Фокус на миллион

– Можно же было хотя бы предупредить, куда ты пошёл! А то исчез и ищи его!

Невероятно, до какой степени у него иногда доходила эта свободолюбивая черта характера. «Я сам по себе, и мне никто не нужен». Да, пожалуйста! Я и сама иногда мечтаю сбежать от всех, но, раз уж ты путешествуешь не один и добровольно оказался в компании, которая так или иначе зависит в том числе и от твоих действий, которая ждёт тебя, когда ты задерживаешься, и учитывает твои предпочтения при выборе мест посещения, то будь добр немного пришпорить свой эгоизм.

В самом Галле мы планировали заехать в уже упомянутый форт. Он был похож на уголок старой Европы: небольшие улочки, каменные строения, черепичные крыши, на одной из них была площадка с лавочкой, повёрнутой к океану. К сожалению, Андрей и там продолжил вести себя так, будто нас и вовсе нет. Позволял себе неожиданно исчезать в каких-то подворотнях и полчаса привередничал в выборе места, чтобы просто попить кофе. С этим поведением я уже давно смирилась, мне только было стыдно перед друзьями. От человека, который планирует встретить свою старость и смерть в одиночестве, большего и не стоит ждать.

Но в отсутсвии особого выбора я с ребятами стояла посреди улицы и зачем-то ждала, пока он сфотографирует стены и двери окружавших нас зданий. Мы только отвлеклись на машину, которая чуть не отдавила нам ноги в очередном узком переулке, а Андрей уже исчез, хотя стоял всего в нескольких метрах от нас. Между нами была только одна дверь, открытая, ведущая в темноту помещений, без табличек и знаков. Мы решили проверить в этом месте. Дверь вела в комнаты в тёмно-пурпурных тонах с сильно приглушённым светом гирлянд, развешенными повсюду. Комнаты были украшены живыми деревьями, лианами вдоль стен и цветами, свисающими в кашпо, старинными потёртыми зеркалами, велюровыми фиолетовыми диванами, тут же рядом стояла пара манекенов без ценников, комоды с античными вазами и простыми лаконично белыми шкатулками, столики со стилизованными под старину креслами с изогнутыми ножками и подлокотниками. Мы будто попали в какое-то волшебное царство, апартаменты аристократа позапрошлого века. Анфилада комнат заканчивалась очень маленьким внутренним двориком, куда попадал солнечный свет. Там находилось несколько более привычных для кафе столиков со стульями и Андрей. Это место оказалось чем-то средним между кафе, магазином и двориком гостиницы. По словам хозяина, вечером в этом месте играла живая музыка, и, судя по обстановке и ценам, собиралась весьма почтенная публика.

По пути домой наши молодые люди были заняты активным поиском табака, в то время как мы с Машей сидели в тук-туке и ждали их. Мимо проехали два парня на скутерах, и первый улыбнулся мне. Я, не задумываясь, улыбнулась в ответ, и спустя минуту он вернулся к тук-туку познакомиться. Маша без грамма флирта поинтересовалась у него практическими сторонами проката скутеров и стоимостью местных сим-карт.

– А тебя как кстати зовут?

– Антон, – улыбаясь, ответил парень, доверительно положив свой Айфон и ключи от байка мне на колени, как будто мы были давно знакомы. Он что-то искал в кармане. – А где вы остановились?

– В Хикке, – так все сокращённо называли Хиккадуву.

– О, мы тоже оттуда. Надо будет потусить как-нибудь вместе.

– Почему бы и нет… – мой любимый ответ сразу после «может быть».

– Какой у тебя номер? – обратился он ко мне. Но мой телефон был сломан, и он записал номер Маши.

С другой стороны подъехал тук-тук наших юношей, из которого высовывался Андрей и зачем-то фотографировал всё происходящее. Я видела эти фотографии потом, уморительно смешные растерянные выражения лиц у меня и Маши. Антон быстро ретировался на наше заявление, что нам пора ехать.

По дороге нам попался «рыбный рынок», который состоял из пяти продавцов, выложивших рыбу на газете, и мы решили купить свежую барракуду, планируя заставить свою хозяйку приготовить её. А вернувшись в Хиккадуву, мы с Андреем не удержались от того, чтобы ещё пару часов провести в океане на досках, после чего он покурил с ребятами в нашем номере, и почти весь оставшийся день мы провели вдвоём.

Сначала мы доехали до банкомата, чтобы снять деньги, быстро подходившие к концу. Андрей остановил тук-тук возле какой-то банковской кабинки. Вокруг не было ни одного магазина или лавки, только заборы каких-то жилых домов и узкие тропинки между этими домами, ведущие куда-то в заросли джунглей. Конечно, в кабинке была камера, там никто не рискнёт, наверное, нападать, но вот выйдешь и тут же получишь по голове тяжёлым предметом, и некого даже на помощь позвать, пока вор с твоими деньгами будет убегать по этим тёмным тропкам в джунгли. Опасно с одной стороны, а с другой… удобно, если ты выступаешь в качестве преступника…

Андрей сказал, что там был самый выгодный курс. Хорошо, что, пока он был один, никто не покушался на него. Что за глупое мучение переживать даже за прошлое человека, который не беспокоится о тебе в настоящем!

Следующая наша остановка была в центре Хиккадувы. Мне надо было починить мой телефон. По пути мы заодно поискали подвеску для Андрея и случайно наткнулись на худо-бедно говорящего по-русски водителя тук-тука, умолявшего из десятка транспортных средств выбрать именно его. Мы согласились и попросили отвезти нас в магазин специй.

– Конечно! Самый лучший магазин! Только местные туда ходят! Хорошие цены!

Крохотный магазин был завален мешками с рисом, крупами, уставлен склянками со специями, переполнен запахами и людьми. Цен ни на одном продукте не стояло, из чего следовало, что цены устанавливаются по цвету кожи. Наш водитель с хитрым прищуром что-то беспрерывно науськивал продавцу на понятном только им языке и украл у последнего мускатный орех, когда продавец отвернулся. Тем не менее, выбора у нас уже не было, и мы накупили местных специй в этом месте: карри, ваниль, перец чили, мускат, корицу, кардамон.

Ближе к вечеру мы пошли искать кого-либо, кто смог бы приготовить нам рыбу, потому как хозяйка нашего гестхауса уже ушла в нижнюю часть дома заниматься личными делами и готовиться ко сну. Все кафе, к нашему изумлению, тоже успели закрыть свои кухни. Всего девять часов вечера, но найти кого-либо, кто смог бы почистить и пожарить рыбу оказалось весьма сложно. Почти все переговоры снова вела я, потому что мой бедный Андрей слегка перекурил. Мы зашли в бар на берегу, где ребята недавно покупали траву. Местный персонал нас сразу узнал и согласился взяться за нашу задачу. Андрей, то жаждал танцевать на пустой площадке возле бара там, где никто не танцевал, то хотел прогуляться до океана, то падал от смеха со стула на песок и выглядел при этом беззащитным, как потерявшийся ребёнок с лёгкой растерянностью и искоркой испуга в глазах. Я чувствовала, что ему сейчас требуется моё присутствие так же, как оно требовалось мне накануне, поэтому танцевала вместе с ним и гуляла с ним за руку до воды, разговаривая о звёздах и волнах. Ночью кажется, что чья-то невидимая рука рисует в океане белым мелом линии на чёрном фоне. На самом деле так выглядят обрушивающиеся волны и пена. А небо усыпано тысячами маленьких бриллиантов разных размеров и яркости.

Когда мы вернулись за стол, нас уже ждали наши блюда. Рыба была приготовлена изумительно, мы заказали к ней ещё жареных креветок в кляре, запивали всё необычно вкусным соком из манго. А перед самым сном сходили на полный массаж тела с ароматическими маслами. Когда мы оставались с Андреем вдвоём, всё было прекрасно. Я даже не смогла вспомнить, с кем бы мне ещё было так приятно и легко проводить отпуск…

Встали с утра без эротических прелюдий в девять часов, чтобы пораньше прийти на лайн-ап. Казалось, это очень рано, но я даже и подумать не могла, что весь оставшийся отпуск я буду вставать на сёрфинг не позже шести утра. Волны были, но сильный оншорный ветер[4 - Оншорный ветер – ветер в сторону берега.] их закрывал. Я предложила Андрею прийти попозже, по прогнозу ветер должен был стихнуть к середине дня.

Утро я потратила на поиски нового жилья, потому что вечером Андрей уезжал, и его номер уже был забронирован. Он собирал вещи, а я, недолго походив, а точнее просто перейдя дорогу, нашла подходящую по цене и качеству комнату в третьем попавшемся гестхаусе. Новый дом мне нравился даже больше, чем жильё Андрея. Комнаты находились во внутреннем дворике, поэтому грохота от дороги не было слышно, а все шумные бары и рестораны располагались на противоположной стороне шоссе. Огромная кровать с балдахином и ванная комната самая приличная из тех, что мне приходилось видеть в Азии. Андрей помог мне перетащить чемодан и освоить новую кровать, после чего мы немного погуляли вдоль побережья и перекусили в «Пьяной обезьяне», одном из многочисленных ресторанов на побережье. Я заставила его попробовать два национальных блюда – рис с карри и жареный рис с морепродуктами. После чего мы немного отдохнули от жары в моём номере, насёрфились в его последний день на острове и немного покурили, сидя на балконе гестхауса, где остались жить Маша с Ником. Сидели вдвоём на столе, куда меня затащил Андрей, и смотрели вдаль на набегающие волны.

Странная травка… Я мягко и неожиданно для себя снова погрузилась в свой «бестелесный мир». Без визуальных галлюцинаций, без полной потери памяти. Я осознавала, где я, кто я, с кем я. Но реальность воспринимала двойственно, как будто существовала сразу в двух мирах. Один – обычный, повседневный, материальный. Второй – бестелесный, где только души, где все предметы, звуки, фразы, действия несут гораздо больше значения, чем просто прямой смысл, мир энергии и информации. Фрактальный мир, в котором «всё» заключено в каждом визуально-материальном воплощении, а каждый звук – это подсказка, ключ к картине мира. В таких случаях я всегда слышу фоновую музыку. Возможно, она играет только у меня в голове. А даже если это не так, подсознание уверяет, что всё специально подстроено мирозданием именно таким образом, что я её слышу. Кто-то именно сейчас решил напевать грустную песенку под балконом. Кто-то идёт и отстукивает необычный замысловатый ритм. А кто-то строит по соседству, и молотки с дрелями создают своеобразную мелодию.

– О чём ты думаешь? – Андрей повернулся ко мне, застав мои мысли врасплох. Мы уже минут десять сидели, молча смотря на океан, который виднелся сквозь листья пальм.

– О том, как устроен этот мир… – я попыталась как-то точнее сформулировать свои мысли, но не получилось. Как можно объяснить фрактальную природу мира, я пока не придумала. Смотря на пальму, стала подбирать в голове подходящие примеры, слова и сравнения, но вся суть ускользала, как только я пыталась облачить её в слова. Нельзя придумать конкретный пример, находясь в «бестелесном» мире, – там нет ничего конкретного, там нет пальм, это мир сенсорных мыслей, а не словесных. Мир ощущений.

Там пальмы – это лишь визуальное олицетворение всего нашего материально-телесного мира, за которыми можно разглядеть могущество невидимой, «бестелесной» реальности, изображённой для нас океаном. А ветер, который колышет листья этой пальмы и позволяет увидеть что-либо за ними, пропитан запахом наших самокруток.

Спустя пару минут безуспешных мыслительных попыток мне вдруг стало интересно, о чём в таком случае думает Андрей.

– А ты о чём думаешь? – я взглянула в его серьёзное задумчивое лицо.

– О тук-туке, – он продолжал также глубокомысленно смотреть в океан.

– О тук-туке? Правда? Хочешь себе такой? – и почти одновременно с моим вопросом Андрей произнёс скорее в шутку, что хочет себе такой.

Вот уж не думала, что глобальность наших мыслей настолько разнится. Хотела бы я больше думать о тук-туках и всяких приятных мелочах этого мира, чем о смысле, предназначении и устройстве. Мои мысли ещё более бесполезны, чем само бытие.

Вечером мы встретились с друзьями Андрея, у которых он останавливался в первые дни отпуска. Ели жареные бананы и впихивали в себя столько морепродуктов, сколько было возможно. А ночью моя любовь уехала.

Глава 4

Я ожидала, что последующие дни отпуска будут самыми однообразными, спокойными и ничем не примечательными… Вру, конечно. Бессовестно вру! Я всегда ожидаю от своих дней хоть какого-нибудь экшена. Кому будет интересно смотреть это шоу, если там ничего не будет происходить?! Его ведь непременно прикроют, перестанут спонсировать, а моё имя уберут с плакатов. Да, я и не против уйти на покой, как только заработаю свои миллионы. Но пока ведь не заработала!

Я покрутила вокруг запястья свою ленточку, напоминающую о поставленной цели.

С утра, как и было запланировано, мы отправились сёрфить с Машей и Никитой. У меня было желание добраться до большого пика в самом рифовом месте – собственно это и был главный спот Хиккадувы. Океан сильно раскачало штормами, и мы навернули огромный круг, чтобы не плыть сквозь обрушающуюся пену над рифами. Накануне я долго наблюдала за этим пиком с берега, и была уверена, что он окажется нам по зубам. По крайней мере, мне и Маше. Я не ожидала, что Никита поплывёт за нами на своём лонгборде. Мы с Машей были на гибридах[5 - Гибрид – доска длиной в среднем 7’0’’-7’2’’ фута с заострённым носом и обычно с закруглённым или раздвоенным хвостом.], потому что на шортбордах ещё не катались. Но когда мы, наконец, доплыли, я поняла, что волны немного не нашего формата. Может, через пару недель сюда ещё можно было бы вернуться, но не сейчас. Большие, резкие, склонные трубиться. Местный парень начал ругаться на нас, только потому что мы приплыли на лайн-ап.

Страшно забираться на такие волны, не зная даже толком дно. А рифовое дно было близко, его было видно сквозь прозрачную воду. Воды под доской было намного меньше, чем высота самой волны. Мы никому не мешали, сидели значительно выше лайн-апа и даже не пытались разгребаться, просто отдыхали от своего мега-заплыва. Но местный парень продолжал нас прогонять. Почему?! Потому что мы на лонгбордах? Или с чего он взял, что мне такая волна не по силам. Серьёзно?! Первый раз в жизни слышу, чтобы прогоняли с пика. В конце концов, я, может, решила просто покончить жизнь самоубийством в океане, какое ему дело?! Спорить не стали, всё равно даже пытаться не собирались. Сёрфинг превратился в день гребли, потому что мы решили преодолеть ещё один огромный крюк до следующего пика с песчаным пляжем, но и там ничего не удалось поймать.

Я была очень расстроена таким началом дня. В качестве утешения и для восстановления баланса справедливости в мире мы позавтракали шоколадно-банановыми роти в очередной местной забегаловке у дороги. Соломенная крыша, три оранжево-жёлтые стены, клеёнки на столах и пластиковые стулья. Для меня всё компенсировалось солнцем, тёплой и душевной семейной обстановкой. В таких местах кушали обычно только местные. И, похоже, кофе нечасто заказывали в этом месте, потому что его нам готовили хозяева и дети всей большой семьёй. Все столпились вокруг кофеварки, пытаясь разобраться в её нехитром устройстве. Кухня никак не была отделена от «общего зала». Дети хихикали, встречаясь с нами удивлёнными взглядами.

За завтраком я рассказала Маше несколько основных правил английского языка, потому что она хотела улучшить свои навыки коммуникации. А новый знакомый, Антон, снова писал смс-сообщения и звал с ним на черепашью ферму. Зачем мне какая-то ферма, если я и так видела этих огромных черепах в естественной среде обитания?!

– Пусть придумает что-нибудь получше. Тем более, что он мне пишет точно такие же сообщения один в один, – предложила Маша, и я согласилась с ней, так и забыв ответить ему.

Мы собрались с силами и отправились после завтрака решать бытовые дела: надо было найти сим-карты и аптеку.

Безмятежнее некуда. Даже неясно, куда девается большая часть времени. Видимо, на созерцание и медитацию. Мои новые любимые слова. Теперь я говорю: «я медитирую» вместо «я ни о чём не думаю». И «я созерцаю» вместо «мне лень что-то делать». Буддизм – одна из основных религий Шри-Ланки, и это так удобно… в такую жару требовалось много релаксации и медитации.

Я всё-таки решила, что надо бы загладить вину перед Антоном, сообщения которого мы с Машей просто игнорировали, и позвала его к ребятам в номер ближе к вечеру на ром. Пусть лучше он приезжает к нам, чем тащит нас куда-то к себе. Сбежать из его дома мне будет сложнее в случае чего, чем просто выпроводить из своей комнаты. Так я думала…

Покончив с делами, мы отправились обедать. Просто шли вдоль шоссе в поисках чего-нибудь нового и заметили отделённые от дороги полуметровым кирпичным заборчиком два пластмассовых столика с такими же стульями под соломенным навесом. Стены, коих было только три, были покрыты синей глянцевой краской. На столах лежали выцветшие потёртые, а местами и насквозь протёртые клеёнки и напечатанное на чёрно-белом принтере мятое меню. Один столик уже был занят мужчиной и двумя молодыми людьми. Мы взяли меню, чтобы изучить ассортимент, но нас скорее уговорил один из посетителей, который на русском с акцентом очень советовал остаться обедать именно в этом месте.

– Что такое дал? – спросил меня Никита, когда мы сели за стол и принялись внимательнее изучать список предлагаемых блюд. Здесь так же, как и везде, никто не спешил нас обслуживать.

– Что-то типа горошка такого, из которого делают гороховый суп, знаешь? Жёлтый, твёрдый, полусферами… – мне казалось, что описать этот продукт подробнее просто невозможно, но Никита всё равно не понял, пока не увидел заказанное мною блюдо. Впрочем, не запомнил и спрашивал меня каждый раз в течение всего отпуска.

Антон не появлялся, хотя и обещал, поэтому мы с ребятами решили пока посмотреть фильм у них в номере. Лежали втроём на одной кровати с открытой дверью, попивая ром с колой, я между своими накуренными друзьями, и смотрели глупую комедию про таких же накуренных тестировщиков игр, когда, следуя нашим смс-подсказкам, до нас, наконец, доехал Антон и его друг. Друг, видимо, рассчитывал на компанию Маши и совсем не ожидал увидеть здесь ещё и Никиту. Наши разочарованные и усталые гости сели перед нашим номером на пластиковых стульях (внутри места не было для такой компании), отказались от выпивки и самокруток. Антон устало взглянул на меня, и я постаралась как-то разрядить обстановку.

– А что случилось с твоим телефоном? Почему ты писал с телефона друга?

– Да, намочил случайно. У вас кстати фена нет? – но быстро сообразив, что у собравшихся «фен» занесён в словарный запас ещё и как «амфетамин», пояснил. – В смысле самый обычный фен, который дует.

– Нет, мы никакими фенами не пользуемся, – ответил Ник.