Притворись моей

– Хорошо, – улыбаюсь я вяло. – Но я не поэтому звоню. Задержусь сегодня. Приду после одиннадцати, – делаю паузу, с содроганием сердца заранее представляя всё то, что меня ждёт этим вечером. – Может быть после двенадцати, – добавляю с небольшой запинкой.

На том конце связи воцаряется тишина.

– Ариш?

– Кхм… – закашливается моя близняшка, снова молчит, а дальнейшее звучит уже с неподдельным энтузиазмом: – Ты что, себе парня нашла?!

В этот момент я осознаю, почему она молчала. Переваривала. И переварила совершенно неправильно.

– Ариш, я на работе задерживаюсь, причём тут парень?! – возмущаюсь встречно. – Ты, как никто другой знаешь, что никакого парня у меня не было, нет и быть не может! Я буду работать! Как и всегда!

Два из пяти пятен побеждены с помощью горячей воды и дезинфицирующего средства, так что моё возмущение не такое уж и категоричное. Иногда учишься радоваться мелочам.

– А-а… На работе, – уныло отзывается девушка, опять замолкает. – Что это вдруг за работа такая ночная? – оживляется снова. – И ты же помнишь, что у меня сегодня смена с восьми?

Тяжело вздыхаю, принимаясь тереть третье пятно.

– Работа, как работа. Шеф заключает контракт с иностранцами, всё в спешке, им без разницы какое время суток. Поэтому и звоню. Ты можешь подмениться?

– Нет, только не сегодня. Сегодня у нас ревизия. Все выйдут. Даже те, кто на больничном, – с сожалением произносит Ариша.

– Паршиво, – вздыхаю тоскливо, заканчивая с третьим пятном, переходя к четвёртому. – Договоришься тогда с тётей Наташей? Чтоб присмотрела, – тру сильнее, крепче прижимая плечом телефон к уху, потому что это пятно – самое большое, и просто так не сдаётся моим манипуляциям.

Наталья Тимофеевна – соседка по лестничной площадке, которая выручает нас с сестрой в подобных ситуациях. Надеюсь, и на этот раз не откажет. Иначе я банально не знаю, что делать.

– Да, как раз видела её перед тем, как зайти домой, и говорила, что мне сегодня на смену. Вроде бы она свободна, – соглашается моя близняшка. – Я тебе потом отпишусь в WhatsApp, как узнаю.

– Угу…

Обязательно добавила бы что-нибудь ещё вместо подобного скупого прощания, но предпоследнее пятно на блузке исчезает, и я, прежде чем взяться за последнее, ненароком бросаю мимолётный взгляд на своё отражение. А оно там не только моё! Большую часть зеркала занимает загорелая гора литых мышц, наряду с самодовольно-ухмыляющейся физиономией… я уже даже не знаю, как его назвать! Как и не имею ни малейшего понятия о том, как он тут оказывается, ведь я точно помню, что поворачивала механизм затвора на дверной ручке. Как и звука открытия самой двери не слышала, хотя последнее из-за шума воды с крана и того, что я была занята беседой с сестрой… но не в этом же суть!

– Какого?.. – только и успеваю выдохнуть в неподдельном шоке, прежде чем гора литых мышц (до сих пор ничем не прикрытых!), приближается вплотную, после чего впечатывает меня собой в тумбу с умывальником.

Затылка касается чужое обжигающее дыхание. Сильные руки, сомкнутые в кулаки, упираются по обе стороны от меня о край фаянса, заключая в своеобразный капкан. Золотисто-карий взор, как и мой – направлен исключительно на наши отражения, глаза в глаза. Мой пульс моментально учащается. Сердце стучит громче. А немного погодя тихий вкрадчивый шёпот пробуждает мириады знойных мурашек по позвоночнику:

– Мне понравилось твоё приглашение, Дюймовочка.

Глава 4

Терпкий аромат мужского парфюма с отголосками имбиря проникает в лёгкие, просачивается в вены, ускоряя кровоток. По коже проносится холодок. А тепло плотно прижимающегося мужского тела лишь обостряет эти ощущения, застаёт врасплох. Я замираю, пытаясь смириться с непривычными чувствами. Ни в коем случае нельзя им поддаваться.

– Какое ещё приглашение? – буквально заставляю себя заговорить, абстрагируясь от начинающейся войны в моей голове, резко отталкиваюсь и разворачиваюсь, глядя в нахальные карие глаза. – Я тебя никуда не приглашала! – бросаю категорично.

И совершенно зря я это делаю. Моя речь никого здесь не пронимает. Брюнет заново прижимает меня собой к тумбе. А на этот раз я ощущаю не только силу и тяжесть его веса, но и кое-какую сугубо индивидуально-мужскую часть тела, что чувствуется всё отчётливее и отчётливее, всё сильней упираясь мне в живот.

– Как это не приглашала? – насмешливо отзывается тем временем он. – Или скажешь, не ты меня несколько минут назад провоцировала принять вызов, гордо задрав свой симпатичный носик? – заканчивает неожиданно мягко, почти ласково.

Его взгляд плавно соскальзывает с обозначенной части моего лица ниже, к горлу. Надеюсь, он не замечает, с какой силой бьётся пульс на моей шее. Особенно в тот момент, когда внимание нахала смещается ещё ниже, к зоне декольте и узору чёрного кружева, прикрывающего мою грудь.

– Я не бросала тебе вызов, – поджимаю губы.

Что у этого психа только в голове творится?

– Неправда, Дюймовочка, – всё также на удивление мягко звучит от него, а один из кулаков, упирающихся в край раковины, разжимается, после чего он заносит руку выше в явном намерении прикоснуться, отчего я невольно вжимаюсь в тумбу сильней, хотя это совсем не помогает возвести хотя бы на сантиметр больше дистанции между нами. – Сперва испортила мою одежду, потом унизила, потом оставила ни с чем… Ты же не думаешь, что я это просто так проглочу?

Ни о чём таком я правда не думаю. Разве что о том, что мне катастрофически не хватает кислорода. Дышать становится всё сложнее, будто весь воздух в одночасье выкачивают из помещения. Но объясняться с ним по этой части я, конечно же, не собираюсь.

– Как ты сюда вообще попал? – прищуриваюсь подозрительно, меняя тему разговора.

И вздрагиваю, когда его пальцы всё же касаются моего плеча.

– Вскрыл замок. Он у вас ненадёжный, – безразлично откликается мужчина, пока я пытаюсь уклониться от его нового прикосновения. – Миленькое.

Не сразу до меня доходит, что речь о моём нижнем белье.

– Прекрати! – требую в ответ и отклоняюсь назад, раз уж никакой другой альтернативы пока не приходит в мой разум. – Не надо. Не делай, – добавляю уже не столь уверенно.

С чего бы ему меня слушать?

– Не делать… как, Дюймовочка? – интересуется встречно брюнет. – Так? – подцепляет пальцами бретель и тянет в сторону.

Ударяю по его руке ещё до того, как осознаю всю полноту своей реакции. Он же – непонятно чем довольный, в полнейшем снисхождении улыбается на мои действия. А потом…

– Или так?

Тут я громко охаю. Ровно в тот момент, когда широкие сильные ладони крепко смыкаются на моей талии. Секунда – я приподнятая и усажена на тумбу. Ещё одна – колени разведены в стороны, и я вынуждена обнимать ногами мужской торс. Вода в кране до сих пор течёт, отодвинусь назад – вся вымокну, грохнувшись задницей в раковину, так что альтернатива – так себе. Но и оставаться на месте – тоже последнее дело.

– Да прекрати ты! – скатываюсь в истерику, толкаю обнаглевшего и приставучего, хотя все мои попытки тщетны.

Моя реакция его лишь забавляет.

– Тише, Дюймовочка, тише, – успокаивающим баюкающим тоном шепчет он мне на ухо, надёжно фиксируя меня около себя, не позволяя отстраниться.

Обнимает, поддерживая за спину, проводит по волосам.

– Будешь громко кричать, кто-нибудь прибежит, а ты тут полураздетая, трёшься об мой стояк… Что народ подумает: чем мы тут с тобой занимаемся? – звучит уже в откровенной издёвке.

Теперь я начинаю задыхаться по-настоящему.

От возмущения!

Приходится утихомирить свою панику, глубоко вдохнуть, медленно и плавно выдохнуть, призывая дзен.

– Я тебе никакая не Дюймовочка, – отчеканиваю мрачно. – Или я должна тебе ещё раз сто повторить, чтоб ты это усвоил?

– М-мм… Ещё сто раз? То есть, ты рассчитываешь, что эта наша с тобой встреча – не последняя? – интерпретирует на свой лад брюнет.

Дебилизм процветает, короче!