Жнец и слеза Смерти

– Я уверен, что мы в часовне, но, возможно что-то случилось, – Даниэль подошел к занавеске, закрывавшей комнату от чужих глаз, и отодвинул ее.

Филипп выглянул из-за плеча Даниэля и увидел большой зал, освещенный тусклым светом свеч, несколько длинных столов, трибуну и лестницу, ведущую на второй этаж к колокольне.

– Тут никого нет, – заметил Филипп, но ошибся.

С колокольни спустился смертный и громко закричал, что жнецы очнулись. Филипп не знал, радоваться сейчас ему или нет. Он вооружился косой, но из-за зуда стал использовать ее иначе. Он пытался почесать ей спину, но идея вышла плохой и тогда он стал тереться спиной о стену.

Он даже не заметил, что откуда-то пришла Кристина, ведомая Киангом.

– Вы живы! – воскликнула Кристина, ее повязка намокла от слез, и от переизбытка чувств она обняла Даниэля, который оказался ближе, чем Филипп.

Филипп заметил, что Даниэль испугался и быстро убрал руки смертной с себя и отстранился от нее подальше.

– Мы за вас переживали, вы несколько дней пролежали без сознания. Все решили, что вы умерли. Я просила Костлявую вернуть вас и похоже, случилось чудо.

– Мы были близки к этому, – ответил Даниэль, – Где Марта? Я не чувствую ее рядом. Она где-то далеко.

– Я не знаю, где она точно. Но мне был сон.

Кристина рассказала про свой сон, к которому Филипп поначалу отнесся скептически, но вспомнив о Рите, внезапно пришедшей к ним на «помощь», пришел к выводу, что этот сон мог быть вещим.

– Скажи, с Калебом все хорошо? – спросила Кристина, беря Филиппа за руки, ее брови отчаянно поднялись вверх.

Меньше всего Филипп интересовал собственный напарник. Он расчесал все язвы в кровь, и они стали зудеть еще больше, а Кристина своими руками мешала ему дальше расчесываться.

– Кристина, ему нужна вода, – понимая Филиппа, сказал Даниэль и добавил, почесывая почерневшую руку, – И мне тоже.

Воду принесли смертные, которые называли себя поклонниками Смерти. Тот, кто принес воду Филиппу был с раскрашенным под человеческий череп лицом, одетый в черную рясу.

– Прошу вас, слуга смерти, – почтительно произнес он и удалился. Филипп даже хотел запомнить его имя, но из-за зуда он не обратил на него внимания.

Филипп накинулся на принесенную ему воду. Он опустил руки по локоть в таз, вода начала бурлить и шипеть, и приобретать черный оттенок.

– Тебе уже легче? – осторожно спросила Кристина, она осталась в комнате вместе с Филиппом, в то время как Даниэль отошел с Киангом в другую комнату залечивать раны.

– У меня зудит спина, если ты намочишь тряпку и выльешь на меня воду я буду благодарен тебе, – с этими словами Филипп снял камзол и разодранную рубашку, окунул ее в таз с черной водой, – Держи, – он вложил мокрую тряпку прямо в руки Кристины и вздохнул облегченно, когда смертная провела ей по его спине.

– С Калебом все хорошо? – растирая спину мокрой рубашкой повторила вопрос Кристина.

– Он жив, но насколько ему хорошо, ответить не могу, – честно ответил Филипп, он набрал воды в ладоши и облил лицо, вода приятно зашипела, боль потихоньку начала уходить. Филипп чуть-чуть повеселел. Он остался жив и не ушел в небытие.

– Расскажи, что с вами случилось.

Филипп начал рассказывать, начиная с того момента, когда их всех удивил Даниэль своим заклинанием, без круга. Кристина слушала его молча и не перебивая, продолжая стирать со спины черные волдыри.

Рассказ был окончен как раз, когда почти все язвы исчезли, а маленькие рубцы затянулись самостоятельно. Филипп даже начал жалеть, что к воде он не попросил пряников или хотя бы медовых булок. Отчего-то он был уверен, что в тот момент ему принесли бы все, что он попросил, даже торт с заварным кремом.

Филипп уже было решил намекнуть Кристине, о том, что он бы не отказался от чего-то сладкого, но вернулся Даниэль.

– Одевайся и выходим, я узнал, где могут быть Марта и Даниэль, едем за ними, – взволнованно приказал он и сразу ушел.

Вся одежда превратилась в лохмотья, ей требовалась срочная замена или ремонт. Филипп начертил круг восстановления и бросил туда одежду, заклинание не сработало. В этот момент в комнату вошел Кианг, он увидел, как Филипп мучается над заклинанием. Движением руки велел ему отойти в сторону, взял уголь и начертил правильное заклинание восстановления.

Филипп удивился. Мало того, что Кианг был неупокоенным, так Даниэль еще посвятил его в тайны магии жнецов. Филипп мог бы напомнить Даниэлю про правила, но зная напарника Марты, решил сделать вид, что ничего не видел, чтобы не сотрясать понапрасну воздух.

Даниэль ждал на улице верхом на рыжей кобыле. Кианг сидел позади него и наблюдал за остальными, членами похода.

В него входило трое смертных из числа поклонников смерти. Филипп мог различить смертных только по именам, потому что на их лица был нанесен одинаковый рисунок в виде черепа.

Одного звали Астор, второго Луц и третьего, чья линия жизни вскоре должна была оборваться, Вигвар. Все его называли просто Виг. Все трое говорили с явным Готпрехтским акцентом, что делало их еще более похожими друг на друга.

– Ты видел линию жизни Вига? – садясь на свою лошадь, шепотом спросил Филипп у Даниэля.

– Да.

– Может заменим его на более живучего?

– Это может изменить его судьбу и судьбу того, кем мы его заменим, – отрицательно покачал головой Даниэль.

– Да благословит нас Смерть на удачу, – сложив ладони домиком, произнес молитву Астор. Луц и Виг повторили за ним.

Филипп нарочно отстал от Даниэля и пристроился рядом с Вигваром. Он смиренно посмотрел на жнеца, как будто ощущал свой близкий конец.

– Ты что-то хотел спросить у меня, слуга смерти? – спросил он, прежде, чем Филипп подобрал слова.

– Вы действительно верите в то, что она поможет вам?

– Слуга смерти сомневается в силе своей повелительницы? – вопросом на вопрос ответил Виг.

Филипп смутился, и чтобы не отвечать на вопрос смертного, решил подогнать лошадь к Даниэлю и сделать вид, что любуется окружающим унылым осенним пейзажем. Но взгляд постоянно возвращался к Вигу.

– Что беспокоит слугу смерти? – спросил, поравнявшись с Филиппом, Луц.

– С чего ты так решил? – возмутился Филипп, отворачивая голову от смертного.

– Мы знаем, что слуги смерти видят больше нашего, и похоже вы обеспокоены судьбой одного из нас. Но не стоит волноваться за него. На все воля судьбы, а смерть лишь исполняет ее волю. Вы же слуги смерти – ее орудие.

Филипп опять не знал, что ответить смертному. Он его напугал своей фанатичной искренностью, с которой говорил о смерти. Казалось, смертный верил в смерть гораздо больше, чем он сам.

Луц еще некоторое время надоедал своей проповедью о жизни и смерти так, что Филипп перестал его слушать и был рад, когда Даниэль пришпорил лошадь и перешел на галоп.

Они скакали по дороге до самого вечера и остановились в поле. Лошадей накормили хлебом и оставили пастись на замершем лугу. Смертные сели у костра и тихо переговаривались между собой. Филипп подсел к Даниэлю, общавшемуся на языке жестов с Киангом, но и тут ощутил себя лишним, поэтому решил прогуляться по дороге, взяв с собой факел.

Были бы у него конфеты или что-то сладкое и это одиночество не казалось таким тяжелым. Филиппу хотелось возмутиться о несправедливости его жизни, о трудностях, свалившихся на его голову, но рядом не было того, кто бы его выслушал. Он подумал о напарнике, который всегда терпеливо сносил все его жалобы, ему даже стало не хватать насмешек, которые тот часто слал в ответ на все причитания.

Филипп присел на край дороги и глянул на чистое ночное небо, усыпанное звездами. Если бы рядом была Марта, можно было бы созерцать вместе с ней, но и ее рядом не было. Она была там же, где и Калеб.

От обиды, накатившей на него, Филипп поднял камень и швырнул его в траву, потом еще и еще, еще… Он увлекся этим и мог бы кидать их до самого рассвета. Если бы его не окликнули.