На шипах

– Все равно прости. – Не унимался я. – Я правда думал, что ты меня убьешь.

– Убью! Конечно, убью! Если ты в финале обосрешься. – Он рассмеялся. Мне стало легче, будто и правда ничего не было. Маленькое приключение двух мужиков, которые допустили ошибку. В жизни, как и в футболе, невозможно все время попадать по воротам, но это не значит, что после каждого промаха стоит выходить из игры.

– А удар у тебя ничего. – Сказал он, поглаживая пальцами челюсть. – Моя школа! Но надо еще поработать, чтобы отточить мастерство.

– В другой раз. – Сказал я. С Мариной было покончено, былая дружба расцвела с новой силой, а до финала оставались считанные дни.

Глава 2. Столичный воздух

Самолет слегка встряхнуло, когда он выходил на посадку, пробивая гущи облаков. Кто-то даже ахнул от ужаса предстоящей катастрофы. Но лично я не сомневался, что все будет хорошо и, если мне и суждено умереть, то точно не сейчас. Внутреннее чувство с уверенностью подтверждало, что все будет хорошо и вслед за черной полосой вновь пришла белая. Мы прилетаем в Москву, чтобы через три дня увезти из нее цель всей моей жизни. По-сути это последний шанс доказать свою футбольную состоятельность и я не сомневаюсь, что все получится. Несмотря на пару осечек, наша команда абсолютный фаворит первой лиги. С поставленной игрой и железным характером мы готовы состязаться с лучшими командами страны, а наш соперник по финалу в этом году уж точно к таким не относится. Да, Спартак легендарный клуб, выигравший множество титулов, но у всего есть срок годности и у красно-белых он как раз подошел к концу. Это в девяностые в Спартаке играли лучшие игроки и он неизменно занимал первое место, в начале нулевых появились новые лидеры: ЦСКА, Локомотив и Зенит, а народная команда (так называют Спартак) планомерно уходила в тень. От былого величия мало чего осталось. Легенды давно постарели или покинули клуб, а новые игроки еще не успели расцвести должным образом. Кризис поколений, наложенный на эволюцию тактических схем, привел чемпионов к забвению и сейчас даже пятое место является для них успехом.

Провалив половину сезона, Спартак сделал ставку на кубок. Здесь они дошли до финала и даже в нем, в матче против нашей команды считались явными фаворитами. Но мы то знаем все их проблемы. Череда неудач в чемпионате, трудности в раздевалке и психологический груз, связанный с тем, что в финале от них ждут только победы, заставит нервничать даже самых опытных игроков, чего уж говорить о Суворове. С учетом прочего, я не сомневался, что в этом матче фаворитами были именно мы.

Сплоченный коллектив, закаленный опытом прошлого сезона набрал нужный ход. Неудачи сделали нас сильнее, а победная серия склеила все изъяны. Сам по себе выход в финал уже большая победа и нас никто не упрекнет за итоговый результат, даже если мы проиграем. Психологическая легкость тоже добавляет сил. Раскрепощение, с которым мы выйдем на поле, лишь окрылит нас. Скованный завышенными ожиданиями соперник не имеет права на ошибку, любой промах выбьет его из колеи, заставит бояться и закрепостит и без того скрипучую игру команды.

Все это давало надежду, что совсем скоро в самом сердце огромной страны я подниму над головой главный и единственный трофей своей жизни! В судьбе каждого есть место для великих побед и для меня, оно наступило именно сейчас! Во всяком случае, я в этом не сомневался. Я чувствовал, как жизненные перемены толкают меня вперед, делают другим человеком, готовым взобраться на гору и взять свою цель. Уж если мне поддалась челюсть Пегаса, то и железная склянка, почитаемая как священный Грааль, тоже будет покорена!

Шасси плавно коснулись земли, под овации пассажиров самолет мчал по взлетно-посадочной полосе, замедляя ход. Мы дружной вереницей спускались по трапу, шаг за шагом, ступая навстречу главному приключению.

Москва. Лужники. Предматчевая тренировка. Я ковыряюсь бутсами в газоне, пытаясь к нему привыкнуть. Он пахнет резиной, жесткий, как огонь, но даже эта маленькая особенность не помешает мне вырвать трофей из объятий фортуны. В конце концов, мы второй год прыгаем по ухабам и кочкам и способны творить чудеса на ровной траве. Чаша стадиона похожа на колизей, огромную кровавую арену, где тысячи лет назад идущие на смерть приветствовали императора и звенели железом ради триумфа, свободы и славы. Я дышу полной грудью, дрожь пробирает предвкушением главного сражения жизни, мои мечи – шипы бутс, мое копье – кожаный мяч, мой щит – смелый взгляд в будущее. Я представляю, как через два дня вновь ступлю на жесткую зеленую резину, проторенную черной крошкой. Я буду готов стереть кожу в подкатах, лишь добиться победы. Я готов отдать все, чтобы победить.

Сейчас или никогда. С этой мыслью я покинул арену, с сумкой на правом плече. В разгаре жаркого дня на парковке с ревущим мотором, виляя хвостом, эффектно остановился красный феррари. «Ну и пижон» – подумал я, провожая взглядом идущий за машиной шлейф. Из дверей выскочил юноша в черных очках на знакомом лице. Я присмотрелся и узнал его. Это Андрей Суворов. Он существенно изменился, приобрел модный загар, сделал прическу, будто уже стал звездой мирового футбола, да и его машина явно не отличалась аскетизмом. Столица творит чудеса, превращая скромного уральского парня в золотую молодежь садового кольца. Однако как бы он не изменился, я все равно был очень рад его видеть. Он тоже узнал меня.

– Здравствуйте! – Сказал он с улыбкой чеширского кота.

Я обнял его, наслаждаясь трогательной встречей с живым утопленником. Я же всерьез переживал за него, думал, что уже все, умер парень, убили его. А он тут, гоняет на красном феррари, подтянутый, загорелый и живее всех живых. Я справился о его делах, он с радостью поведал, что не зря рисковал и сейчас регулярно выходит и забивает за легендарный клуб. Он с детства мечтал играть за Спартак, и теперь эта мечта сбылась. Говорит, что даже тренер сборной поглядывает за ним, планируя привлечь на предстоящий чемпионат Европы.

– Горжусь тобой! – Ответил я по-отечески, с некоторым трепетом, будто он и впрямь, мой сын. – А я уж думал, что тебя убили.

– Да ладно вам! – Засмеялся он. – Это все байки. Девяностые уже прошли.

– Ну, знаешь. Угроза-то была.

– Да люди много чего говорят. Но далеко не всегда этому следуют. Пегас, все-таки не убийца. Кстати, а как там с машинами? Сдержал он слово? Что в итоге, иномарка или жигули?

– Да сдержал. Подарил каждому по машине… стиральной.

Мы засмеялись. Было в этом что-то забавное, особенно когда вспомнили нашу аварию с джипом судьи.

– Да, было дело! – Сказал Суворов, устремив взгляд на феррари. – До сих пор помню, как учился водить. Зато уроки не прошли даром, вот купил себе ласточку.

– Не боишься, что тебе может прилететь за побег? Мало ли, что у Пегаса в голове…

– Да что вы! Вопрос улажен. Спартак потом связался с клубом и даже выплатил отступные. Так что никто в накладе не остался. Кстати! А как там остальные? Как Суббота, Чича, Аршак?

– Чича куда-то пропал. – Ответил я с легкой тревогой. – Сдается мне, что он тоже свалил.

– Да уж наверняка. Пегас команда контрастов, там столько странностей, что лучше в ней не засиживается, а то и с ума сойти можно.

– Это точно. Достаточно посмотреть на меня. Я тоже думаю, что он бежал. Им и Астрахань интересовалась и Руфус в Аячо мог позвать, да и трансферы не за горами. Так что ты законодатель мод. Теперь из Пегаса так уходят все.

Мы посмеялись. Я рассказал об остальных. Про то, как бросил пить Суббота, о том, что Кривоножко не такой уж и козёл, и о Аршаке. Мы попрощались, готовясь к главной встрече, в которой кто-то из нас обязательно выиграет свой первый трофей. Я смотрел ему вслед и немного завидовал, ведь то, что для меня конец, для него еще только начало.

В больницу меня пустили не сразу. В отличии от Щепкино и Челябинска, здесь не было обшарпанных стен, кислых лиц, уставших от работы и жизни врачей и мерзкого едкого запаха, пропитавшего все помещения. Эта была цивильная больница класса люкс, оплату за которую великодушно взял на себя Пегас. В одной из палат, с видом на оживленный проспект временно расположился Аршак. Уже прошел месяц, как его голова безрассудно врезалась в соперника и чуть не раскололась на две части. Балансируя между жизнью и смертью, он уверенно шел на поправку. Своевременный переезд в столицу сохранил ему жизнь и надежду на возвращение в большой спорт. Если в начале врачи боялись давать прогнозы, то сейчас в их словах становилось все больше уверенности, и даже я поверил, что скоро Аршак вновь будет парить в воротах, как гордый горный орел.

Сейчас же орел скорее походил на птенца, который с общипанными крыльями отсиживался на кушетке, словно в гнезде. Сердце екнуло, когда я зашел в палату. Намотанные на голову бинты сливались с цветом его лица. От мертвецкой бледности становилось не по себе.

– Как ты, друг? – Спросил я, выкладывая на приставной столик сладости и фрукты.

– Привет, дорогой! – Тихо поздоровался он и попытался встать. После неудачной попытки, схватившись за голову, он осторожно приземлился на подушку. – Как видишь, жив.

Жив – это громко сказано, в глазах не было былого блеска. Дерзкий и неутомимый мачо остался на зеленых ухабах уральских полей, а сейчас передо мной сидел бледный, обессиленный живой труп. Во всяком случае именно таким было первое впечатление, тем не менее, я был рад этой встрече. Ведь мой друг остался жив после того, когда все его уже успели похоронить. Он постепенно набирался сил, и я не сомневался, что месяц другой и он снова вернется на футбольный простор, ловить мячи и покорять сердца одиноких дам.

Несмотря ни на что, мы тепло беседовали на протяжении получаса. Аршак делился историями о заточении здесь, я рассказывал ему о наших успехах. Врачи ограждали его от лишних новостей, стараясь беречь его психику. Волноваться нельзя, а Пегас – живой повод для волнений. Аршак удивился, узнав что расходы на его лечение взял младший Сафонов.

– Я все верну! – Гордо заявил он, разрезая воздух движением бледного пальца.

– Рассчитаешься, когда вернешься на поле. Проведешь пару великих сезонов и перейдешь в суперклуб за хорошую сумму. – Пошутил я.

Аршак попытался улыбнуться и у него даже получилось, пусть вяло, но зато искренне. Он ничего не помнил о своем столкновении и не держал зла на того, кто его сбил. «Я сам виноват!» – Говорил он. – «Надо было головой думать, а не лететь вперед сломя голову. Я же не кот у которого девять жизней. Я орел – у него жизнь одна».

– Кстати! – Сказал он, будто что-то вспомнил. – Как там твоя Марина? Она сказала «да»?

– Нет, не сказала.

Он застал меня врасплох. Рассказывать всю подноготную не было никакого желания. А коротко было именно так, ведь чтобы тогда не сказала Марина, по факту она все равно ответила – «нет».

– Ну и дура! – Аршак раздосадовано хлопнул в ладоши, а на бледном лице появился румянец. – Даже я бы сказал да.

– А как твои невесты? – Поинтересовался я.

– С переменным успехом. Я долго думал о нашем с тобой разговоре.

– О каком?

– О бабах и семье. Времени, знаешь, много было. Сидел и думал, когда не болела башка. О себе, о роли в жизни и наследии. О том, что я только и делал, что прожигал ее, не думая а завтрашнем дне. Я жил без предохранителей, что в футболе, что с бабами. Везде был на грани офсайда. Летел сломя голову, не размышляя о том, что будет завтра. Не жалел себя, думая, что буду всегда здоров. А жизнь оказалась хрупче ожиданий. Я с ужасом вспоминаю,как не зная страха, летел на любой мяч как последний…

– Гладиатор?

– Да! – Воскликнул он. – Только я хотел сказать, дурак. Но твое сравнение мне нравится больше. Я чуть не умер и ради чего? А самое главное, что после меня останется?

Глаза его заблестели. В тусклых углях разгорелся былой костер, по небритой щеке засочилась скупая слезинка. Он достал из-под подушки альбом и показал фотографии младенца.

– Это мой Сережа. – Сказал он. – Он уже научился ходить. Я скоро встану и мы будем ходить вместе. Я думал, что умру. А в такие моменты невольно думаешь о самом важном.

– Я тоже. – Ответил я, вспомнив про сына, которого не видел почти полгода.

Аршак, Суворов – за один день, я встретил двух людей, которых успел похоронить. Закопал заживо в пучине собственных страхов, и вот они воскресли из небытия, озарив меня светом надежды. Суворов и вовсе превратился в пижона, парня с большим будущим, которому только предстоит скользить вверх по хрупкой лестнице жизни, проходить каждую ступень, спотыкаться и набивать шишки. Его путь только начался. Аршак идет той же дорогой, а я уже вижу ее конец. Остался один лишь шаг, одна ступень, после которой я победно вскину руки, наслажусь моментом, выдохну и спрыгну. Вот только куда? Пока не понятно.