Государство, или Дневник проигравшего

Створки механических дверей – плотно закрыты, их заклинило и, Павел даже не попытался их раздвинуть. То, что это будет бесполезная трата сил было проверено не один раз на других поездах. Практически все, что подлежало обыску-осмотру, заржавело или заклинило.

По привычке нашел под ногами там же, где стоял увесистый кусок железа и с размаху засадил в грязноватое окно, которое находилось на уровне плеч. Сразу же отпрянул. Брызнули осколки с остатками белых букв, которые оповещали пассажиров для кого предназначены эти места, но часть мелко потрескавшегося стекла все же осталась в раме. Пришлось поддеть резиновую окантовку и, отвернувшись выдернуть ее из гнезда.

Проделал операцию. Обнаружил на правой руке мелкие порезы. Впервые с той минуты как он оказался здесь поднес руки к лицу и внимательно осмотрел ладони и внешнюю сторону. Не мытые тысячу лет, с вздувшимися венами, с длинными, местами отломившимися ногтями – они огрубели, кожа на подушечках пальцев стерлась, ладони покрылись многослойными мозолями, которые утолщались и грозили со временем треснуть, обнажив плоть нежно-розового цвета. Конечности было жалко, но хороших кожаных или даже простых тканевых перчаток для огородных работ вокруг в избытке не валялось или он был рассеян во время прогулок. В следующий раз надо будет смотреть под ноги еще внимательнее.

Зацепившись за край окна, Павел немного подтянулся и ввалился в вагон, оказавшись на мягком сиденье. Кинул взгляд перед собой – пустая площадка последнего вагона и дверь в кабину.

Оглянулся и оцепенел. Через два пролета на диване, сгорбившись, сидел человек. Сильно склонив голову – подбородок практически упирался в грудь – неизвестный уставился в одну точку на полу. Никакой реакции на его вторжение в электричку не последовало.

– Мертвец? – Павел осторожно боком, выставив вперед правую руку, словно защищаясь от чего – то невидимого мелкими шагами, не отрывая ног от пола подошел к трупу и осмотрел его.

Постоянное тепло мумифицировало тело и так стянуло остатки плоти, что зубы во рту стали в два раза длиннее из-за отсутствия десен, а губы превратились в две тонкие затвердевшие полоски.

Это был скелет обтянутый кожей и в одежде. Брюки, добротные туфли, теплая демисезонная куртка. Этот поезд, оказался здесь осенью неизвестно какого года.

– Бедолага настрадался перед смертью, – Павел осматривал труп. Из порванной брючины на левой ноге белым острием сверкает сломанная кость. Левая рука неестественно, неправильно вывернута. Неизвестного пошвыряло по вагону, переломало и, оказавшись в колодце, у него хватило сил только на то, чтобы подняться, сесть и, убаюкивая поврежденную ногу умереть от адской боли.

Павел обыскал останки. Проездной, крошечная сумма денег и пара ключей. Он вгляделся в билет, надеясь найти там дату, и определить время, но такую информацию на проездном не печатали. Кроме этого ничего – никаких документов. Все найденное единственный живой в царстве мертвых положил к себе в карман и покинул вагон, чтобы тем же проверенным способом забраться в следующий, возможно, чей-то склеп. Вскоре за стеной раздался глухой звук разбитого стекла.

Можно было, кончено, продвигаться, не покидая поезд, но тогда надо разбивать по два стекла, выбираться из одного и забираться в следующий вагон. При этом пришлось бы прикладывать много сил и ловкости, чтобы удачно миновать пространство между ними. Занятие трудоемкое и опасное.

– Это был один из тех редких поездов, которые едут поздно ночью с большими интервалами и везут по два – три одиноких пассажира в вагоне, – понимал Павел.

Следующий вагон пуст.

Зато в третьем он наткнулся сразу на несколько трупов. Изломанные тела были разбросаны по вагону так, что становилось ясно без долгих размышлений – после падения никто не выжил и все остались там, где умерли.

Ближе всех к нему лежал высохший старик. Высохший от старости, а после пребывания здесь, съежившийся в несколько раз он размерами походил на мумию подростка. На возраст указывали только одежда и белая редкая бородка, которая неизвестно на чем, но держалась на лице покойника. Головного убора на трупе не было, и Павел увидел в черепе трещину, которая пересекала его почти полностью. Хотя дед, скорее всего, скончался еще в полете от сердечно приступа или от другой болезни, которые одолевают людей с возрастом.

Рядом с мумифицированным скелетом валялась наполненная сумка. Он буквально вцепился в нее. Это был подарок – судьбы. Похоже, что старик ехал из магазина, оставив там полпенсии. Твердый как кирпич ржаной хлеб, пять-семь консервных банок с рыбой и еще чем-то, подсолнечное масло, плотно закупоренное, оно отлично сохранилось, несколько пакетов с крупой и макаронами.

На дне лежал разложившийся брикет неприятно пахнущего сливочного масла. Аккуратно как сапер, который разминирует бомбу, он все это перебрал, выкинул окончательно испорченные продукты, а все остальное забрал с собой. С этим можно было жить.

Прежде чем заняться остальными членами компании Павел сказал, пенсионеру, – Спасибо, – сел рядом, ногой раздавил консервную банку и в два – три глотка проглотил содержимое. Морская рыба таяла во рту и была неимоверно вкусной, а густое масло показалось вкуснейшим из тех, что он пробовал.

С незапланированным обедом покончено, – Павел переместился к следующему покойнику.

То был молодой человек, судя по одежде листавший страницы модных глянцевых журналов, которые выпускались в то время и подражавший тем куклам, которых законодатели мод одели так, как им казалось должны одеваться люди. Ничего поражающего воображение. Брендовая качественная одежда. Хорошая кожаная коричневая куртка, плотные джинсы и модные кроссовки, похожие на туфли.

– В такой обувке хоть на прием в Букингемский дворец, хоть на теннисный корт, – Павел развязал шнурки, отодрал липучки и снял обувь. Потом обыскал тело. В правом нагрудном кармане зазвенела мелочь. Рядом лежал студенческий на имя Антонова Геннадия, студента третьего курса с названием ВУЗа, о котором он никогда не слышал. В последние время частные институты, академии и университеты росли как грибы после дождя.

На площадке без сидений, в углу, упершись спиной в стену, полулежала – полусидела женщина в черном платке и в куртке ниже пояса. Ноги и костлявые руки были разбросаны по сторонам. В ее одеянии Павел сразу уловил национальный колорит. Подойдя поближе и заглянув в лицо, утвердился в своих догадках. Жительница южных регионов страны сидела в хиджабе. Платок сбился и над черепом висел клок черных с проседью волос, которые она так тщательно прятала. При ней ничего не было. Без какой либо боязни, он сунул руку в карман и резко, как ужаленный выдернул ее обратно. На ладони и пальцам образовались несколько кровоточащих ранок.

Он поддел карман с наружи и, приподняв его, вывалил содержимое. На пол посыпались мелкие гвозди, обрезки крупных кусков прута и ядра подшипников разного калибра. В недоумении он взялся за второй карман, который так же под завязку был забит металлическим хламом. Он пригляделся к талии покойной и потихоньку смутно стал догадываться. Теплое плотное пальто в этом месте сложилось в складки, но даже для этого оно слишком сильно выпирало в этом месте. Чтобы расстегнуть одежду пришлось постараться до боли в пальцах. Большие костяные пуговицы, которые женщина или тот, кто ее снаряжал были впихнуты в маленькие прорези, и пуговицы приходилось буквально выворачивать.

Одна их пуговиц отлетела, а Павел, разозлившись с силой, дернул за край пальто и на пол полетели остальные. Подскочили и, подпрыгивая, со стуком разъехались в разные стороны. Все это он слушал, окаменев от страха.

Чуть выше талии живот женщины пересекал пояс с укрепленными на нем брусками взрывчатого вещества, обмотанного коричневым скотчем – пояс шахида. Между ними мелькали белые провода, и какие – то тусклоблестящие гильзы. На боку виднелся железный карабин, который намертво скреплял пояс.

Плитки взрывчатки меньшего размера были и на груди. Увидев их, распахнул пальто пошире – это был не пояс, а целый жилет, повернутого на религии смертника. Трогать его сразу не стал. Прошелся по внутренним карманам. Там были билет на одну поездку и потрепанная миниатюрная книжица: молитвослов, заполненный мелкой арабской вязью.

Чтобы устройство сработало необходимо сделать, что – то еще. Ага, – в потайном кармане лежал переключатель. Один щелчок и, – Павел боялся об этом думать. Он взял в руки детонатор и надавил на клавишу. Поднял руки, ладони сами собой расправились, растопырили пальцы и изобразили взрыв.

В углу тихо прозвучало, – Пуууууух.

Смертница только приехала в столицу и, вероятно, добиралась до ночлега, чтобы утром, прочитав молитву, спустится в метро и осуществить самоподрыв. – Не вышло! – Павел искренне этому обрадовался и в одно из мгновений не пожалел, что попал сюда. Успокоился, извлек маленькие куски взрывчатки. Затем разомкнул карабин и вытянул нижний пояс.

Вместе с ним по полу поползла нижняя часть скелета. У несостоявшейся шахидки был сломан позвоночник и сейчас одним движением он отделил ноги и таз. Не наклоняясь, отпихнул скелет, который дробно застучав, развалился на кости, закинул звенья взрывчатки на плечо, взял сумку в другую руку, и навьюченный, но довольный отправился домой. Впечатлений было достаточно. Больше осматривать этот поезд ему не хотелось.

13

На какой-то период времени взял тайм-аут, По давней привычке время безделья Павел называл спортивным термином. Хотя футбол или любой другой командный спорт не понимал. А, поэтому недолюбливал.

Хотелось сказать, что дни шли за днями, но как отграничить один день от другого он не знал, и они слились в одно общее – время шло.

Как-то вспомнив о часах, который он снял с мертвого приятеля, Павел заново выставил время на XII часов дня, и, как и положено прокрутил энное количество раз до щелчка. Теперь у него было свое местное время. Определить день и ночь было не возможно, но время в пути или между завтраком, обедом и ужином – вполне.

Далеко от стоянки он не отходил. Вволю спал и вовремя питался. При этом, конечно же, продукты приходилось экономить. Но безвкусная, не соленая каша с тушенкой и кусками рыбы в масле – Павел их чередовал – заставляли почувствовать сытость, и он легко переносил часы от одного приема пищи до другого. На карту было нанесено все до мельчайших деталей, и теперь она занимали почти полстены вагона.

В ровном климате и при отсутствии влажности рисунок черного цвета прекрасно сохранялся и был отчетливо виден в свете костра. Отведав каши, он обычно еще и еще раз вглядывался в изображение, ощупывая взглядом пустоты, которые начинались по краям, отмеченных мест и уходили к краям импровизированной доски для рисования.

Не раз он спрашивал себя, а что если со временем карта заполонит весь свободный участок и ему придется наносить, обнаруженные объекты на бока и даже крышу, таким образом, закольцевав рисунок.

Истинные размеры пещеры ему еще были неведомы и то, что в поисках неизвестно чего он может провести месяцы, а то и годы, вот так питаясь на подножном корму – пугало человека.

Но сытость скрадывала тревожные мысли, а он вновь отодвигал неприятный момент. Так прошло больше недели. Однажды утром он посмотрел на карту, от центра которой в бок уходил только маршрут к пещере летучих мышей. Все остальные выходы он совершал либо внутри свалки, исследуя окрестности, либо между свалкой поездов и его электричкой – там он нашел воду.

На другой стороне кладбища, которое представляло собой пучок из множества полос – поезда перечеркивали друг друга, начиналась пустошь. Надо идти через весь полигон, этого он не делал еще никогда и двигаться дальше. Залез на крышу, и, поднявшись на цыпочки, увидел, как на сотни метров вперед тянутся металлические навалы, а за ними с правой стороны вверх уходил, едва различимый в полумраке один из хребтов мусорной горы.

С обеих сторон мелькали окна, двери, колеса, трубы, вырванные двигатели, куски разнородного металла, по которому не возможно было определить, чем это было раньше.

Быстро миновал ранее исследованный участок и вступил на тут часть кладбища, где еще не ступала нога человека. Тут ход замедлился, но не сильно. Довольно опытный в преодолении искусственных барьеров он ловкий, как обезьяна – перелезал, подлазил, петлял и обходил. При этом стараясь не терять невидимую нить маршрута. По расчетам он должен выйти к подножию хребта и там начать прочесывать местность. Вот и последняя нитка из металлических коробов – старый локомотив с красными обтекаемыми вагонами и выпуклыми, размером с человеческую голову фарами, и огромным зеркальным прожектором над кабиной. Прошел вдоль металлического брюха машины под нависшими над головой колесами. Дотронулся до гигантски блинов, чтобы крутануть как в далеком детстве колесо велосипеда, но они намертво застыли в вечности.

За тягачом простиралась пустота, которая заканчивалась покатым боком хребта. Павел сбился с пути и вышел к его середине. Подходить не решил, а сразу по диагонали рванул к тому месту, где отрог заканчивался, упирался в пол и скрывал большую часть пространства. – Что там – за поворотом? – интересовался мозг.

Бросок до основания рукава горы занял немногим более получаса. Несмотря на то, что он пребывал здесь не первый день, его поражала колоссальность места. Такие расстояния – здесь под землей. Даже если это подземный каменный пузырь и имеет границы, то тут можно было с легкостью ездить на машине, на приличной скорости, чтобы покрывать такие расстояния.

Отрог мусорной горы обходил медленно и инстинктивно пригнувшись. Перед ним разворачивалась следующая картина. Слева вдаль уходил лес знакомых толстенных столбов – справа гора. Сделал полукруг, но ожидания увидеть нечто неожиданное не оправдались. Насыпь из всякой дряни очень сильно выдавалась из горы и, обойдя ее, он стоял перед огромной впадиной, которая как залив вдавалась в отвесные скалы, уходя в темноту.

Там, ближе ко дну впадины сумерки уплотнялись настолько, что разобрать, что там может быть, было не возможно. Сколько не вглядывайся. Глянул на часы. На циферблате бегали тонкая и толстая стрелки покрытые фосфором. Времени было с запасом и, человек тронулся в путь вдоль границы – там, где хлам соприкасался с полом подземной свалки и, можно было идти по относительно ровной поверхности. Не торопился. Шел, от скуки разглядывая вещи под ногами, иногда что – то поднимал, но повертев пару секунд в руках, бросал обратно.

Мусор был однороден. Это ставило в тупик. Практически все упаковано в одинаковые толстые пластиковые пакеты с пластмассовыми молниями. Вместимость литров на десять.

Павел вскрыл несколько пакетов и разворошил ногой содержимое. В каждом – пустые упаковки из-под продуктов. Встречались консервные банки, контейнеры, и даже тюбики с надписью «Суп», «Каша».

Ощущение, что где – то недалеко харчевался очень большой отряд космонавтов в условиях приближенных к условиям пребывания на МКС. Где можно подойти к иллюминатору из кварцевого стекла толщиной в десять сантиметров, выдавить в рот густого борща и сделать пару снимков голубой планеты.

Видно, что пища в емкостях была – крышки жестяных банок разорваны специальным ножом. Но все они были стерильны и сухи. Ни одной капли, крошки или какого – другого остатка.