– Посмотрим, что ты скажешь, когда поймешь, что живешь с убийцей.
– Самооборона – не убийство, и вообще это классический несчастный случай. К тому же я до сих пор не понимаю, какое отношение происшествие с Сорокиным имеет к похищению Кирилла?
– Так тебе все известно! Но как?
– В тот вечер, накануне своей смерти, Николаич мне многое рассказал, словно предчувствовал, что ему осталось недолго, в том числе и про твою тайну.
– И ты ни разу не поинтересовался у меня об этом?
– Не вижу в случившемся с тобой ничего непонятного. Этот урод, изнасиловавший твою мать, ничего другого не заслуживал, а твоей вины в его гибели нет ни грамма.
– Ты не понимаешь. Он не просто ее изнасиловал, а фактически убил – она не смогла справиться с позором и покончила с собой, а вслед за этим у отца не выдержало сердце. Затем он пришел за мной, и я не стала с ним церемониться. На самом деле я желала ему смерти, но, когда замахнулась на него ножом, он оступился и упал, ударившись головой о стол.
– И поделом.
– Возможно. Только вот его отец считал иначе и, если бы его не посадили за кражу, точно бы расправился со мной. Не добрался тогда, сделает это сейчас, через Кирилла.
– Ты считаешь, что это Сорокин старший?
– Больше некому, он же поклялся отомстить за сына. Его выпустили год назад, я узнавала, и пока дядя был жив – никаких действий не предпринимал. А тут случай подвернулся из разряда кровь за кровь.
– И все-таки что-то здесь не сходится, хотя не будет лишним проверить эту информацию.
– Я уверена, что это он. В последнее время у меня было стойкое ощущение, что за мной кто-то следит, но я не придала этому значения. Наверное, я просто очень боюсь за Кирилла. Что же теперь будет, Сереж?
– Мы обязательно найдем этого урода, кем бы он ни был, и ему очень не поздоровится – это я тебе обещаю.
– Почему всегда так? Только все наладится, как сразу начинает творится что-то ужасное.
– Перестань, не накручивай себя. Все будет хорошо.
– А если он его убьет?
– Если бы эта тварь собиралась это сделать, то он точно не стал бы играть в непонятные игры. Ему определенно что-то нужно от нас, и пока он будет продолжать эту забаву – время на нашей стороне. Он обязательно ошибется, нужно только набраться сил и немного подождать.
– Все это время он будет мучить Кирилла.
– Он за все ответит, не сомневайся. Постарайся успокоиться, ты нужна мне сильной.
– Я постараюсь. Только обязательно верни Кирилла живым.
– Важно, чтобы ты мне верила, и тогда все получится. Пойдем отдыхать, завтра у нас много забот.
20 марта, среда
Сергей проснулся за минуту до звонка будильника. Старая привычка, еще со школьных времен, работала безупречно. Лежать в постели было некогда, поэтому он просто встал, заварил кофе себе и супруге, и после традиционных утренних процедур уже через сорок минут мчал в резиденцию Петровского. В общей суете, у него совершенно вылетело из головы поставить в известность вышестоящего руководителя. Подъезжая к главному зданию, он уже настроился на стандартную головомойку, мысли все равно находились в другом измерении.
Попутно Дроздов успевал еще отдавать указания Андрею, который в последнее время его все больше радовал, и всего за несколько месяцев сделал просто невероятный скачок в служебных качествах. Вероятно, этому способствовало возобновление его отношений с Леночкой, в воспитании молоденьких и перспективных мальчиков она была истинная мастерица. Неудивительно, что Климов все схватывал на лету, удивляя своего начальника растущей проницательностью.
– Сергей Андреич, я тут взял на себя смелость и подрядил Степу и Пашу присматривать за Екатериной.
– Молодец, хвалю! На опережение работаешь.
И последнее на сегодня: нужно пробить одного деятеля, что он, где он, в общем обычное дело. Записывай. Сорокин Вольф Германович, пятьдесят восьмого года рождения, место проживания – район Одинцово, сиделец, примерно год назад вышел. Займись лично, максимально пристально.
– Задачу понял.
– На этом все. Отбой…
Петровский пристально осмотрел вошедшего и, не сказав ни слова, разлил по стаканам. Сергей наблюдал подобное сочетание поведения Михаила Степановича нечасто, а потому не вполне понимал, что это может означать.
– Присаживайся, Серж. В ногах правды нет.
– Может я лучше постою?
– Ага, стало быть, догадываешься, в чем дело.
– Догадываюсь.
– Ты неисправим. Ладно, оставим это на другой раз, а сейчас присаживайся и, так сказать, во всех подробностях.
– Виноват, не доложил. Был не в себе.
– Понимаешь – это хорошо. Надеюсь, теперь ты взял себя в руки? Дело требует хорошо взвешенных поступков.
– Все в порядке.
– Что ж, излагай.
Сергей принялся в деталях доводить информацию, прерываясь, когда требовалось давать пояснения на вопросы Петровского. Так они дошли до самого главного.
– Что думаешь? Есть предположения, кто это может быть?
– Степаныч, черт его знает! Это может быть кто угодно, ты же знаешь нашу службу.
– Так-то оно так, но кто угодно здесь не вариант. Тут какой-то интерес, либо месть.
– Точно так же, про месть, мне и Катюша твердила.
– А ты этот вариант не рассматриваешь. Интересно узнать, почему?
– Нет внутреннего отклика.
– Про твое чутье я наслышан, но я бы не стал слепо доверять этому чувству. Все надо проверять.
– В данный момент этим занимается Климов.
– Я не сомневался. Это я так, чтоб ты не расслаблялся. Еще соображения есть?