Чувство ожидания

– Всего и делов, – как эхо повторила и снова взглянула на часы Нина. – Вообще-то это противозаконно, если не знаешь.

Дима на другом конце провода что-то раздраженно рявкнул, и Нина поспешила его перебить:

– Ладно, я так понимаю, план действий такой – ты со своей эффектной «девушкой» появляешься в «Вишневой горе», привлекаешь внимание того мужика, он рассказывает все твоей бывшей жене, она начинает ревновать и понимает, какого мужа потеряла. Крутой план.

– Конечно крутой, – резко и не без язвительности сказал Дима. – Наикрутейший просто.

– Ну, то есть, тот вариант, что твоя жена наоборот, наконец расслабится и перестанет чувствовать вину перед тобой, ты во внимание не берешь?

– Хочу рискнуть. – Нина вдруг представила, как он пожимает плечами в этот момент. – Или, в конце концов, просто хорошо провести время.

– Я перезвоню, – сказала Нина и быстро отключилась. Выключила плиту, вытерла подтеки от супа на столе и побежала одеваться. Разумеется, она участвовать в этой авантюре не будет.

По дороге до вечерней школы ее мысли несколько раз возвращались к прошлому. Сколько продлились их отношения? Почти три года. Первый год она еще верила, что Коля разведется с женой, потом перестала. Ей было хорошо с этим человеком, и иллюзий она не питала. Когда он открыто сказал ей, что все, хватит, она сама себе приказала забыть его и пошла по жизни дальше. Пойти-то пошла, только крайне хорошенькая девочка Лиза не давала полностью вычеркнуть Николая из жизни. Нина растерянно отмечала и пронзительный взгляд исподлобья и характерное движение правым плечом, когда дочь была чем-то недовольна, и у нее мурашки бежали от таких, свойственных лишь Николаю движений. Надо было как-то научиться абстрагироваться от этого и идти дальше, потому что Нина вообще-то не привыкла стоять на месте.

– Мам, а ты придешь в пятницу на праздник? – спросила на следующий день Лиза, пока они шли домой из сада.

– Ну конечно, дочь, как я могу не прийти. Вы же для мам праздник готовите, я уже отпросилась пораньше с работы.

Лиза сразу заулыбалась и вприпрыжку поскакала рядом. Нина смотрела на довольного ребенка и думала, что вроде совсем недавно со слезами оставляла ее в детском саду, а ведь скоро уже в школу готовиться надо будет.

– Мам, – подскочила к Нине Лиза и спросила:– А почему на Новый Год Татьяна Викторовна ругала нас, что мы говорили, что она Бабой Ягой была.

– Что, что? – не поняла Нина. Понять витиеватый вопрос после тяжелого рабочего дня, да еще с полным пакетом продуктов, было весьма затруднительно.

– Ну, она же Бабой Ягой была, – попыталась объяснить Лиза.– А когда мы ее потом так назвали, она рассердилась, что роль такая досталась ей. Почему?

– Почему рассердилась? – переспросила Нина. Дорожка была узкая, снег по бокам рыхлый, и идти и одновременно говорить было не очень удобно. – Потому что Татьяна Викторовна права. Она не была Бабой Ягой, а всего лишь играла такую роль. Понимаешь?

Лиза выбежала вперед, и Нине не было понятно, слышит ли она ее.

– Попробую тебе объяснить. Баба Яга у вас на утреннике вредничала, украла что-то у вас, веником своим грозила всем, правильно?

Дочь не повернулась, но кивнула.

– А Татьяна Викторовна разве так делает? Кричит на вас, вредничает?

Лиза резко остановилась, обернулась и даже открыла рот от удивления.

– Ты чё? Она хорошая!

– Ну, – улыбнулась Нина.– А играла она злую ведьму. Как бы понарошку, поняла? Всё делала так, как делала бы Баба Яга. У вас вечером праздник?

Лиза кивнула и спросила:

– А что сегодня на ужин?

– Каша перловая. И сосиски сварим. Я сегодня дома не была еще и приготовить ничего не успела. Если хочешь, салат из капусты сделаем.

Их обгоняли люди, и Лизе пришлось ответить не сразу.

– А суп вчерашний остался? Я бы его поела, чем кашу эту противную.

Нина улыбнулась. В борьбе с перловкой даже сосиски не могли ничем помочь.

«А почему бы и нет», – неожиданно решила Нина, стоя у зеркала в фойе детского сада в пятницу вечером. Ей следовало, конечно, поторопиться, выбрать в зале удобное место, тем более что родителей пришло на удивление много. Мимо нее шли мамы, мимоходом здоровались с ней, а Нина все никак не могла оторваться от собственного вида в зеркале.

За последние три года она очень изменилась внешне. Вместо привычного еще с университета 46 стала носить 44 размер одежды, отрастила вполне приличные волосы, да и в лице, говорят, после рождения ребенка тоже поменялась. Нине захотелось покрутиться перед зеркалом, взглянуть на себя как бы со стороны, но конечно сейчас это было неуместно.

Нина тихонько пробралась в зал, кое – как найдя себе месте в уголке, а сама думала о том, почему бы ей не попробовать получить немного адреналина, разбавить жизнь маленьким приключением. Вспомнить хулиганскую молодость. Жена Димы, конечно, видела пару раз Нину, но вряд ли запомнила. И вряд ли узнает со слов своего ухажера.

Нина смотрела спектакль дочери кое-как, вполглаза, и никак не могла избавиться от мыслей, как бы ей стать роковой красавицей, на которую можно было бы обратить внимание, но при этом не выглядеть вульгарно.

Натолкнула ее на эту мысль, как ни странно, дочь со своим разговором про роли. А сейчас глядя на взрослых женщин, играющих сказочных героев и зверюшек, Нина вдруг подумала, что вся жизнь – постоянная смена ролей. Что мы только и делаем каждый день, как сменяем маски одна за другой— днем строгая начальница, в обед, пока никто не видит, – простая женщина с больным желудком, вечером – заботливая или наоборот невнимательная мама, ночью рядом с любимым мужем вообще кто угодно. У каждого человека десятки ролей каждый день, и каждый сам решает, какую маску нацепить в тот или иной момент. Нина взглянула на специалиста изо-деятельности, которой сегодня досталась роль вредного разбойника. И подумала, что с одинаковой вероятностью Катерина Васильевна может мысленно быть уже дома, где ее ждет важный звонок, немытая ванная комната или больной ребенок, или с тайным волнением наслаждаться возможностью хоть немного побыть плохим персонажем, зная, что ей за это ничего не будет.

Нина вдруг встрепенулась. Ей и самой неплохо бы немного побыть другим человеком, сыграть непохожую на себя девушку, и она кажется, даже готова рискнуть своими волосами.

Дмитрий

Проведя все утро в своих невеселых воспоминаниях, Дима и сам не заметил, что опять обратил внимание на аккуратные красные сапожки, мелькавшие уже когда-то перед его взглядом в этом кафе, куда он заходил попить кофе перед работой. Собственно, его удивил в первую очередь лишь тот факт, что он так и не понял, хотя был женат почти девять лет, как девушки умудряются ходить на таких каблуках, когда на улице сплошная весенняя слякоть и «каша». Возможно, девушка выходила из салона автомобиля прямо перед входом кафе. По крайней мере, этим можно было объяснить отсутствие грязи на ее обуви.

Лишь сегодня, стоило появиться на пороге красной лаковой паре, он немедленно поднял глаза. Девушка была одета в бежевое короткое пальто, из-под которого выглядывал край темно-серой юбки, на шее шарф в тон сапожкам. Девушка остановилась лишь на мгновение, затем прошла к столику у окна, на ходу кивнув молодому человеку за стойкой и расстегивая пальто. Видимо, она заказывала одно и то же, потому что в утренние и дневные часы здесь было самообслуживание. Девушка села за столик в углу и стала смотреть в окно. Ее можно было назвать очень красивой и даже какой-то воздушной, и при этом она была очень грустна. Возможно, ее тоже одолевали невеселые мысли, а может нерешенные проблемы.

Диме пора было ехать, чтобы не попасть в пробку, но он все сидел и смотрел на девушку. Их разделял всего один столик, но Дима мог поклясться, что она его не заметит, как не заметила молодого человека, принесшего ей кофе и ароматную, посыпанную кунжутом булочку. Пора было вставать, но мужчина никак не мог оторваться от ее столика, где постепенно остывал нетронутый кофе, который был здесь очень даже неплох. Но девушка все продолжала сидеть с ровной напряженной спиной и отсутствующе смотреть куда-то в окно. Дима, наконец, встал и вышел из кафе.

Где-то через полторы недели он забежал в это кафе полдевятого утра и остановился на пороге: девушка в красных сапожках уже сидела на своем привычном месте и листала какие-то бумаги. За эти дни он видел ее разную: задумчивую, нервничающую, чем-то озабоченную и один раз даже веселую. Сегодня она была «деловая»: сосредоточенная и спокойная.

Не успев ничего придумать, Дима решительно прошел к ее столику и сел напротив.

– Мест нет, – заявил он, когда девушка на секунду подняла глаза, отрываясь от бумаг. Она немного подернула плечом, но ничего не возразила и снова погрузилась в работу.

Дима расстегнул куртку и стал смотреть в окно. Когда мимо кафе по разбитой дороге проехали девять иномарок и один пожилой «жигуленок», Дима заметил в отражении стекла, как девушка взяла свою чашечку и сделала небольшой глоток. Бросила взгляд на абсолютно свободные столики вокруг, и рука ее замерла в воздухе. Дима, наконец, оторвался от своего увлекательного занятия по подсчитыванию машин и посмотрел на девушку. Она взгляд выдержала и нисколько не смутилась, лишь слегка приподняла брови в немом вопросе. А Дима с удовольствием разглядывал ее светлые красивые глаза, аккуратный маленький носик и хорошо уложенные белокурые волосы. Она была младше его лет на пять, наверное, но держалась как женщина, знающая себе цену.

Дима неожиданно почувствовал себя крайне глупо и поспешил объяснить.

– Если честно, сам не знаю, зачем подсел к вам. Я бываю тут частенько уже на протяжении… – он слегка нахмурил брови, – четырех месяцев, и по правде говоря, никогда не видел, чтобы кто- то приходил сюда так же часто, как я.

Девушка смотрела выжидающе, и он продолжил:

– А вы, похоже, часто здесь бываете. Я подумал… люди не приходят постоянно в одно и то же место просто так.

– То есть, мы не были когда-то знакомы, и это не один из методов креативного подката? – Голос у девушки оказался под стать ей самой, нежный и певучий. Мимо них проходили люди, но они их не замечали.

– Конечно, нет, – подтвердил Дима. – Ну, разве что я запал на ваши красные сапожки.

Девушка не стала делать круглые глаза, а наоборот немного улыбнулась.

– Никак не могу от них избавиться. Они привлекают внимание, а мне оно сейчас не нужно. Вы понимаете?