Проданный ветер

В этот момент двери избы открылись, и на пороге появился Гергий, который попросил помочь ему перенести урядника в сани.

– Сейчас я его быстро домчу до врача, – бормотал Георгий, помогая укладывать раненного.

– Можно мне его сопроводить до города и вернуться обратно? – спросил поручик. Глядя на страдальческое лицо казака. – Заодно бы и простился кое с кем.

– Нет, поручик, – отозвался Семенов, покачав головой, – тебе в город нельзя уже. Не забывай, что война продолжается и там тебя уже усердно ищут. А с казаком можешь и здесь проститься, мы отойдем.

Оставшись наедине с боевым товарищем, Орлов с грустью посмотрел на его печальные глаза и тихо произнес:

– Давай прощаться, казак…, пришло значит время такое…, одно тебе хочу сказать напоследок…, не зря мы тут жилы рвали, как оказывается. Товарищи наши с тобой, что обозом шли все живы!

– Вот как! – выпалил тот, с трудом улыбаясь.

– Да живы и домой уже следуют. Все мы с тобой делали правильно…, и не наша в том вина, что сложилось здесь все, так как сложилось.

– Ну и слава тебе Господи! Успокоил ты душу старика, ваше благородие. Ну, а про тех полчан, что полегли здесь, одно могу сказать…, им проще уже. Они уже слышат неизречимое пение ангелов, видят они все сверху и радуются за нас. А, меня простите, еже ли, что – то не так было.

– Что ты такое говоришь, казак? За что же мне тебя прощать?

– Так ведь у меня – то глаз фальшивил, то палец на курок не так ложился как надобно! За недостаток бодрости в теле прощение прошу, ведь как не крути, а с молодым – то у вас глядишь и батальница бы сложилась по – другому.

– Не говори глупости, казак, – покачав головой, отозвался поручик. – Все, что мы могли мы делали, во славу божию, во славу империи и трона. На таких как ты, голубчик, да Ванька безухий, вся Россия, держалась и держаться будет. И уже нет тут нашей вины, что пал сей бастион дальний…, мы свою работу тут делали честно и примерно. Будешь в городе, передай спасибо Давиду Марковичу с шерифом за все, что они сделали. Отдельно капитану Смиту, передай мои слова благодарности, крепко он мне помог с гранатой динамитной. Я ведь этой самой гранатой Чарли с подручными взорвал.

– Значит, отомщен, Америка?

– Точно, казак, пусть теперь их кости койоты растаскивают. Винтовками, что мы в боях отбили, распорядись по своему усмотрению. И вот еще, что – возьми ты и вот это пожалуй.

С этими словами, Орлов зажмурился и, стиснув зубы от боли, с трудом сорвал с себя нательный пояс, сунув его уряднику за пазуху.

– Что это? – испуганно прошептал тот.

– Золото здесь, что инженеры собирали наши. Тебе для начала новой жизни оно ох как пригодиться здесь.

– Оно же казенное! – встрепенувшись, выпалил Степанов, пытаясь встать.

– Лежи, лежи, – успокоил его Орлов. – Для империи оно уже за ненадобностью, а тебе здесь жить надо начинать заново. Может и правда надумаешь с мужиками за Миссури пойти…, а у тебя уже и капитал будет, на закупку того же скота. Здесь тысяч на пять в американских долларах потянет, одним словом и на дом со скотом, и на землю хватит.

– Куда же мне такие деньжищи? Я даже не знаю, что на них и по каким ценам купить можно! Да и законно ли это будет?

– А ты считай, что золото это тебе империя дала как награду, вместо крестов твоих, которые ты так и не получил. Думаю, что так будет по справедливости, за службу твою ревностную одним словом. А, что касаемо мудрости счетной…, ты мужик смекалистый, сообразишь как капиталом распорядиться. Исходи из того, что на четыре сто долларов американских, ты у канадцев на рынке, до ста голов скота можешь купить породистого. Ладно, казак, пришла нам пора прощаться, а то кровью еще изойдешь. Да и мне пора уже в Родину трогать, завоевался я здесь. Маминька с сестрой, уже, наверное, все глаза проплакали. Ну, прощай, более уж видать не встретимся.

Уже давно растворилась собачья упряжка среди деревьев, а Орлов все продолжал стоять с непокрытой головой, словно прощаясь не только с казаком, но и с частичкой себя, которая оставалась на этой дальней земле.

– Пойдем, Константин Петрович, к костру, в ногах правды нет. У меня фляга есть с коньяком французским! Давай выпьем за встречу, за то, что когда – то были юнкерами, за то, что все закончилось, наконец.

– Разве мы не едем к паруснику? – рассеянно уточнил тот.

– Дождемся, когда вернется Георгий, тогда и двинем. Нам конфузы с тобой не нужны, а уж он обеспечит наше, сопровождение безопасное. Да и кое-что ему из продуктов нашему человечку в городе передать надобно. Остается он тут один и неизвестно насколько. Никто ведь не знает точно, что и как здесь сложится далее.

Орлов повернулся, надел шапку и медленно побрел к разгорающемуся костру.

– Я так до конца и не понял, – пробормотал он, – этого фокуса с основным обозом нашим. Как они в канадском порту оказались?

– Как только полковник убедился, что англичанин с миссионером за вами крепко пошли, то он изменил маршрут согласно приказу. Они сразу же повернули к канадской границе, где и пересекли ее в заданном месте. Ну, а как вышли к месту встречи у тотемных столбов аборигенов Дэгу, там их уже наш проводник ждал, из канадской королевской полиции.

Орлов с трудом сел у костра и помолчав, пробормотал:

– Я рад, что у казаков потерь нет, что добрались они все до порта. Этих казаков здесь и так полегло не мало…, они здесь, нужду терпели великую. Умирали от цинги и чахотки, гибли от пуль браконьеров и первостепенных народов. Из последних сил радели за землицу цареву, а ее взяли и продали, как бочку с селедкой.

– Считаешь сие решение ошибкой?

– А разве нет?

Семенов пожав плечами, доставая из кармана квадратную флягу, и деловито проговорил:

– Ну, не нам с тобой решать, правильно это или не правильно. Мы с тобой не купцы и не политики, наша задача приказы выполнять, ни больше и не меньше. И мы приказ выполнили! Я с товарищами боевыми в Вашингтоне, а ты здесь врагов по ложному следу пустил на завершающем этапе. А все вместе мы помогли барону Стеклю свое дело сделать, а это значит, что облегчение ему привнесли в делах государственной важности. Держи флягу, Орлов! Все ведь хорошо закончилось!

– Можем же мы, иметь свое мнение, – отозвался тот.

– Конечно, можем! Я вот, например, считаю это очень дальновидным шагом.

– Почему?

– Эх, Константин Петрович! – воскликнул Семенов. – Ну, не может империя защищать эту колонию отдаленную! От того здесь и запустение такое…, казна в державе после войны вся в разорении. Одним, словом уж лучше продать, а то ведь и даром потерять могли.

– Супротив англичан и с американцами объединиться могли, а с представителями Рима, мы бы и сами управились, – буркнул поручик, глотая коньяк.

– Видишь ли, Орлов…, силу католического мира не стоит преуменьшать, как впрочем, и преувеличивать, – покачав головой, проговорил Семенов. – Известно ведь, что Вечный город, давно уже погряз в роскоши и богатстве, которые притекают к нему со всего мира. Во многом именно это и способствовало тому, что он стал центром торговых и финансовых операций. Однако для Рима, как и для его многочисленных орденов, сейчас наступили не лучшие времена.

– Что ты имеешь в виду? – нахмурившись, спросил поручик. Медленно возвращая флягу, кривясь при этом от выпитого.

– Отношения между Римом и тронами все более осложняются. Сам Бисмарк заявил, что видит опасность в том, что католические круги и папский престол все больше влияют на политику Германии. И его тут же поддержала, независимая германская церковь. В той же Швейцарии, протестантские кантоны все активнее выступают за изгнание иезуитов, а их новая конституция вообще объявила о свободе и равенстве всех вероисповеданий.

– А, для иезуитов – это смерти подобно, – пробормотал поручик. Подкидывая в костер дымящуюся головешку.

– Вот именно! Да, что там Германия со Швейцарией? По донесениям наших конфидентов, военно-экономический потенциал Наполеона третьего подорван! А, что это значит?

– Погоди, погоди, Иван Федорович, – прошептал Орлов. – Ты хочешь сказать, что он будет вынужден, отозвать французский корпус из Рима?

– Именно так! – выпалил тот, хлебнув из фляги. – А, это значит, что итальянские войска займут Рим и присоединят его к Италии!

– Чудны дела твои Господи, – покачав головой, прошептал поручик. – Кто бы мог подумать, что падет сама папская область. А, что же говорит их папа?

– Он уже заявил, что в таком случае, никогда больше не покинет стен Ватикана! Понимаешь? Он теперь будет сидеть за стенами Ватикана! Так, что как только итальянские войска войдут в Рим через ворота Пия, Рим освободится от вековой зависимости папского престола. Не будет больше никогда папской области! Смекаешь, теперь, что в мире творится? А ты заладил Аляска, да Аляска!

– Да, выходит так, что весь мир стремительно меняется.

– Причем не только католический, но и православный!