Персональная вера

Она включила ночник, глубоко вздохнула и медленно выдохнула, посидела немного и взяла в руки телефон. Часы показывали полпервого ночи. Вера глянула на пустую половину кровати и прислушалась: Вовы, кажется, неслышно, значит он еще не вернулся со дня рождения. Именинник Витя был не только другом и заодно подчиненным Вовы, но и большим любителем выпить, поэтому его «днюхи» всегда превращались в обычную попойку, посещать которую желания не возникало. Вечно растрепанный Витя каждый раз ее зачем-то приглашал, а Вера каждый раз ссылалась на ночную смену.

Сейчас Вера привычно пошла на кухню выпить воды и уже держа кружку в воздухе вдруг поняла, что не чувствует прежнего удушающего страха. Картинка из сна хоть и принесла неприятные ощущения, но сердцебиение уже успело практически вернуться в норму, а рука больше не тянется к шее, чтобы проверить, нет ли там зудящего волдыря. Она так и замерла, впервые подумав, что вполне можно было глянуть время, перевернуться на другой бок и продолжить спать.

Это было странно и непривычно.

Это случилось в последнее лето перед первым классом. Стояла жара, Вера с матерью отдыхали у бабушки в деревне под Ярославлем. В один из дней, когда зной чуть спал, пошли купаться на местный пруд. Это было чудесно! Вера с удовольствием бултыхалась в воде с местными ребятишками, плавала верхом на резиновом круге и визжала вместе со всеми, когда ноги путались в слизкой длинной тине.

А потом Веру кто-то укусил. Она даже не поняла, кто. Просто смахнула мокрой ладошкой с шеи невидимого жука и поплыла дальше. Но довольно быстро почувствовала что-то неприятное: шею зажгло острой болью и в горле как будто появился какой-то комок. Вера все же догадалась выбраться из воды, забыв про спасательный круг. Отчего-то она не смогла проронить и звука, поэтому молча неслась по берегу, не чувствуя, как впиваются в маленькие ножки острые камешки.

Мама, утомленная зноем и работой на огороде, не сразу поняла, что пыталась показать жестами дочь. А когда поняла, вдруг некрасиво закричала. Вера испугалась. Испугалась маминых огромных глаз и крика даже больше чем того, что дышать становилось все сложнее. Что было дальше, Вера плохо помнила. Голубое, ясное небо по-прежнему улыбалось ей свысока, да какие-то люди все наклонялись встревожено к ее лицу, пока она лежала на теплом полотенце.

Вере повезло – местная деревенская больница находилась рядом, на другом берегу пруда, только насыпь перейти. Лицо молодого врача, склонившегося над ней тогда, до сих пор Вера видела иногда во снах. И каждый раз удивлялась его невозмутимости. Его руки и глаза не выдавали ни страха, ни волнения. Вера до сих пор не научилась оставаться спокойной в сложных ситуациях, когда действовать надо было незамедлительно. А может он держался тогда изо всех сил потому, что перед ним – ребенок.

Так или иначе, но именно тогда, в семилетнем возрасте, Вера узнала, что такое анафилактический шок от укуса осы. И с тех пор постоянно пользовалась летом репеллентами и старалась обходить насекомых стороной.

Однако позже оказалось, что эта стрессовая ситуация прочно закрепилась где-то в Верином подсознании и, будучи непроработанной, при определенной ситуации вернулась снова. Флешбэк случился пару лет назад, когда Вера с мужем оказались после своей свадьбы на море. Солнце, жара и неизмеримое количество воды сыграли злую шутку и вызвали повторное переживание того события. Все это, конечно, Вера сама не поняла, это уже психолог Александра Сергеевна позже объяснила.

Вера прямо там, на берегу моря вдруг начала задыхаться, ей не хватало воздуха, а ужас сковал все тело. Она упала на колени, руки сразу утонули в зыбучем песке, а морские неспокойные волны, казалось, летели издалека именно на нее. Несмотря на то, что вода омывала лишь ее руки, а в лицо долетали лишь мелкие капли, море стало лицом пережитого когда-то ужаса.

Когда Вера успокоилась, мозг выдал странное решение. Женщина почему-то решила, что плохо откупается от своего спасения. Плохо исполняет то, что вверили ей, подарив возможность дожить свою жизнь. И Вера ушла с головой в работу, как будто только там, в пучине капельниц, таблеток и человеческой боли, можно было заслужить право просыпаться по утрам и радоваться каждому подаренному дню. И именно тогда ей приснился первый кошмар.

Вера вздрогнула, подняла голову и тогда поняла, что задремала прямо на кухонном столе. Поднялась, зевнула и решила, что середина ночи – прекрасное время поставить белье в стирку. Это надо было сделать еще вечером, но Вера так и не дошла до ванной комнаты.

Схватив сухарик из конфетницы, она решила проверить, не остались ли грязные Вовины рубашки в комнате.

На тумбочке разрывался на беззвучном телефон, наверняка муж возвращался домой.

– Вера Михайловна! Крупное ДТП в области, дорогу сильно подморозило. Выручайте, всех к нам везут, свободных рук не хватает.

В стиральную машинку она все же накидала белье, чтобы потом только включить, быстро собралась, чиркнула Вове записку и вызвала такси.

Утро понедельника сразу началось с неприятностей.

– Где Света, девочки?

Медсестры переглянулись, и Вера поняла, что это не просто «забыла расписаться в журнале».

– Она на звонки не отвечает, – пожала плечами Кристина, застегивая халат.

– Она вчера как обычно ушла, вроде никуда не собиралась.

Через час ситуация не изменилась. Что случилось, и куда пропала постовая медсестра Светлана – не понятно. Вера даже до ее дочки дозвонилась, но та ничего не знала.

Не успела Вера распределить обязанности между оставшимися девочками, как узнала, что на ее отделение поступила официальная жалоба – на другую медсестру. Предстояло разбираться в ситуации и отвечать и перед начальством, и перед недовольной пациенткой.

Вера стояла в коридоре у окна с распечатанной жалобой и боялась только одного: что нервная система не выдержит. Хотелось реветь, топать ногами и убежать куда-нибудь подальше. На улицу под дождь со снегом. Нет, лучше сразу в глухой лес. Только блистер с таблетками от головной боли захватить, если они еще остались в сумочке. На худой конец, спрятаться под одеялом и проспать неделю.

«Только бы не закричать. Только не закричать».

Вдох – выдох. Вдох – выдох. Десять, девять, восемь…

Вова даже слушать не стал, когда она рассказала про повышение. Все, что он ей предложил – уйти в частную медицину. Ответственности меньше, свободного времени – больше.

«Впрочем, – заявил он, – делай, что хочешь».

После этих слов впервые в жизни Вера пожалела, что ее муж никогда не лежал в больнице. И не испытывал всего того, что приходится переживать пациентам в далеко не идеальных условиях большинства российских больниц чуть дальше МКАДа.

А после того странного сообщения в парке Вера невольно начала обращать внимание на то, что раньше не казалось ей подозрительным. И как-то равнодушно поняла, что води он любовницу перед носом, она бы даже не заметила.

Расстроенная, не выспавшаяся она брела утром по коридору своего отделения и мысленно спрашивала себя, с чем тяжелее всего лично ей мириться на работе. И пришла к выводу, что это кадровый голод. Потому что можно и порядок везде навести, и минимальный ремонт организовать, и выстраивать мирные отношения с пациентами и их родственниками, и вполне качественно оказывать всю необходимую помощь. Но когда элементарно не хватает рук, вся твоя пирамида из тщательно выстроенных кирпичиков рушится. И остается только недовольство. На всех уровнях сразу.

Много лет назад вполне успешно Вера выстроила взаимоотношения с местной Медакадемией, и это ее очень спасало. В других отделениях с обеспеченностью кадрами была совсем катастрофа. Но несмотря на периодическую нехватку персонала, Вера не держала откровенно не желающих работать медсестер. Спокойная обстановка в отделении была важнее. Даже если эта обстановка всю жизнь строилась на ее собственных недосыпах, честно заработанных деньгах и нервах.

Вера брела по коридору, дошла до сестринской, расписалась в журнале и тогда заметила, что не хватает одной подписи.

«Только бы не зареветь. Только бы не закричать».

Вдох – выдох. Вдох – выдох.

Всю пятиминутку старших медсестер Вера просидела словно натянутая струна. Все разговоры, обсуждения проходили сквозь сознание, не задерживаясь. Блокнот она так и не раскрыла, понимая, что не сможет и буквы написать. Единственным спасением было представить, что она сейчас не в душном кабинете, набитом людьми, а в лесу, где вокруг только деревья. Толстые, тонкие, корявые и стройные. Двигают своими ветками – руками, шелестят что-то на своем языке и мечтают о солнце. Обычно, чтобы успокоиться, люди рисуют в воображении морские волны, но у Веры с водой тяжелые отношения, и она всегда вспоминала лес. Стоит себе спокойный и величавый, никто его не трогает, и все только благодарят за тишину и чистый, пьянящий воздух.

– Кого напряжешь новости об отделении писать в контактах этих? – повернулась к ней Людмила Сергеевна, старшая медсестра неврологического отделения, имея в виду популярную социальную сеть. Людмиле до пенсии оставалось лет шесть, и она боялась летучек и собраний больше потому, что уже просто не успевала за всеми современными новшествами. И вздыхала всегда громче всех. – Или опять все сама?

Вера просто пожала плечами. Может и сама, ей не впервой. Только она все прослушала, придется потом вникать. Пятиминутка закончилась, и все заметно расслабились, зашептались, стали обмениваться новостями. На все это у них было ровно десять минут, после которых Василина Николаевна три раза стучала о стол пальцем с всегда аккуратным маникюром.

– Голова раскалывается. И тяжело как-то, сил нет. Устала я, девочки.

Вера сама не поняла, как у нее это вырвалось. И вырвалось практически в полной тишине. И она поймала на себе недоверчивые взгляды. И поняла, что подсознательно ждет сочувствия и поддержки. Она сама старалась помочь своим коллегам и делом, и советом, и добрым словом. И никогда не ждала ничего в ответ, и никогда не принимала благодарности.

Но сегодня все было по-другому. Сейчас, когда практически дошла до точки кипения, ей вдруг захотелось немного заботы. Простых слов и простых прикосновений. Ничего особенного.

– Ты чего, Вера, раскисла? Еще только понедельник, – удивилась Татьяна, старшая гинекологии, и захлопнула свой ежедневник. – Работы полно.

– Магнитные бури же. Еще бы голова не болела, – зевнула Светлана Михайловна. – Девчонки, давайте в чате нашем осудим, как и когда будем новости выкладывать эти.

– Ага, надо. У меня молодежи полно, пусть разбираются.

– Это понятно. Но тексты-то кто придумывать будет? Они тебе такого понапишут!

– Вер, ты таблетку выпей. Или кофе попей.

«А что ты хотела, Вера?» – спросила себя Вера, словно зомби покидая кабинет. «На что ты вообще надеялась? Дыши и не смей прямо сейчас разреветься».

2

Вера подкрашивала ресницы и думала о том, что надо не забыть позвонить по дороге Светлане, сообщить, что завтра ее переведут на лечение в их больницу. В тот день, когда ее все потеряли, она по дороге на работу внезапно потеряла сознание. Скорая, которую вызвали прохожие, увезла ее в дежурную больницу, и там потребовалось время, чтобы выяснить ее личность.

Почти неделю потом Света звонила знакомым врачам и Вере с жалобами. На врачей, от лечения которых ей не становилось лучше. На медсестер, которые, видя, что она передвигается по стеночке и в полусознательном состоянии, совсем ей не помогали. Вера первые дни защищала коллег, но когда позавчера Света разговаривала с ней по телефону и дышала словно после марафона, она не выдержала и пошла к начмеду. И со второй попытки им удалось договориться о переводе в свое кардиологическое отделение.