Завеса теней

Операторы быстро оценивали обстановку, выбирая оптимальный маршрут. Пробираясь по каменным развалинам, они мгновенно обезвреживали любого, кто встречался им на пути. Первый же боевик, имевший несчастье попасться им по дороге, поплатился жизнью. Он не успел ни поднять оружие, ни издать последний звук: Вергилий метнул нож с такой силой, что, пройдя через горло, кончик лезвия вышел с обратной стороны шеи, перерубив позвоночник надвое. Второму и третьему Вергилий и Сольвейг просто сломали шеи еще до того, как они успели заметить опасность. В течение десяти минут наемники преодолели путь до единственного укрепленного в городе здания, оставив след из пятнадцати трупов. Тела они почти не прятали, так как знали, что через несколько минут более чем ясно обозначат свое присутствие.

Зачистив территорию возле здания, бойцы стали полукругом, прикрывая Сантьяго. Тот криво улыбнулся и произнес первую фразу с того момента, как они отделились от основной колонны.

– Шоу начинается! – прошептал он, глядя на только что прикрепленную им бомбу с какой-то безумной искоркой в глазах.

Он быстро установил устройство на стене и за секунду до начала, словно фокусник, щелкнул пальцами. Грохот разнесся по окрестностям. Направленный взрыв разрушил огромный кусок стены, снеся все, что было в помещении. Взрывной волны хватило на то, чтобы разворотить и две ближайшие к эпицентру комнаты. Завыла сирена, и наемники вошли в здание. Оглушенных боевиков они не тронули, а вот тех, кто мог оказать сопротивление, убивали на месте. В то же время радиомолчание было нарушено. В рациях послышались голоса командиров основной колонны. Сольвейг коротко обозначила позицию своей группы и замолчала. Все шло по плану до определенного момента. После взрыва пространство заполнили звуки выстрелов и свист пуль, крики раненых, запах крови. Что-то неуловимо изменилось в наемниках. До начала операции все были спокойны и сдержанны, сейчас же группой овладела нервозность, их состояние нельзя было ничем объяснить.

Группа разделилась на две. Одну повел Вергилий, другую – Сольвейг. Ее группа вышла на открытое пространство внутреннего двора, попутно уничтожая всех боевиков, которые преграждали им путь. Вергилий увел свою группу вглубь здания.

Рудольф Валентайн занял позицию снайпера на крыше соседнего с оплотом боевиков дома. Он исправно выполнял работу, пока не увидел в оптический прицел своего личного врага. В ту же секунду им овладело чувство ненависти, словно кровавая пелена опустилась на глаза. Он не дал себе времени подумать, его тело, полностью подчиненное низменному порыву, отреагировало до того как возобладал здравый смысл. Валентайн нажал на курок. Пуля прошила шею наемника, разорвав сонную артерию. Рудольф успел насладиться кровавым фонтаном до того, как Лейв упал, а сослуживцы закрыли его тело и затащили в укрытие.

– Снайпер! – мгновенно услышал в рацию Рудольф. Наслаждаясь зрелищем, он даже не сразу понял, что говорят о нем. Лишь в сердцах сплюнул, про себя ругая разведку, которая сообщила, что снайперов у боевиков нет.

Лейв судорожно схватился за шею, тело охватил холод. Не веря в случившееся, он отнял руку и посмотрел на окровавленные пальцы. Понимание пришло в угасающее сознание. Он чувствовал, что кто-то придерживает его за плечи, но никто не зажимал его рану, словно его уже списали со счетов. Ему не было больно, но мучительно жаль было уходить из жизни. Имея начальное медицинское образование, он понимал, что его ранение смертельно. Но не понимал, почему до сих пор жив. За секунду до последнего хрипящего вздоха он жалел только о том, что поругался с отцом накануне своей командировки. Жалел о словах, которые бросил, уезжая, об упреках в адрес матери. Сейчас все это казалось таким незначительным… Он бы обязательно все исправил, если бы ему дали шанс.

Перед смертью не вся жизнь пронеслась перед глазами, а лишь те ее моменты, о которых Лейв жалел больше всего. Он провалился в темноту. Абсолютная тьма, где нет ничего, кроме свободного падения и холода. Время словно замедлилось, и падение превратилось в парение, стали проявляться цвета. Сначала тусклые, едва прорисовываясь сквозь непроглядный мрак, затем ярче и ярче. Наконец Лейв увидел кровавое зарево над горами. В голову пришло название этого места – Огненный утес. Стало теплее, его отчаяние сменилось чувством покоя. На горизонте прорисовались очертания города. Лейв прошептал его название:

– Дисс…

Эта мысль пронзила сознание. Картины жизни города калейдоскопом мелькали перед глазами. Разум выхватил из потока лицо Джона Вессена. Лейв вздрогнул. Он сразу назвал его, словно всю жизнь знал исключительно под этим именем:

– Генерал Фокалор!

– Ты знаешь, кто ты?! – рокочущий голос звучал одновременно и в сознании Лейва, и в безмерном пространстве вокруг него.

– Да, – уверенно ответил Лейв. Теперь он знал, кем является.

В тело хлынула новая сила, в первые секунды разрывая его на части. Кровь застучала в висках, Лейв понял, что жизнь возвращается к нему.

Рудольф смеялся. Он был так рад устранению соперника, что даже не осознавал, что наделал. Он подумал, что было бы неплохо устранить и остальных наемников, как только они рискнут высунуться из укрытия. Первой поднялась Сольвейг. Рудольф готов был спустить курок, но замер. В оптический прицел он видел то, чего быть не могло. Фигуру женщины окутало пламя, в ее, до этого карих, глазах горел огонь. Она оскалилась, и Валентайн мог бы поклясться, что в эту секунду слышит, как она рычит. Она смотрела прямо на него. За ее спиной поднялась другая женщина, ее тонкой вуалью накрыла тьма. Тени клубились вокруг нее, формируя причудливые фигуры, в которых Рудольф к своему ужасу увидел сотни лиц, раскрывших рты в беззвучном крике. Ее глаза заволокла черная пелена. И хотя направление взгляда этих жутких глаз нельзя было отследить, Рудольф был уверен, что они смотрят прямо на него.

Он попытался выстрелить, но винтовку заклинило. Все, что он мог, – это смотреть на женщин сквозь оптический прицел, не в силах оторвать взгляд от жуткого и в то же время прекрасного зрелища. Сначала ему казалось, что они смотрят с ненавистью, но сейчас он смог различить на их лицах сочувствие.

А потом он увидел, как за их спинами поднялся тот самый парень, которого он только что застрелил. Его аура была зеленой, как и горящие глаза. Кровь заливала шею, китель и бронежилет, но Лейв был жив. Он тоже посмотрел на Рудольфа, и, к своему удивлению, солдат прочел на его губах слово «спасибо».

Валентайн закрыл глаза. Он больше не мог этого видеть, не понимал происходящего. Привалившись спиной к стене своего укрытия, он достал пистолет. Только сейчас Рудольф осознал, что наделал. Он понял, что минутное помешательство только что уничтожило его карьеру. Что его ждало? Трибунал, тюрьма или психиатрическая клиника? Скорее, последнее, ведь его жертва жива. Его ждал позор…

Он не заметил, как рядом с ним появилась светловолосая наемница. Теперь она стояла близко, всего в метре от него. Ему стало страшно, но в то же время пришло облегчение. Если она убьет его, то все его мучения закончатся, и ему не придется проходить весь тот ад, который нарисовало воображение. Мирослава сняла каску и наклонилась, и теперь он смог рассмотреть мельчайшие изменения лиц в ее ауре.

– Ты забудешь о случившемся, – сказала она тихо. – Никто не узнает о твоем поступке. Мы знали, что ты выстрелишь в своих, и могли бы остановить, но нам нужно было, чтобы ты поступил именно так. Мне жаль. Но мы не хотим, чтобы ты нес это бремя.

Одна из теней Мирославы отделилась и обняла Рудольфа за плечи.

– Я заберу твои печаль и горе. Начни жизнь с чистого листа.

После этих слов тень поцеловала солдата в губы, и он провалился в небытие.

Нашли Валентайна через несколько минут. Рядом с ним обнаружили тело мертвого боевика, который якобы произвел выстрел лишь по касательной, задевшей каску Лейва. Такова была официальная версия. Рудольф ничего не мог вспомнить. Лишь иногда, после того как он вышел на пенсию, к нему во снах приходили странные видения тех событий. Утром он помнил лишь их отголоски.

Глава 1

Шумная компания уже несколько часов веселилась в лондонской квартире Лейва. Торт давно съели, поздравительные тосты произнесли, подарки развернули. День рождения близнецов шел полным ходом. Лейв предоставил им свою квартиру, даже зная, что после вечеринки его ждет апокалипсис местного масштаба. Ему было все равно. Квартира стала всего лишь временным пристанищем и не была ему столь дорога. Достаточно будет вызвать бригаду уборщиков, и все станет как прежде. С момента его перерождения прошло два с лишним года, и он смог полностью освоиться в Нижнем Царстве.

За окном шел ливень. Молнии вспыхивали, окрашивая небо над городом в пурпурные тона. Такой грозы не было уже много лет. По улице несся почти сплошной поток воды. Редкие прохожие, которых нужда выгнала на улицу, старались передвигаться под навесами домов. Температура опустилась до девяти градусов по Цельсию, что было несвойственным явлением для августа. Лейв открыл окно и подставил лицо каплям воды. Это было невероятно приятно. Дождь смыл привычные запахи города, оставив в воздухе ни с чем несравнимый аромат. Пока его друзья вдоволь пили и ели, он смотрел на девушку в соседнем доме. Она зябко куталась в клетчатый плед и плакала. Он часто наблюдал за ней, когда приезжал в эту квартиру, и почти всегда она плакала. Он научился различать истинную грусть и притворные рыдания, целью которых было лишь желание привлечь внимание к своей персоне. Девушка ничем не выделялась. Незапоминающееся лицо, тусклые русые волосы, чуть полноватая фигура, которую она прятала под мешковатой одеждой. Это был мир людей. Ему было интересно, что бы могла сказать эта девушка, если бы знала, что в доме напротив, в квартире, чьи окна смотрят на нее, другой мир. Как бы Лейв ни хотел ей помочь, он понимал, что теперь мир людей для него чужой. Даже его человеческое происхождение не поможет ему понять грусть этой девушки. Он смотрел на нее, потому что боялся потерять последнюю крупицу человека в своей душе, хотя ни на миг не хотел признаваться в этом даже себе.

Много лет он не мог найти место в жизни, не знал, куда себя деть, пробовал разные хобби, менял специальности, но каждый раз ему чего-то не хватало. Он быстро увлекался и так же быстро остывал. Он сильно огорчил родителей, когда бросил медицину и посвятил свою жизнь военной карьере. Ему казалось, что среди военных он нашел свое место, но очень скоро неприятное ноющее чувство вернулось. Однако оно не было столь сильным, как тогда, когда он занимался медициной или историей, а посему решил не уходить из армии. После перерождения понадобилось время, чтобы осознать все масштабы изменений в его жизни. Научиться контролировать обостренные чувства демона, нечеловеческую силу и специфические способности. Сначала он мучился от яркого света, слишком сильных и навязчивых запахов, вздрагивал от прикосновений. Дисс раскрыл перед ним свои двери, принимая его, давая чувство долгожданного покоя и осознание того, что он находится там, где должен быть.

Его учителями стали друзья. Среди них перерожденными были только трое, помимо него самого. Сантьяго, Мирослава и Сольвейг также были в человеческих телах до того как умерли и возродились уже демонами. Процесс, как они объяснили, был прост: достаточно, чтобы спящий демон умер насильственной смертью до определенного возраста. Если он проживал дольше отведенного на становление души времени, демоническая душа оставляла тело и искала нового носителя, чтобы переродиться. Также Лейву объяснили, почему демоны не убивают носителей сами. Носителю, убитому не человеческой рукой, необходим более длительный период становления. Его силы проявляются медленно, и он нуждается в более тщательном надзоре, в то время как невинно убиенный получает почти все свои способности сразу. Сольвейг пояснила, что такие серьезные усилия прикладывают исключительно тогда, когда в человеке спит не рождавшаяся прежде душа высокого чина. Людей, которые носят старые души, выслеживали специальные отряды и простым выстрелом в сердце превращали их снова в тех, кем они являлись. На них проблема с развивающейся постепенно силой не распространялась. С момента превращения старение останавливалось. Кто-то молодел, кто-то стремительно развивался, если перерождение произошло в сравнительно юном возрасте. Но раньше восемнадцати лет никого не забирали.

У Лейва была молодая душа, и не было прежнего воплощения. Во время Первой войны ему не посчастливилось родиться, но печать души на Скрижали осталась. Так же, как Сантьяго, Мирослава и Сольвейг, он изучал новый мир, имея лишь базовые представления о нем.

В перерывах между тренировками Лейв читал все, до чего мог дотянуться. Он пользовался Великой библиотекой Дисса, внутренней сетью Нижнего Царства, жадно прислушивался к словам преподавателей в военной академии. Таких как он в Нижнем Царстве была треть, остальные родились в Диссе. Лейв испытывал к ним легкую зависть, ведь им не пришлось так долго искать себя, каждый день задавая вопрос «кто же я?».

Огорчало Лейва только необходимое условие – «умереть» для мира людей. Для него время остановилось в возрасте двадцати восьми лет. Вскоре люди заметят этот парадокс. Через год после перевоплощения Лейва Сольвейг отвезла его на свою могилу в Стокгольме. Каждый год она приходила на кладбище и стояла неподалеку от памятника. Она маскировала свою внешность платком и очками на пол-лица, хотя могла воспользоваться иллюзиями. Но здесь ей хотелось оставаться собой.

Они провели на кладбище несколько часов, наблюдая за людьми, приходившими почтить ее память. Спустя тридцать лет она так и не смогла полностью отпустить их. Они были ее якорем человечности.

Первым пришел представительный мужчина лет шестидесяти. Он принес большой букет чайных роз, долго в молчании смотрел на могильный камень, а Сольвейг – на него. Она машинально отступила ближе к дереву, украдкой наблюдая за посетителем. Лишь потом, несколько месяцев спустя, она рассказала Лейву, кем для нее был этот человек. Ларс, первая любовь, подготовка к свадьбе, кольца, торты, платье. Ей так и не удалось попрощаться с ним, но так требовали обстоятельства. Сольвейг считала себя виноватой в том, что он так и не женился, не завел семью, которую сильно хотел. Он стал успешным бизнесменом, но счастья так и не нашел.

Через полчаса после того как Ларс ушел, пришли близкие родственники. Младшая сестра Сольвейг стала матерью троих детей, в ее жизни все было благополучно. Любящий муж, дом – полная чаша.

Родители – пожилые, но крепкие люди.

Отец, седой высокий мужчина, проронил слезу, когда возлагал на могилу цветы. Он говорил, как любил свою дочь, как ему ее не хватает. Усиленный слух демонов позволял различать каждое слово. Сольвейг все это слушала, опустив голову. Ее терзало чувство вины за то, что она вынуждена была обмануть своих родных. Мать держала под локоть старшую дочь. Она выглядела спокойной и не смотрела на могилу, но то и дело оборачивалась, осматриваясь по сторонам. Сольвейг отступала за Лейва. В один момент взгляд матери задержался на Лейве, она улыбнулась одними губами и отвернулась. Более она не оборачивалась. Похоже, она знала, что ее дочь жива. А может, материнское сердце не позволяло ей поверить в трагедию и смириться с ней.

Родственники еще какое-то время стояли у могилы, но вскоре ушли и они. Сразу после их ухода Сольвейг открыла портал, и они с Лейвом вернулись в Дисс.

Вспомнив эти события, Лейв приложил кулак к губам. Его мысли мгновенно запутались, и от прежней безмятежности, навеянной дождем, не осталось и следа. Он отвернулся от окна и громко сглотнул. Он придумал уже сотни способов обыграть свою смерть, но ни один из них не казался ему гуманным по отношению к родным. Он хотел поделиться своими мыслями с друзьями, но каждый раз сворачивал разговор, толком и не начав его. Друзья понимающе кивали и не торопили его.

Из мрачных мыслей его вырвали измененные гелием голоса друзей. Они задорно пели поздравительную песню, то и дело кто-то начинал смеяться. Сантьяго пытался поддержать эту какофонию игрой на гитаре, но и его прорывало на смех, так что он только и мог, что невпопад дергать струны.

На кухню зашла Сольвейг. Она все еще разговаривала голосом бурундука из мультика, что, по-видимому, ей очень нравилось, так как наполовину сдувшийся шарик был при ней. Она протянула Лейву бутылку рома и улыбнулась.

– Я вижу, ты грустить вздумал? Не годится! Наливай и пей!

– Не откажусь, – Лейв улыбнулся в ответ и, запрокинув бутылку, сделал три больших глотка. – Знаешь, в жизни демона есть, пожалуй, только один существенный минус, – сказал он и прокашлялся.

– Какой? – Сольвейг почувствовала, что к ней возвращается нормальный голос, так что сразу же поднесла ко рту шарик и вдохнула почти половину от оставшегося объема. Она ткнула кулаки в бока и подозрительно сощурилась. Она была уже довольно сильно пьяна, так что вид у нее был скорее забавный, чем грозный.

– Напиться тяжело. Раньше мне бы хватило одной бутылки, чтобы войти в твое состояние, а теперь я и тремя не напиваюсь, – Лейв с сожалением посмотрел на три пустых ящика от рома и два от водки, разбросанные по кухне. – А сегодня, как назло, я еще и трезвею в течение часа.

– Не горюй! Близнецы рождены в Диссе, они вообще уходят, только выпив, как минимум, ящик! А сейчас оба пьянее сапожника, – она захихикала и, отложив шарик, взяла вторую бутылку рома из нового ящика. – Сейчас все исправим! Кстати, ты не хочешь к нам вернуться, а то ты так внезапно ушел.

– Да, я сейчас. Просто задумался, – Лейв поднял бутылку. – За близнецов! Пусть будут счастливы!

– За близнецов! – поддержала Сольвейг и залпом осушила половину бутылки. Потом посмотрела на Лейва и вздохнула. – Перестань думать о людях так часто. Ты им ничего не должен. Они говорят о человечности, но, исходя из значения этого слова, у людей ее почти не осталось. А та плакса из окна напротив сама виновата.

– Откуда тебе знать?