Оливер Таккер и Архитекторы сновидений

– Кассандра. Забери меня отсюда, – продолжила девочка, не открывая рта.

Тем временем шум за дверью нарастал, и вопли проповедника были наполнены уже не угрозой, а страхом и отчаянием. Оливер, не обращая на них внимания, слегка наклонивший стал медленно подходить к девочке, не сводя с неё глаз. Девочка стояла совершенно спокойно и с любопытством разглядывала его.

– А как ты сюда попала? – дрожащим от догадки голосом, поинтересовался Оливер скорее не из-за желания узнать ответ, а увидеть, как эта девочка разговаривает, не открывая при этом своего рта. Он увидел.

Кукла развернула к нему свою голову и улыбнулась:

– А я всегда была здесь.

Совершенно не думая о последствиях, подстёгнутый лишь инстинктами и страхом, Оливер вылетел из комнаты в залу. Перепуганные люди толкались и дрались как озверевшие, кто-то упал на колени и тут же был повален на пол и затоптан, отовсюду неслись рычание и стоны, плачь и проклятия. Возле кафедры разворачивалась отдельная трагедия, юноша и проповедник вцепились друг другу в горло так сильно, что у обоих кровь пошла ртом.

Решившись пробиваться, во что бы то ни стало к выходу, Оливер с размаху толкнул заграждавшего его путь мужчину, занятого избиением лежавшей на полу женщины и словно провалился в пустоту. Его руки коснулись ветхой одежды, под которой был укрыт лишь застывший в немой позе скелет, вместе с которым со всего маху повалился на пол.

Приподнявшись на ушибленных локтях и оглядевшись по сторонам, щурясь от набившейся в глаза пыли, он с удивлением обнаружил, что всё происходившее здесь мгновение назад – исчезло как наваждение. Он лежал на полу в зале, освещённым едва заметным пульсирующим свечением, исходившим от остатков тумана, стелившегося по углам и исчезающем в трещинах в стенах. Повсюду, как и прежде стояли замершие в разных позах мертвецы, застигнутые неведомой трагедией сотни лет назад. Звенящая тишина наполняла всё вокруг, прерываемая только частыми ударами его сердца и хриплым дыханием, вырывавшимся со свистом из пересохшего горла.

Видя, как тает светящийся туман, и темнота выползает из всех углов, Оливер очень проворно для своего состояния достал спички из кармана и ловко запалил факел, который до того у него был заткнут за пояс. Осмотревшись вокруг, он убедился, что всё осталось без изменений, за исключением тех несчастных, что он, сшиб в поисках убежища и теперь лежавших бесформенной грудой праха. Даже насекомые куда-то подевались. Пошарив у себя на поясе, он нашёл флягу с водой и принялся жадно пить из неё большими глотками, так, что вода потекла по его подбородки и шее, затекая за воротник.

Освежившись и продолжая всматриваться по сторонам, он поднялся, и всё ещё испытывая напряжение в ногах не спеша двинулся к сидячему мертвецу, зажимающему сумку своими костлявыми руками.

– Так что же тут произошло? – скорее сам себя спросил Оливер, осматривая останки. Одежда, в которую когда-то был одет этот несчастный, была очень похожа на ту, в которой был молодой человек, так бесцеремонно нарушивший проповедь. А тот, кто лежал перед ним, по всей видимости, был проповедником, потому как в складках одежды по-прежнему был отчётливо виден фиолетовый цвет.

– Так вот чем дело кончилось, – задумчиво произнёс Оливер. – Что же ты такого натворил?

Едва он коснулся сумки, прижатой мертвецом к груди, как нижняя челюсть скелета сорвалась со своего места и с громким стуком упала на каменный пол. От неожиданности Оливер покрылся ледяной испариной и чуть не выронил факел.

– Проклятье, – прошипел он, разозлившись на самого себя и не успев добавить к сказанному крепкое ругательство, так и вертевшееся на языке, как замер, вслушиваясь в тишину.

На какой-то момент ему показалось, что из комнаты, в которой он прятался от белой мглы, донёсся шорох, словно там кто-то был.

Резко развернувшись к проходу лицом, он как можно выше поднял факел над головой, стараясь высветить как можно больше вокруг себя. Света от факела не хватало, чтобы разогнать темноту, заполнившую его недавнее убежище, а подходить ближе и выяснять источник звука совершенно не хотелось. Так замерев на месте, не сводя глаз с дверного проёма и вслушиваясь в тишину, он просидел довольно долго. Списав это на нервное напряжение и разыгравшуюся фантазию, Оливер решил вернуться к своему занятию и посмотреть, что же находится в сумке, столь ревностно охраняемой покойником, что он не выпустил её из рук до самой свой смерти и даже после неё. Нечто как магнит тянуло его к этой сумке, в душе? Оливера яростно боролись между собой желание заполучить её содержимое и желание как можно скорее убраться отсюда – никогда ранее он не попадал в подобные передряги, события, произошедшие с ним не укладывались в голове и не находили никакого объяснения. Пот струился по его лицу, застилая глаза, когда он начал не спеша разводить костлявые руки. В то же мгновение шорох, за его спиной раздался гораздо ближе и громче. Не раздумывая, Оливер схватил сумку и не оглядываясь бросился к выходу.

Забыв обо всех предосторожностях, он нёсся по тёмным коридорам, освещая дорогу начинавшим угасать факелом, надеясь лишь на то, что не проскочит нужный поворот и не пропустит оставленных им самим отметин на стенах, иначе он рискует остаться здесь навсегда. Сердце его наполнилось ребяческой радостью, когда он сумел разглядеть впереди ступени лестницы, по которой он спустился в это забытое богом подземелье. Но радость оказалась недолго и сменилась диким ужасом, чуть было не парализовавшим его на месте – из глубины лабиринта, оставленного за спиной, до него отчётливо донёсся детский голос: «Оливер, помоги мне. Пожалуйста!». Бросив факел, он влетел на лестницу и помчался наверх, перепрыгивая через ступеньки, отталкиваясь руками от стен, стараясь как можно скорее оказаться на поверхности. Задыхаясь от усталости, Оливер практически вывалился наружу. Последний рывок и он покинет это место. Он поднялся на ноги, всё вокруг плыло перед глазами, а сердце колотило изнутри в рёбра с такой силой, что казалось, будто оно решило их проломить. До выхода, зиявшего в стене светлым пятном спасения, оставалось уже совсем немного, как его левая нога неаккуратно подвернулась на чём-то скользком и Оливер, падая, со всей силой приложился головой о край скамьи. Мир вокруг полыхнул яркой вспышкой света и погрузился во тьму – сознание покинуло его. Вырвавшись, на короткое время, из беспамятства он обнаружил себя уже ползущим по болоту в сторону от развалин монастыря. Руки, изодранные в кровь, непереносимая головная боль, грязь, холод, затем снова провал, и вновь ползком по ельнику в сторону поляны старателей; провал в памяти, Каель, рядом с ним стоит человек, другой спешит к Оливеру: «Мистер Венфорд! Вот он! Да что же это такое!». А дальше ничего, пустота.

Глава 4

Сначала вернулось обоняние, растревоженное запахом аммиачной соли, вслед за ним вернулся слух:

– Мистер Венфорд, мистер Венфорд! – раздалось над самым ухом Оливера, – кажется, мистер Таккер приходит в себя!

Это был голос Малыша Харви. Вслед за этим открытием в голове внезапно пронеслась мысль: «А что же с Каелем?». В следующий миг голову заполнили такой водоворот мыслей, что Оливеру показалось, будто его голова сейчас взорвётся как перезревший арбуз. Он застонал.

– Оливер, ты меня слышишь? – раздался другой, но, тем не менее знакомый голос.

Оливер попытался разлепить веки. Свет резко резанул по глазам, но вскоре зрение начало возвращаться, и теперь вместо невыносимого белого пятна он сумел различить лица склонившихся над ним людей. Одно из них было с массивным подбородком, взлохмаченными бровями, из-под которых на него глядели по-детски наивные глаза. Другое же лицо принадлежало пожилому джентльмену, оно было гораздо худее, аккуратно подстриженные бородка и усы обрамляли узкие губы, на крючковатом носу красовалось пенсне, обладателя сего лица звали Адам Венфорд.

– Харви? Адам? – прохрипел Оливер.

– Дай ему воды, Харви, а то мы так ничего не разберём, что он нам говорит, – наигранно небрежно сказал Венфорд, продолжая внимательно разглядывать Оливера, – ну и напугал же ты нас.

С Адамом Вефордом он познакомился около года назад, когда тот только приехал в Рэвенвальд. Венфорд купил себе дом на окраине города и когда начал в нём обустраиваться, впервые заглянул в антикварную лавку Оливера. Профессор Венфорд тоже был джентльменом преклонных лет, на 3 года старше, занимался преподавание психиатрии в одном из крупнейших университетов королевства, вёл практику в клинике, но совсем недавно был отстранён от дел, по причине «несоблюдения врачебной этики и проведение псевдонаучных изысканий». Собственно, дело заключалось в том, что помимо официальных теорий, принятых в научных кругах, он допускал, а порой ставил во главу угла, нематериальную, духовную составляющую причину психических расстройств. Почти все его труды были направлены на изучение отклонений, связанных со сном, таких как его полное отсутствие, сомнамбулия или же, что интересовало его больше всего, полное отсутствие сновидений. Уделяя этой теме особое внимание, он использовал различные оккультные практики в целях исцеления пациентов, которых называл «пустыми». Суть его теории, если очень коротко, заключалась в том, что, по его мнению, сновидениями можно управлять, создавать и переносить в сознание извне! Естественно, учёный совет не стал мириться с подобными действиями, и было принято решение ограничить профессора Адама Венфорда в научной деятельности. Известие об отчислении из университета он принял стоически и даже пообещал доказать правоту своих взглядов. В Оливере Таккере он нашёл благородного слушателя и что немаловажно – образованного слушателя, с широким кругозором и не чурающегося разговоров о сверхъестественном. Тем более что у Оливера было немало историй на эту тему, да и среди вещей, выставленных на продажу, были довольно редкие книги по философии и ведовству. Оливер Таккер же, в свою очередь, всегда был рад помочь хорошему человеку если не ради выгоды, то чтобы хоть как-то развеять скуку. Так они и сдружились – профессор-изгнанник и отставной искатель приключений.

Напившись воды, Оливер почувствовал себя несколько поувереннее и самостоятельно сумел приподняться на локтях, оглядываясь по сторонам. Профессор проследил его блуждающий взгляд:

– Не утруждай себя, ты у меня дома, – отойдя к одному из стеклянных шкафчиков, он достал оттуда какую-то склянку, – лучше расскажи, как ты себя чувствуешь?

– Что со мной произошло? – неуверенно поинтересовался Оливер, пытаясь остановить карусель у себя в голове, и понять, где заканчиваются воспоминания и начинается бред.

– Это мы хотели узнать у тебя, – не отвлекаясь от разглядывания этикетки на склянке, задумчиво протянул профессор. – Мы нашли тебя неподалёку от Снежной, на поляне, ранее служившей лагерем для исчезнувших старателей. Малыш Харви пришёл ко мне утром следующего дня после того, как ты уехал прогуляться верхо?м, но так и не вернулся. Он рассказал, что ты вроде как заинтересовался несчастьем, случившимся с одним из тех горе-золотоискателей, и направился к Ивовой Заводи.

Оливер перевёл взгляд на Харви, всё это время сидевшего рядом с его кроватью:

– Да-да, мистер Таккер! Извините меня, не нужно мне было вам этого рассказывать! Это я во всём виноват, это я вас втянул вас в это дело! Нечистое это место, плохое, я же вас предупреждал, – затараторил тот.

Профессор Венфорд накапал содержимое склянки в маленькую рюмочки и поднёс Оливеру:

– Вот, выпей это, для твоей головы будет то, что нужно… мы направились туда и вскоре обнаружили Каеля, но тебя нигде не было. Мы обыскали всю поляну, берег и как только собрались углубиться в чащу, несмотря на протесты Харви, то ты объявился собственной персоной. Вид у тебя был, прямо скажем, удручающий. Голова разбита, весь в грязи, руки изодраны в кровь! Может, расскажешь, где ты умудрился довести себя до такого состояния?

Оливер как мог, попытался пересказать свои злоключения, рассказ давался с трудом, одна мысль никак не хотела увязываться с другой, а порой, слушая себя, он и сам сомневался в правдоподобности описываемых событий. Даже у наивного Малыша Харви лицо порой вытягивалось от удивления и принимало недоверчивое выражение. Профессор же внимательно слушал Оливера, лишь изредка задавая уточняющие вопросы, и что-то записывал в свой дневник. Окончательно запутавшись в своём рассказе, Оливер угрюмо подытожил:

– Бред какой-то.

– Ну, почему же, всё вполне объяснимо. Ты попал на болото, надышался испарениями, которые часто бывают в подобных местах и как результат – галлюцинации и спутанность сознания.

– Сумка! – Оливер резко поднялся на кровати. – Где мои вещи? Я забрал у него сумку!

С этими словами он начал оглядываться по сторонам. Малыш Харви осторожно указал ему, где лежали потрёпанные вещи, перемазанные грязью и кровью.

Едва не упав, раскачиваясь из стороны в сторону, Оливер добрел до своих пожиток и принялся в них рыться.

– Тебе нужно успокоиться и вернуться в кровать, в твоём состоянии тебе требуется покой, – попробовал запротестовать профессор, но Оливер, не реагируя на его слова продолжал раскидывать свои вещи, а затем уставился выпученными глазами на Харви.

– Где она?

– Клянусь, мистер Таккер, я не трогал ваших вещей, здесь всё, что было с вами, когда мы вас нашли, ваша одежда и ваша сумка, это она? – перепугался Малыш, протягивая сумку Оливера.

– Нет! Нет! Это моя сумка! А где сумка мертвеца?

Тут вмешался профессор Венфорд:

– Уймись, Оливер! Иначе я вколю тебе снотворное. Малыш Харви не врёт, все твои вещи перед тобой!

Причитая Оливер сел на пол и полез в свою сумку, а через секунду отбросил её в сторону, словно нашёл там ядовитую змею:

– Кассандра, – задыхаясь от страха, прохрипел он, отползая в сторону, пока не упёрся спиной в стену.

Тишина воцарилась в комнате. Оливер сидел у стены, поджав ноги, Малыш Харви переводил испуганный взгляд с профессора на Оливера. Первым в себя пришёл Венфорд и медленно подошёл к сумке. Подняв её с пола, он заглянул внутрь, нахмурился, а затем вытащил то, от чего Оливер тихо запричитал, а Малыш Харви громко икнул. В его руках была кукла, несколько потрёпанная на вид, но в целом сохранившаяся довольно неплохо, если, конечно, она пролежала под землёй столько лет, сколько в своём рассказе предполагал Оливер.

– Интересно, – протянул он, – ну, и какие у кого будут мысли на этот счёт?