Преданный

Я правда не хотела умереть.

Но если бы все в нашей жизни происходило так, как мы хотим, я бы не оказалась в этой ситуации. Все происходит даже не так, как мы заслуживаем, ведь, как бы это ужасно не звучало, я заслуживала смерти. Не как наказания, а как избавления.

В тот момент я не думала ни о родителях, ни о братьях, ни о Егоре или Владе. Мысли о них плавали где-то на поверхности моего сознания, но я не пускала их, зная, что тогда зажму рану и вызову скорую. У меня не хватало больше сил жить ради кого-то, а ради себя я жить больше не хотела.

Я не подумала о Артеме, который придёт домой счастливый, как всегда после очередной ночи в очередной одноразовой девушкой. Я не подумала, что он увидит в моей ванной, отправившись узнать, как у меня дела. И я даже не подумала, что он впадет в панику и будет рыдать, умоляя меня не умирать.

Я ненавижу тебя, слышишь? Но я клянусь, что если ты меня оставишь, я пойду за тобой, чего бы это не стоило.

Я не подумала о маме, которая сейчас была на смене в больнице, в которую меня скорее всего отвезут, если будет ещё не поздно. Я надеялась, что будет поздно. Я не подумала о том, что впервые за пятнадцатилетний опыт её работы она впадет в шок при виде крови, в которой я буквально погрязла, и что она впервые пойдет молиться, хотя раньше всегда говорила, что операции результат врачей, а не бога.

Пожалуйста, Боже, прошу, помоги им. Накажи меня за все мои грехи, но не забирай её.

Я не подумала о папе, которого сейчас даже не было в городе, потому что он был на очередной конференции. Я не подумала, что он бросит всё и поедет в аэропорт, мечтая оказаться дома и пытаясь вспомнить, что было последним, что он мне сказал. Я не подумала, что он будет плакать, потому что считал, что слишком мало времени проводил со мной и слишком мало создал нам общих воспоминаний.

Мой маленький ангел, прошу, не покидай меня. Ты ещё успеешь отправиться на небеса, а пока ты нужна дома.

Я не подумала и о Марате, у которого наверняка была причина оставить меня, он бы рассказал мне, если бы я не была такой упрямой. Я не подумала, что и сама бы тогда поехала с ним, желая простить все обиды и быть рядом с Владой, когда она теряет маму во второй раз. Я не подумала, какое сильное чувство вины одолеет его, когда он поймет, что оставил меня одну в момент, когда я в нем нуждалась. Я не подумала, что он будет плакать так сильно, что люди вокруг начнут сомневаться, что с его душой всё в порядке. Нет, она была сломана.

Прости, что в последнее время мы только ссорились. Если для того, чтобы ты продолжала жить, я должен выбрать тебя, я сделаю это. Не оставляй меня, не оставляй всех нас.

Это было всё о чём, я должна была вспомнить перед смертью, но чего не сделала. Это те люди, о которых я должна была подумать прежде, чем лишать себя жизни, но не сделала и этого.

Но я все еще была жива, хотя и не открывала глаза, надеясь, что темный мир снов лучше светлого разрушенного мира, в котором мне теперь придётся жить.

Врачи приходили и что-то говорили, медсестры ставили мне капельницы, родители сидели рядом, держа меня за руку, пока я лежала, глядя в потолок. Я не спала, не ела и не вставала. Я существовала, но больше не жила. Так продолжалось кажется целую вечность, прежде чем в моей палате не появились кто-то помимо вечного персонала и родителей.

Артём. Вечно счастливый и улыбающийся мальчик-солнце, который обычно не обращал внимание на проблемы, стараясь оставаться оптимистом. Он вошёл в мою палату, выглядя таким печальным и сутулящимся, будто на его плечи взвалили проблемы всего мира. Я не смогла смотреть на него и из-за всех сил зажмурилась, когда красные от слез глаза брата печально уставились на меня.

– Малышка, – прошептал он видимо для того, чтобы я открыла глаза и посмотрела на него, но я этого не сделала.

Я просто не могла видеть его боль. Но даже не глядя её чувствовала.

Я не пошевелилась, когда он обнял меня трясущимися руками. Объятия, которые раньше всегда меня успокаивали, сейчас были простым действием, которое не вызывало во мне совсем никаких чувств.

Артём ждал, ждал и ждал, когда я отвечу или пошевелюсь, но я просто лежала. Я была, но не существовала.

Он говорил о погоде за окном, последних днях учебы, предстоящих летних каникулах, и дурацких видео со смешными котиками. Он выглядел печальным, но из последний сил пытался рассмешить меня или вызвать хотя бы какую-то эмоцию помимо обжигающего спокойствия, но ничего не получил.

Он пытался смеяться за нас двоих, но смех выходил хриплым и неестественным, что только сильнее подчеркивало боль, которую я ему принесла. Под конец он сдался и просто сидел, молча глядя на меня.

Марат. Он вошел глядя на меня так, будто до последнего не верил, что я на самом деле жива. Я видела как он с облегчением выдохнул, но все это потерялось за непроходимой печалью на его лице.

Я так устала видеть вину на лицах родных, я так устала видеть их боль, зная, что ее причиной являюсь я. Они ходили вокруг меня на цыпочках, не осуждали и не кричали. Возможно от их крика мне бы стало легче.

Я молилась, чтобы Марат не скрывал того, что на самом деле думает. Он был тем, кто всегда сначала говорит, а потом думает. Пусть и сейчас будет так.

Пусть он скажет мне, что я была не права. Пусть наорёт на меня, накричит. Я так хочу почувствовать хоть что-то! Пусть он даст мне это. Пусть не будет таким, как другие. Пусть перестанет жалеть меня и осудит меня.

Пожалуйста, пожалуйста. Пожалуйста, перестань жалеть меня.

– Прости меня, – прошептал Марат, – пожалуйста, прости.

Я закрыла глаза.

Только не он. Пожалуйста, господи, только не он.

Марат сел на стул напротив меня и заплакал. Я слышала лишь то, как он тихонько всхлипывал. Эти тихие звуки была гораздо громче мыслей в моей голове. Они буквально оглушали меня.

Один раз я открыла глаза, чтобы посмотреть на него, но тут же закрыла, когда увидела, как его плечи дрожат от рыданий. Я молча перевернулась на другой бок. Кажется лишь спустя целую вечность Марат успокоился и не сказав ни слова вышел из палаты. Лишь когда дверь захлопнулась, я свернулась калачиком и горько заплакала.

Бежать. Мне нужно было бежать. Бежать из этого места, из этого города. Бежать от своего прошлого, своих родных и в конце концов от самой себя.

Я взглянула на красный резиновый браслет на своём запястье. Я из-за всех оттянула его, а в следующее мгновение отпустила. Резкая боль пронзила мою руку, когда браслет с глухим шлепком вернулся на своё место. Я повторяла и повторяла это действие до одурения, пока кожа на внутренней стороне запястья не начала воспаляться и зудеть.

Бежать. Мне нужно было бежать. Я уеду отсюда и оставлю всё позади.

Две лягушки

Я пыталась снова заснуть, ничего не получалось. Я пыталась перестать плакать, этого я тоже сделать не могла. В какой-то момент у меня появилось навязчивое желание все рассказать. Ну почему его не было, когда Егор стоял напротив и умолял меня об этом?

Я слабая. Я слабая. Ужасно слабая.

Ненависть к себе самой переполняла меня и мне не нравилось это ощущение. Во многом потому, что его я уже чувствовала. Ненависть с примесью унижения и боли. Руки тряслись от воспоминаний о том, что я делала с этим раньше.

Нет, нет, нет. Это больше не повториться. Так делают только слабые, а я не слабая. Я сильная, и я не одна. Не одна, не одна, не одна. Мне поверят, встанут на мою сторону.

Я повторяла это, как мантру, но не верила в неё.

Мне нужно было всё рассказать. Мне нужна была помощь. Я не знала куда идти, к кому обратиться. И я не знала, как с этим жить. Как жить с осознанием того, что самое лучшее в своей жизни ты сама же разрушаешь? Как жить с осознанием того, что боль чувствовать намного безопаснее, чем счастье, а к тем более любовь? Каково это понимать, что ты сама виновата в своей боли? Если бы я сразу не пустила Егора в своё сердце, сейчас мне бы не было так больно.

Я не хотела чувствовать эту боль, но ничего не могла с собой поделать.

Мне нужна помощь. Нужна помощь. Помощь.

Ты сильная.

Помощь.

Хватит, Арина, ты справишься сама.

Я зарычала, чувствуя свою беспомощность. Я так устала жить с этим. Так устала жить. Почему жизнь всегда страдания? Я снова почувствовала дрожь в руках, в голове появилось мое бледное лицо в зеркале, шрам на руке жгло огнём, будто прямо сейчас кто-то отчаянно пытался вскрыть мне вены. Может лучше вообще не жить?

Нет! Черт, нет.

Я резко поднялась.

Мне нужна была помощь. Мне нужно было всё рассказать.