Светя другим – сгораю

Внутри него точно кит ударил хвостом. Матвей хотел сказать, что у них с Оксаной ничего не было, но понимал, как глупо будут выглядеть его оправдания.

– Чем занимается твой муж? – спросил он.

– Никита юрист. Помогает решать споры между компаниями. Невыполненные обязательства, истёкшие сроки, лазейки в договорах. Всякая такая ерунда.

– Ерунда? – удивился Матвей.

В далёкие времена, когда он ещё мог поцеловать её при встрече, Матвей часами рассказывал ей о медицине, и она ни разу не назвала это ерундой. Ни с ним в разговоре, ни с кем-нибудь другим – он был в этом уверен. Алика не смогла бы каждый вечер слушать о том, что считала ерундой.

– Ты же знаешь, я терпеть не могу бумагомарание во имя денег, – ответила она. – А тут целые схемы кого и как обмануть, чтобы меньше делиться прибылью.

– Для кого-то и это важно, – сказал Матвей и снова подумал, что зря.

Однако Алика пожала плечами и согласилась.

– Для кого-то да. Например, для моего супруга.

С языка так и рвался вопрос: любишь его? Но Матвей боялся услышать ответ, и потому молчал.

Он поднял голову и осмотрелся. Небольшой сквер, уже пожелтел от наступившей осени. Летом здесь, наверное, всё утопало в зелени и прохладной тени. Впереди слышался смех напополам с плачем, и ярким пластиком пестрели башенки детской площадки. Как же здорово приходить сюда со своим ребёнком, катать его на каруселях, ловить, когда съезжает с горки, а потом сидеть на скамейке в форме самолёта и есть мороженное.

– Ты познакомилась с ним после того, как мы?..

Матвей не договорил, но Алика поняла его и кивнула.

– Да. Уже после.

Значит, вся эта чушь про побег с другим мужчиной так и остаётся чушью. Матвей облегчённо выдохнул.

– Давно вы женаты?

– Чуть больше года.

Чисто теоретически за это время можно выносить и родить. А если ещё представить, что Алика выходила замуж в положении…

– У вас есть дети? – спросил Матвей.

Алика остановилась и впервые посмотрела на него прямо, что-то тревожно выискивая в его лице. Это продолжалось не больше нескольких секунд, а потом она сморгнула этот взгляд, и вовсе отвернулась.

– Нет, – сказала она, делая шаг. – У меня нет детей.

Матвей, не зная, как это понимать, двинулся за ней.

– Будет честно, если теперь ты расскажешь о себе, – сказала Алика прежде, чем он успел ещё о чём-то спросить. – У тебя есть кто-нибудь?

– Нет.

– Что, совсем никого?

Матвей развёл руками, спрятанными в карманах пальто.

– Не сложилось. Я слишком люблю свою работу, чтобы уделять время чему-то или кому-то ещё.

– Было ясно, что ты станешь прекрасным врачом. Только вот одиночество тебе не идёт.

– Очень даже идёт, – возразил Матвей. – Я полюбил свою работу, как иные любят жену. Порой терпеть её не могу, прямо ненавижу, а всё равно люблю. Целыми днями торчу в больнице. Смены, дежурства или просто сложные пациенты, которых стоит понаблюдать самому, несмотря на выходной. Какая женщина будет это терпеть?

Взгляд Алики стал пристальным, вдумчивым. Она хотела что-то сказать, даже чуть растворила губы, но промолчала. Может быть, что-то слишком личное?

– Где ты теперь работаешь? – спросила Алика.

Вопрос обычный и понятный, но близкие люди его друг другу не задают. Алика этим вопросом словно бы поставила барьер между ними, ещё раз напомнила, что последние пять лет разделили их окончательно. Матвей поглубже вдохнул.

– В отделении неотложной нейрохирургической помощи Филадельфийской больницы, – ответил он. – Меня направляли туда для стажировки. Я там же прошёл ординатуру, и меня взяли в штат. В других больницах тоже предлагали работу, но я всё отказывался. А недавно позвали в Бостон, в хорошую клинику. Теперь вот в раздумьях.

– Замечательно, – сказала Алика. – Правда, ты молодец.

– Да ладно, ничего фантастического. Плыл по течению, вот и доплыл.

– Ты всегда скромничал.

– Я всегда говорил, как есть.

– Знаешь, так странно, – промолвила вдруг Алика. – Говорю с тобой, понимаю, что это ты, но как будто передо мной совсем другой человек.

– Наверное, я изменился. Но, если честно, я плохо помню, каким был.

Она взглянула на него, чуть наклонив и повернув голову, будто ученик за партой, которому нельзя вертеться.

– Раньше ты смог бы жить одной работой?

– Не думаю. Тут ты права. Зато для тебя карьера была всем. А что теперь? Я был уверен, что ты уже давно известный журналист. Почему не стала работать по профессии? Муж не пускает в долгие командировки?

Алика провела языком по сухим губам. Матвей ощутил, как опять, пробираясь вьюном, по её телу разрасталось напряжение.

– Нет у меня никакой профессии. Я бросила институт.

– Бросила? – Матвей даже остановился. – Ты бросила институт?

Алика молчала.

– Да ведь ты мечтала стать журналистом!

Алика тяжело вдохнула густой осенний воздух.

– Я бы никогда не стала журналистом, – сказала она, рассматривая носы своих туфель. – Нечего об этом говорить.

– Да бред же! Ты такая талантливая, такая…