Слеза Будды

– Александр Ромуальдович, но мне кажется это слишком поспешным решением, – ответила я, находясь в состоянии смятения от столь стремительно разворачивающихся событий. – Вы не дали мне времени на обдумывание такого важного решения.

– А разве вы не дали мне согласие сегодня утром? Или уже успели пожалеть об этом?

– Нет, – ответила я нерешительно. – Просто не думала, что всё произойдёт так стремительно. Понимаете, я морально не готова к семейной жизни. Столько лет запрещала себе думать об этом, что, боюсь, мне понадобится немало времени на обратный процесс. И потом, хозяйка из меня никакая. Я даже готовить толком не умею.

– Если я сумел научить вас оперировать, научить готовить не составит для меня труда. Можете не сомневаться. А что касается поспешности решения, то у вас будет предостаточно времени не только обдумать моё предложение, но и передумать его принимать, что, надеюсь, не произойдёт.

Мне так хотелось в этот момент, чтобы Рихтер подошёл ко мне, прильнул к моим губам, ещё раз подарив то сладостное чувство, от которого до сих пор одновременно млело и билось моё сердце словно птица в клетке, не находя выхода. Но он не подходил, тем самым заставляя меня страдать. В какой-то момент мне даже показалось, что он рассуждает как прагматик, ищущий себе удобную подругу жизни.

На следующий день после работы мы подали заявление. Бракосочетание было назначено на конец сентября. Поскольку афишировать свои отношения не входило в наши планы, мы согласились на предложение работника загса провести эту процедуру в будний день в 9 часов утра. «Если в старые добрые времена тайно венчались, то мы будем тайно бракосочетаться», – подумала я. Дело в том, что супругам, один из которых находился в непосредственном подчинении у другого, законом было запрещено работать вместе. Так что о своих намерениях решили не сообщать даже самым близким друзьям.

Мы продолжали общаться между собой так, как будто между нами ничего не произошло. Казалось, Рихтер не проявляет ко мне ни малейшего интереса, обращаясь со мной исключительно как начальник с подчинённой. На мой взгляд, он вёл себя достаточно странно. Мы не встречались с ним вне работы. Он больше ни разу не пытался меня поцеловать. Я всё больше и больше стала склоняться к мысли, что его целью было овладеть моим сердцем и, добившись её, он просто охладел ко мне. Всё чаще мне стало приходить на ум сравнение его с Пигмалионом, который уже начал лепить из меня свою Галатею, чтобы, в конце концов, полюбить творение своих рук. «Недаром же он упомянул, что научил меня оперировать, а потом и борщи научит варить, а потом и в искусство любви, наверное, посвятит. Найдя в моём лице неискушённую в любви наивную дурочку, он просто ставит надо мной свои гнусные эксперименты», – думала я. И чем ближе становился день нашего бракосочетания, тем большие сомнения меня одолевали.

За неделю до назначенного события Рихтер наконец-то пригласил меня в «Арагви». Это был один из лучших ресторанов Риги.

Таким элегантным я его ещё никогда не видела. Да, честно говоря, кроме как в белом халате и шапочке или операционном костюме, видела крайне редко. Насколько я помню, его гардероб не отличался разнообразием. По-моему, шефа вообще не заботило, во что он был одет.

Но в этот день на нём был строгий чёрный костюм с иголочки, белоснежная сорочка и красивый галстук в полоску, преобразившие его до неузнаваемости.

На столике, который был заранее зарезервирован, красовался роскошный букет.

– Танечка, вам может показаться странным моё поведение по отношению к вам в отделении, – произнёс он, отодвигая стул и предлагая мне занять своё место. – Но оно объясняется только одним: я всё время боюсь вас скомпрометировать. Вы же знаете, какие у нас в больнице злые языки.

– Откровенно говоря, я действительно усомнилась в ваших искренних чувствах по отношению ко мне.

– А вот это зря, – сказал он, улыбаясь и кладя на столик футляр в виде сердца, обтянутый красным бархатом. – Это мой свадебный подарок.

Я была изумлена, увидев внутри футляра кулон на золотой цепочке в виде грозди винограда, обвитой змеёй, точь-в-точь как на серёжках, с одним лишь различием – между челюстями змеи поблёскивал прозрачный бриллиант.

– Какая красота! Это же очень дорогой подарок! – воскликнула я.

– К сожалению, не такой дорогой, как ваша серёжка, но бриллиант настоящий, хоть и не чёрный, – произнёс шеф, улыбаясь.

– Как вам удалось это сделать?

– Благодаря нашему общему знакомому, Борису Львовичу, по чертежам его отца. Даже вашу семейную реликвию не пришлось привлекать к этому мероприятию. Он же и ювелира мне порекомендовал.

– Я даже не знаю, как выразить слова благодарности и моей признательности вам.

– Не стоит. Я и сам испытал огромное чувство радости, когда мне удалось осуществить эту затею. Позвольте, я помогу вам надеть кулон?

Я кивнула, подумав при этом: «Когда-то мой прадед точно так же надевал колье на шею Елены Николаевны».

Достав из футляра кулон, Рихтер подошёл ко мне сзади, приложил к моей груди виноградную гроздь со змеёй, висевшей на золотой цепочке, и, застегнув застёжку, нежно приложился губами к шее, отчего мурашки забегали по моему телу. Мне казалось, что всё это происходит не со мной, что я просто являюсь зрителем какого-то фильма или нахожусь под влиянием сновидения, которое тотчас же исчезнет, стоит мне только открыть глаза.

Согласовав со мной меню, он сделал заказ подошедшему к нам официанту.

– А теперь, Татьяна Павловна, нам нужно будет обсудить более прозаичные дела, – сказал шеф, вновь переходя на официальный тон.

«Неужели этот человек через неделю станет моим мужем?» – думала я с удивлением и страхом одновременно, а он между тем продолжал:

– Нам необходимо придумать легенду, объясняющую совместное отсутствие на утренней конференции в следующий понедельник. Думаю, в пятницу, после разбора больных, я мог бы отпроситься у профессора под предлогом необходимости принять участие в операции в гинекологической клинике, а вы позвоните ему в воскресенье вечером и отпроситесь под предлогом семейных обстоятельств, что, кстати, не будет противоречить истине.

– Это вполне правдоподобная легенда, – подтвердила я.

– В половине девятого я заеду за вами, а после бракосочетания мы сразу же направимся в больницу и приступим к своим непосредственным обязанностям, – продолжал Рихтер. – Вечером предлагаю отметить это событие в кругу вашей семьи в ресторане. Заодно и познакомимся. Надеюсь, вы поставили в известность своих родных. У меня их, к сожалению, не осталось. Только друзья.

Тут только до меня дошло, что я не удосужилась рассказать о таком важном событии в моей жизни не только сестре, но и родителям. «Может быть, оттого, что не воспринимала предложение шефа всерьёз? – думала я. – Или боялась сглазить?»

– Неужели нет? – видя моё замешательство, удивлённо спросил он. – Хотя я сам виноват. Наверное, нужно было у них официально попросить вашей руки.

– Нет-нет. Я сама сообщу им об этом.

– Уверены? – спросил Рихтер, улыбаясь и накрывая мою руку своей большой тёплой ладонью, отчего чувство сладостного томления вновь охватило меня.

Я кивнула.

Официант принёс заказ. Так и не притронувшись к еде, представленной изысками грузинской кухни, я моментально захмелела от бокала хванчкары.

Шеф, видя моё состояние, расплатился с официантом и вызвал такси. Всю дорогу домой я думала только о том, как окажусь в его объятьях.

Когда мы подъехали к моему дому, он помог мне выбраться из машины, поцеловал руку и, пожелав спокойной ночи, тут же уехал, оставив меня в состоянии полного смятения.

Глава 2. Разочарование

В пятницу вечером позвонил Борис Львович:

– Танечка, – сказал он после короткого приветствия. – Мне кажется, что в вашей жизни намечаются большие перемены. Таки да или нет?

– Таки да, дорогой Борис Львович! – в тон ему ответила я.

– Очень рад за вас. Лучшего избранника не мог бы вам и пожелать.

– Большое спасибо!

– Единственное, что меня огорчает, так это то, что вы совсем забыли о своём старом, но преданном друге. Надеюсь, я имею право считать себя таковым?

– Конечно же, дорогой вы мой человек.

– Тогда почему же, позвольте узнать, должен только догадываться о таком важном для вас, а значит, и для меня, событии? – спросил он без обиды в голосе.

– Потому, что о нём пока никто не должен знать. Даже своих родственников я поставила в известность только вчера. Так что у вас, дорогой Борис Львович, совершенно нет причин для огорчения, тем более что я намерена, наконец, не только открыть вам семейную тайну, но и кое-что показать.

– Не о вашей ли семейной реликвии идёт речь?

– Вы угадали.

– Чрезвычайно заинтригован. Так, может быть, вы загляните завтра в мой магазин часиков эдак в пять? Заодно и с Зиночкой вас познакомлю, моей новой помощницей. Знаете, мне с ней очень повезло. Она не только хорошо разбирается в антиквариате, но и по хозяйству помогает. Не человек, а золото.