Дуремары перестройки. Так все и было

Жизнь входила в свою колею. Мне-то было не привыкать, я уже вторую зиму в таких условиях, а Снеткову приходилось приноравливаться. Но он не жаловался. От предложения в самые морозы пожить на одной жилплощади он отказался.

Мои доводы по экономии топлива отвергались. Такие намеки уже поступали ему от Мани, но Снетков предпочитал свободу и одиночество.

Я знал что он пишет, но скрывает это, как впрочем и я. Мне импонировала такая скромность. С объявлением гласности из всех щелей полезли писатели и поэты от а-ля Есенин до а-ля Барков. Но у Василя никакого а-ля не могло быть, слишком своеобразен.

Однажды я зашел справиться о его здоровье, он немного простыл, и спросить, что ему привезти из города. Дверь была открыта. Снетков сидел на диване, просматривал какие-то записи. Пытаясь скрыть свою заинтересованность, я спросил безразличным тоном:

– Что-нибудь свеженькое?

– Если бы свеженькое… – не выходя из задумчивости, произнес Василь.

Я все-таки упросил прочесть.

– Хорошо, – сказал он, встал и продекламировал:

Мне подарила курица яйцо,
Я съел, и в задней части загудело,
Тогда я плюнул ей в куриное лицо
Что, впрочем, мало за такое дело!

Затем выразительно поклонился и посмотрел на меня, ожидая реакцию.

– Здорово! – сказал я, – только насчет лица как-то…

– А ты хочешь сказать, у курицы морда, что ли? Тоже мне критик нашелся. И вообще, я пишу не для таких…

– А для каких?

– Для потомков! Они будут образованнее, культурнее и с большим, нежели у тебя, Алекс, кругозором. И вообще, такие как ты критики с поселковыми замашками всегда входят без стука и вдохновение отпугивают!

Тут вдруг скрипнула дверь, и в дом ввалился запорошенный снегом Вовка. Не здороваясь, он бухнул на стол бутылку молока:

– Вот, мамка от соседской козы передала.

– Так…. Коза мамке для меня передала, а ты, значит, его принес. Я правильно понял? – на полном серьезе спросил Снетков.

Вовка опешил.

– Да нет, – прокручивая в голове вопрос, промямлил он, – молоко козье, а передала мамка.

– Не обращай внимания, – успокоил я Вовку, – ему тут уже курица яйцо подарила, так пусть уж и коза молоко передаст до кучи.

Снетков, внешне не реагируя на иронию и игнорируя мое присутствие, переключил внимание на мальца:

– Как дела у нашей смены в школе? Умнеешь потихоньку?

– Нет, – печально сообщила будущая смена.

– Это почему?

– Училка у нас тупая.

– А чего ж вы ее сами не учите, не подтягиваете, не воспитываете?

– Пусть ее директор воспитывает! Он ее каждый день к себе в кабинет вызывает и там воспитывает, она всегда красная и растрепанная оттуда выходит.

– Если красная и растрепанная, то ты, Вовка, возможно, года три ее не увидишь. Глядишь, восьмой класс без ее дурного влияния успеешь закончить. – заключил Снетков.

– Врете вы все! – сказал Вовка и выскочил на улицу.

Василь взял со стола бутылку:

– Будешь?

– Тебе же прислали. Завтра я еще меду привезу. Вижу лечить тебя надо, а то про учительниц плохо думаешь.

– Опять гости, – Снетков услышал скрип двери, – ну и хату ты мне нашел, здесь не только поболеть, помереть спокойно не дадут.

– Здравия желаю! – прозвучал с порога строевой голос полковника. Он был в офицерском бушлате и военной шапке-ушанке без кокарды.

– Слышал, Василь, ты болеешь? Вот я тут лекарство принес, – и вынул из внутреннего кармана бутылку водки.

Зная, чем это кончится – разговорами о доблестной Советской Армии и перечислением совершенных подвигов я сослался на дела и стал прощаться.

– Алекс, я верю в твою искренность, – Снетков осуждающе посмотрел на меня, но удерживать не стал.

Отступление №1

Постепенно я узнавал о прошлой жизни соседа. Как он сам сказал, образование у него было «среднее специальное, но без диплома».

На преддипломной практике вляпался в какую-то историю. Начались разборки. Особенно возникал комсомольский секретарь, которого Снетков охарактеризовал так:

Линии судьбы и жизни на его ладони сливались в одну, которая четко совпадала с линией партии.

На защиту Василя встала «комсомолка, спортсменка, и красавица» Зоя Бессмертнова, предложив взять его на поруки. «Это все ее бредни – просто в меня втюрилась», – пояснил Снетков

Он не хотел вдаваться в подробности той истории, но, я понял, что уже тогда Снетков не умел и не хотел приспосабливаться. Видимо уже тогда и появилось его фирменное «в отличие».

Зоя все же взяла его на поруки, вернее, он взял ее на руки и отнес в ЗАГС.

– Именно там у нас выдают свидетельство, что ты уже с браком – пояснил Снетков, – и тебя теперь будут доводить «до ума».

Молодожены уехали в областной центр и устроились на завод.

Сначала жили спокойно. Зоя была умная и активная, порой даже чересчур. Решив сделать карьеру на идеологическом фронте, она с отличием окончила высшую партийную школу.

Все чаще их разговоры переходили в плоскость марксистко-ленинской философии, с уклоном в ее ленинскую ветвь, которой Снетков придумал свое название – «ленинский сук». И у плиты и в кровати Зоя просто сыпала цитатами из классиков коммунизма.

Собираясь в кинотеатр он неизменно слышал одно: