Завеса теней

– Ты не первый день наблюдаешь за ней. Я выяснила, кто она такая. Ты же не удосужился, – Сольвейг присела на стул и предложила Лейву сделать то же самое. – Она сама ввела себя в это состояние. Она жалеет себя по делу и без…

– Стой, стой! Ее грусть настоящая, – возразил Лейв и допил бутылку. Проявились первые признаки опьянения, и он почувствовал некоторую легкость в теле и туман в голове.

– Ну, а ты бы о себе любимом как скорбел? Не искренне? – Сольвейг твердо решила напоить Лейва до беспамятства, посему быстро достала еще одну бутылку и протянула ему.

– Логично, – Лейв кивнул в знак благодарности.

– Эй! А хочешь, сделаем так, что она никогда себя больше жалеть не будет? Ну, вот просто не будет – посмотришь, как изменится ее жизнь к твоему следующему приезду.

– А это как? – Лейв заметно повеселел.

– Пошли, покажу, – Сольвейг спрыгнула со стула, не забыв при этом о бутылке, и выскочила из кухни.

– Ребята, мы сейчас вернемся! – закричала она уже от входной двери. Ответ она не разобрала, так как шарики с гелием в комнате еще не закончились.

Лейв догнал ее уже на улице. Проливной дождь мгновенно промочил их до нитки. И, если Сольвейг все-таки надела резиновые сапоги, то Лейв выскочил в легких кедах. К тому моменту, как они оказались у входа в чужой подъезд, он был уверен, что обувь придется выбросить. Сольвейг неслась вперед, не обращая ни на что внимания. Мигом они взлетели на четвертый этаж. Когда Лейв опомнился, Сольвейг уже настойчиво колотила кулаком в дверь.

– Соль, звонок же есть, – сказал изумленный ее прытью Лейв.

– Сломан. Или отключен. Не знаю, он не работает, короче, – Сольвейг била в дверь с такой силой, что казалось, она вот-вот слетит с петель.

– Я никого не хочу видеть, уходите! – послышался раздраженный голос за дверью.

– Меня захочешь! – закричала в ответ Сольвейг.

Лейв тем временем начал тихо посмеиваться. Он бы тоже побоялся открыть тому, кто так колотит в дверь.

– В глазок посмотри – все поймешь! Открывай, давай!

Сольвейг отступила на шаг и наклонилась немного вперед. За дверью послышался шорох. Оба они – и Лейв, и Сольвейг – отчетливо видели, что происходило за дверью, как девушка в нерешительности покусывает ногти, как пытается сделать шаг к двери и сразу же отступает. В момент, когда она приняла решение и все же посмотрела в глазок, Сольвейг заговорила. Ее голос отдавал металлом, он стал глубоким и зычным, словно распространяясь через невидимые динамики.

– Открой! Ты знаешь меня, дорогая.

Повинуясь воле демоницы, девушка открыла дверь нараспашку и впустила непрошеных гостей в дом. В нос ударил запах ароматических палочек, дешевого дезодоранта для дома и смеси каких-то специй. Сольвейг как вошла в квартиру, так, не останавливаясь, мгновенно проследовала в гостиную. Лейв, хлюпая кедами и оставляя на полу мокрые пятна, устремился за ней. Девушка, не обращая на это внимания, закрыла за ними дверь и пошла следом.

– Собственно, Лейв, вот тебе яркий пример того, как живет тот, кто решил, что жизнь к нему несправедлива.

– И в чем это выражается? – Лейв осмотрелся и скрестил руки на груди. – У нас ликбез по психологии или мы пришли ей помочь?

– И то, и другое. Выражается это в том, что в доме море дешевых, никому не нужных вещей из телемагазина, сувенирной лавки и еще бог знает чего. Она покупает их, чтобы «порадовать» себя. Кстати, тем самым давая себе повод еще раз пожалеть себя.

– Это правда, – вступила в разговор хозяйка квартиры. Она стояла ровно, словно кол проглотила, ее взгляд остекленел.

– Что это с ней? – Лейв вскинул бровь и поводил рукой перед ее глазами.

– Внушение. Иначе она бы не отрыла дверь, – пояснила Сольвейг.

Не церемонясь, она уселась на диван и закинула ноги в грязных сапогах на стопку пестрых подушек. Лейв скривился. Она проследила его взгляд и отмахнулась.

– Все равно завтра они окажутся на помойке.

Сольвейг загадочно улыбнулась и поманила девушку к себе.

– Жалко себя, правда? – и, не дожидаясь ответа, продолжила. – Мужчины не обращают на тебя внимания, друзья уходят, им с тобой скучно.

Она загибала пальцы. Ее рука была прямо напротив лица хозяйки квартиры.

– Ты возвращаешься домой, проходя мимо магазина со всякими штуками для интерьера, и каждый раз покупаешь себе утешительный приз за то, что твой день был как всегда серым и убогим.

Девушка, подчиненная воле демона, не могла пошевелиться, она не проронила ни слова и могла только плакать.

– Соль, прекрати, что ты делаешь?! – не выдержал Лейв. – Ты же издеваешься над ней!

– Нет. Я делаю то, что обещала. А без вводной она не поймет ничего, – она вздохнула и откинулась на спинку дивана. – Если годами врать себе, то рано или поздно начинаешь верить в свою ложь. Смотри!

Сольвейг щелкнула пальцами, и девушка упала на пол, закрывая руками лицо. Теперь она плакала горько, навзрыд, не стесняясь присутствующих в комнате незнакомых ей людей.

– Как тебя зовут, болезная? – не унималась Сольвейг.

– Анна, – всхлипнула девушка.

– Я права, Анна? – Сольвейг пересела к ней на пол и встряхнула за плечи. – Я права?!

Она перешла на крик и еще раз встряхнула свою жертву.

– Так, хватит! – Лейв попытался подойти, но, встретившись с горящими глазами Сольвейг, отступил.

– Не хватит! – прошипела Сольвейг. – Ты хотел ей помочь – я помогаю. Но, в отличие от Князя, я не могу подселить чувство и дать ему развиваться самостоятельно. Я должна сломать все заслоны, которые она сама себе настроила. И я сломаю. Не гуманно? Да, пожалуй. Но действенно и практично. Это будет ее решение, ее воля, а не моя.

– Ты уверена? – вздохнул Лейв и присел на ручку кресла.

Он осмотрелся и скривился.

– Дом выглядит фальшиво-конфетным, переполненным всякой ерундой и в то же время пустым и неуютным.

– Вся ее жизнь построена на фальши и сокрытии тайных желаний. Я не знаю, кто так постарался, чтобы нанести ей столько психологических травм, но завтра исчезнет последняя память о них.

Она снова посмотрела на плачущую девушку и взяла ее сознание под свой контроль.

– С этого дня ты перестаешь жалеть себя. В твоей жизни больше нет места унынию. Деньги, которые ты выкидываешь на кучу ненужных вещей, ты потратишь на нормальный гардероб, спортивный зал и книги. Ты будешь больше гулять… – Сольвейг посмотрела в окно. – Когда распогодится. А еще… Ты забудешь того козла и больше ни одной слезы не проронишь из-за этого ничтожества. Эй! Пять лет прошло, дура!

Закончив свою речь, она помогла подняться девушке и уложила ее на диван. Анна мгновенно заснула, а Сольвейг укрыла ее теплым пледом.

– Ты забудешь, что видела нас. Ты приняла это решение сама, – голос демоницы подобрел. Она улыбнулась и обернулась к Лейву.

– Ты чувствуешь?

– Что именно?