Дуремары перестройки. Так все и было

– Ну, хороша!

Двусмысленность выражения легко читалась.

Манька смеялась весело и натурально. Разгоряченная, она и впрямь была хороша. Снетков продолжал рассыпать комплименты, а я смотрел на них, и мне было хорошо. Может, это Манькино «лекарство» так подействовало, а скорее всего, окружение…

Впрочем, какая разница – было хорошо, и все тут!

Поначалу я тоже участвовал в разговоре, рассказал пару анекдотов, как мне казалось, к месту. Но мое красноречие гасло на фоне искрометного снетковского юмора. Я пересел на диван, где потихоньку разомлев от тепла, придремывал. Да и усталость после трудовой недели одолела.

Поэтому честно скажу, что новоселье для меня закончилось на не очень мягком и запыленном диване в каком-то закутке, что меня совершенно не трогало. Могу только догадываться, как развивались события дальше.

Будни

После переезда общение с новым соседом стало постоянным и у меня стали вырисовываться основные черты его личности.

Внешне Снетков ничем не выделялся – ни ростом, ни красотой. Да и вообще к своему внешнему виду он относился пренебрежительно, но брюки у него всегда были выглажены, а ботинки блестели.

Эту особенность своего гардероба он объяснял:

– Моя верхняя половина, Алекс, значительно превосходит нижнюю; приличная шевелюра, приятный взгляд, обворожительная улыбка – все это притягивает взор. Но только тех, кто начинает осмотр сверху. А чтобы не смазать впечатление у тех, кто начинает осмотр снизу, приходится нижнюю часть держать в образцовом порядке.

Зная его неординарность и оригинальное отношение к работе, я поинтересовался, как прошли первые дежурства на новом посту?

– С одной стороны, работа почти бесполезная, а с другой, вроде и нет. Мы оберегаем социалистическую собственность от внешнего посягательства, в то же время не можем защитить от внутреннего. Знаешь, какой основной девиз у работников завода?

Я отрицательно мотнул головой.

– Ты здесь хозяин, а не гость —

не взял доску, возьми хоть гвоздь!

Вот эти гвозди меня и заставляют отбирать; я их сдаю на склад, а потом главный кладовщик по официальному пропуску шефу на строительство дачи их отпускает.

Однако же производство работает хоть бы что!

А почему? Да потому что эти гвозди либо были заказаны с учетом, что пойдут налево, либо в каждую доску на один гвоздь меньше забивают. Схема отработана годами и десятилетиями. Вот потому у нас все «на соплях», что вместо гвоздей сопли используют.

А если с другой стороны смотреть – не будь охраны, охотников до гвоздей уйма сбежалась. Поработаю пока, коллектив вроде неплохой, столовая дешевая, зарплата не меньше моей прежней.

Опять же – спецодежду выдали добротную. Да и с Трезором подружился – лучший напарник теперь. Хороший пес, один недостаток – верит людям.

Трезор на жилищные условия не жаловался

– А мой Шмон не верит, что мне для него ничего не жалко, лично проверяет сумки и холодильник.

– Не дурак он у тебя…

Шмон сидел и в упор смотрел на Снеткова.

– Вам, я вижу, не скучно. Если честно очень не люблю дураков. А они вот на меня косяками прут. Что удивительно – особенно много среди начальства. Вот я их и подставляю, чтоб вся дурость шла напоказ.

– Опасный ты человек, Василь…

– Во-во, – засмеялся он, – дурак ведь первым замечает, что много умных развелось…

Я пропустил его выпад, не желая вступать в уже привычную словесную дуэль.

К теме дураков мы вернулись через пару дней. Начал Василь как бы невзначай:

– Долгое время для меня было загадкой, как дураки в начальничьи кресла пробираются. Хотя чего тут удивляться – наша система к этому располагает.

– Но они же с образованием, не должны быть тупыми.

– Даже обезьяна способна к подражанию. А дурак все же человек. У нас в стране важнее ума что?

– Верность и преданность идеалам!

Снетков одобряюще посмотрел на меня.

– Дураки это прекрасно знают и восполняют этим мозговые пробелы. Они знают, что с корочками у них больше шансов – бумагам у нас вера ого-го!

– Это у нас еще со времен безграмотности.

Снетков опять посмотрел на меня.

– Как приятно общаться с умными неудачниками! А ведь умные этому строю и не нужны вовсе. Ум предполагает пытливость. А пытливость – это лишние вопросы. Помнишь строчку в революционной песне:

«И как один умрем в борьбе за это!».

У нас один умник в институте спросил, за что конкретно ему помирать предлагают.

– И что?

Снетков уклонился от ответа, но я заподозрил, что его незаконченное высшее как-то связано с такими вопросами.

– И потом дураки они, как правило, дальше своего носа не видят. Помнишь, как Ходжа Насреддин своим ишаком управлял? Держал перед носом пучок травы на прутике: прутик влево – ишак влево, прутик вправо – ишак вправо.

– Нет, Василь, все равно руководителю образование необходимо.

– Ты, Алекс, считаешь, что образованный дурак лучше, чем необразованный? А ведь здесь и кроется причина нашего развала. Дипломированный дурак – это не только затраты на обучение, но и расходы на его последующие деяния!

Чем выше сидит дурак, тем страшнее последствия!

Возразить было нечего. Я перебрал в памяти всех своих бывших начальников. Вывод получился неутешительный. Василь был стопроцентно прав. Я решил не продолжать. Снетков тоже о чем-то задумался.

У нас с ним оказалось много общего. Мне нравилось, что Снетков не зацикливался на какой-либо теме. Он предпочитал собрать аргументы и продолжить спор позже.

Главным достоинством моего приятеля был его житейский философский ум. А еще Василь был импровизатором, умел не только задать какой-то заковыристый вопрос, но и сам мог на него с блеском ответить.