Ну а то, о чём недосказала…
Уверена, он и так понял.
– Хорошо. Пусть так. Всё?
Разумеется, нет.
Но не сообщать же ему ещё и об этом?
Разве что:
– Ближе, – дополняю самой безобидной частью из всего, что оставляю при себе. – Он был ближе.
Жалею спустя всего секунду. Несмотря на то что мужчина выполняет ровно то, что я произношу. И дело вовсе не в том, как это может выглядеть со стороны.
Куда девать все эти новые внезапные ощущения?
Совсем не те, которые стоило бы ощущать…
Чувствовать его дыхание на себе – почти преступление, отзывается глубоко внутри чем-то греховно запретным, слишком манящим, как самая постыдная тайна, которую я могла бы хранить. Ведь совсем ничего не стоит податься самой ещё чуточку ближе. Не оставить вовсе никакого расстояния. Просто чтобы узнать, каким он будет – вкус прикосновения чужих губ к моим.
Но это, конечно же, всё внутри меня.
В действительности:
– Дальше, Асия, – произносит он. – Что было дальше?
– Я попыталась его оттолкнуть. Но у меня не хватило сил. И я ударила его первым, до чего дотянулась, – отзываюсь. – Попалась… гантель, – каюсь и в этом.
Мои слова звучат жалким полушёпотом. Я сама их почти не разбираю. Не уверена, всё ли произношу вслух или же часть остаётся лишь в моих мыслях. Удары сердца грохочут в ушах куда громче, чем собственный голос. Как и пульс, бешено толкающийся по венам – почти пламя в моей крови, столь обжигающий. Сколько ни уговариваю себя запихнуть поглубже неуместные мысли и ассоциации, удаётся откровенно паршиво. Я едва соображаю. Всё в моей голове слишком запутывается.
– С этого места мы, пожалуй, попробуем иначе, – выносит вердикт услышанному мужчина.
Едва ли его голос слышится намного громче моего.
Или же у меня теперь и со слухом проблемы…
– Иначе?
– Да.
Не знаю, по какой причине, но он едва уловимо морщится. Отодвигается. Не очень далеко. Но всё же вполне существенно. А может, мне так кажется из-за резкого порыва ветра, проскользнувшего между нами неожиданно прохладным потоком, который вызывает новые мурашки по телу, ведь его ладони по-прежнему на мне, где и прежде. Как и моя ладонь, сжимающаяся поверх мужских пальцев. Так и не разжимаю. А ещё ловлю себя на мысли, что мне неожиданно нравится… чувствовать чужое тепло.
Я схожу с ума?
Определённо…
– Лучшая защита – не допустить нападения вовсе, – не сразу разбираю встречное, но честно пытаюсь усвоить, несмотря на то что вовсе не лекции ожидала. – Например, не оставаться с сомнительными личностями, особенно противоположного пола, наедине.
Невольно фыркаю и многозначительно смотрю на него, вскидывая подбородок.
– В таком случае мне стоит выселить тебя? – срывается с моих губ со смешком. – Не только из сада. Из дома тоже. Ну, или позвать подружек.
– У тебя нет подружек, – ухмыляется опекун. – И ко мне это не относится.
– Разве ты сам для меня не незнакомый мужчина, от которого не знаешь, чего ждать? – вопросительно выгибаю бровь.
– Значит, я буду твоим исключением, – хмыкает опекун. – Больше никто, Асия, – добавляет сурово.
Слишком уж сурово…
И почему мне в этом видится двойной смысл?
Ох уж это моё шальное воображение!
Снова ведь всё только в моих мыслях. В реальности нет ничего такого вовсе. Опекун продолжает:
– Самые уязвимые части тела, до которых ты сможешь дотянуться в числе первых с такого положения, – нос и глаза. Далее – подбородок. Удары в эту область могут легко вызвать перелом челюсти, так что в твоём случае не рекомендую, – опять усмехается.
– А другие части, с ними как?
Мужчина слегка прищуривается и, прежде чем ответить, несколько секунд размышляет о чём-то, словно взвешивает, стоит ли мне и это рассказывать.
– Локтевые, коленные суставы и кисти рук – основа опорно-двигательного аппарата. Достаточно всего лишь толчка против угла естественного сгиба, и связки будут порваны, – всё-таки слышу ответ. – Повреждение любого пальца рабочей руки в большинстве своём выводит всю конечность из строя. Проще всего с безымянным, мизинцем и большим. Повреждения сухожилий большого пальца – хуже, чем перелом фаланги.
Теперь, когда информация от него не оставляет неуместных впечатлений, дышать становится легче, а дурман в моей голове потихоньку рассеивается.
И я задумываюсь о том, откуда он знает столько подробностей такого плана?
То ли из анатомии. То ли… откуда?
На инструктора по рукопашному Адем Эмирхан совсем не похож.
А на кого же тогда?..
Своим же мыслям мысленно ухмыляюсь.
Для парня, который вырос в детдоме…
Конечно, драка не в новинку.
И почему я раньше себе ничего такого не представляла, думая о нём?
Все эти его белоснежные рубашки, скрывающие литые мышцы, заработанные явно не на каком-нибудь фондовом рынке. Он же в них выглядит как на долбаной глянцевой обложке модного журнала. Очень хорошо маскируют, его не выдает ничто из того, что могло бы быть уличным, вот и забываюсь.
– А если сюда? – заинтересовываюсь сказанным не только про себя, уложив ладонь поверх очередной белоснежной рубашки по линии пуговиц.
И это моя ошибка. Очень уж отчётливо чувствуется, как бьётся чужое сердце.