив фильтр, стал искать по карманам зажигалку.

– Огонек ищешь? – спросил кто-то.

Игорь медленно повернулся и увидел, как из двери черного входа вышло несколько человек. Несмотря на тусклый свет, исходивший от висевшей над входом лампы, он без труда узнал в одном из них бармена Толика, еще двоих он видел впервые.

– Ну, чего молчишь, доходяга? – пьяно хохотнул, один из незнакомцев. – Аль не рад встрече? Гляньте, он дара речи лишился! Так что, огонька дать?

– Дай ему между глаз! – выпалил бармен, – чтобы дым пошел.

– Мужики, давайте в другой раз договорим, – медленно проговорил Игорь. Оценивая сложившийся расклад сил.

– Во дает! – истерично захохотал Толик. – Он же нас не уважает. Слышь, Колян?

– Я его сейчас научу уважать тех, к кому приходишь в гости, – угрожающе хрипел Колян. Помахивая огромным топором для рубки мяса.

– Может, договоримся, мужики? – хрипло повторил майор, выплюнув сигарету.

– А нам резону нету, с тобой договариваться! – крикнул бармен. Выглядывая из-за приближающегося громилы.

– Точно, – пробубнил тот. – О чем нам с тобой говорить?

– Не пожалеете? – спросил Захаров, стараясь восстановить дыхание. – Сема будет недоволен.

– Тебе же сказали, что нам плевать! – рявкнул Колян.

В ту же секунду он с нечеловеческим воплем, замахнувшись топором, кинулся на Игоря. Который мгновенно сгруппировавшись, отскочил в сторону, предоставив нападающему налететь на мусорный бак. Который тот повалил на бок, выбив топором в сумерках ночи сноп искр.

Уворачиваясь от очередного удара, Захаров ударил нападавшего ножом в локтевой изгиб. Глухой стон разорвал ночную тишину, а сам же нападавший, скривившись от боль, схватился за раненную руку.