На шипах

Бешенный взгляд обвел наши лица.

– Ну! – Крикнул он. – Тяните свои руки!

Мы переглянулись и робко вытянули их перед собой, словно охваченные вирусом зомби. Он подошел ко мне, улыбнулся и хлестнул по правой руке.

– Рано радуетесь, придурки! Кубок нужно заслужить, а не тянуть к нему свои ручонки. Он так просто не достанется, его надо быть достойным. И мне кажется, что сегодня на глазах у всей страны, под гул разъяренной толпы вы сможете доказать им, мне, а в первую очередь самим себе, что еще на что-то способны. Проиграть не страшно, проиграв, вы так и останетесь никем, а победа принесет вам все. Славу, трофей, даст путевку в новую жизнь, ведь в следующем году нам откроются еврокубки, а сильнейшие клубы выстроятся в очередь в надежде подписать с вами контракт. Представляете, как будет обидно все это просрать? Только не падайте в обморок. Сегодня за вами будут следить десятки телевизионных камер, трансляция с которых будет идти на всю страну. Ваши школьные друзья, залетные подруги, учителя, соседи, в конце концов, ваши дети сидят перед телевизором и увидят… – Он всплеснул руками и сделал глубокий вдох. – Увидят не только победу или поражение, а увидят вас. То, что вы из себя представляете, как подходите к важному делу и какой пример подаете другим! Выйдете на поле, покажите себя и порвите всех к чертовой матери! Этот кубок должен сегодня быть здесь! Вам это по силам, вам это по зубам!

– Ладно! – Сказал Макар, несколько переведя дух. Успокоившись, он надел очки, сжал пальцами газету и принялся водить взглядом по заголовкам: «УРАЛЬСКИМ САМОГОНЩИКАМ БОЛЬШЕ НЕ НАЛИВАТЬ», «ПЕГАС РАСПРАВИЛ КРЫЛЬЯ», «САФОНОВ ВСЕ КУПИЛ», «ПЕТРОВСКИЙ НИКОГДА НЕ БУДЕТ ПЕРВЫМ».

Последний заголовок ужалил меня, но мне совершенно не хотелось знать, что под ним написано. В конце концов, какое мне дело, до частного мнения какого-то журналиста. Ответить я ему все равно смогу разве что на поле.

– Сегодня важный день. – Крикнул Макаров, бросив газеты на пол. – Сегодня мы увековечим себя в истории. И не вздумайте мне перечить. Неужели я зря разоделся словно придурок на оперетту.

Страсти улеглись. До выхода на поле оставались минуты. Макар с Козловым и отцом Тихоном обсуждали последние детали, планируя окончательный состав. Я надел наушники и под музыку из фильма гладиатор пытался поймать нужный настрой. Вот она – главная арена моей жизни, мой финальный бой, который либо подтвердит, либо развеет легенду о «вечно втором Петровском». Пестрая распушившаяся жизнь сошлась в одной точке, ожидая своей кульминации. Все или ничего? Ответ на этот вопрос будет дан уже очень скоро.

Состав объявлен. Мы с Кривоножко в основе, Кандауров тоже. Но что еще более удивительно, Суббота остался сидеть. Место в воротах отдали совсем молодому резервному вратарю, не имеющего опыта подобных встреч. Я нервничаю, чувствую невидимую руку Марселя, которая двигает составом словно наперстками. А может мне просто кажется?

Смотрю на Кандаурова, а он все равно не рад. Чудом попав в состав, он продолжает сохранять мрачный вид, искоса поглядывая в мою сторону. Двери открываются, мы покидаем раздевалку.

– Есть разговор. – Говорит он, одергивая мою руку.

Мы отходим в сторону, в закуток, где никого нет. С лица Кандаурова не сходит напряжение, он так взволнован, будто это ему на протяжении многих лет не удается выиграть трофей.

– Что с тобой? – Раздраженно спрашиваю я, недовольный тем, что он сбивает меня с нужного настроя.

– Выслушай меня внимательно. – Говорит он шепотом мне на ухо, убедившись, что рядом никого нет. – Тебе угрожает опасность, тебя могут убить.

– Кто?

– Пегас.

– Ты чего несешь! За что? Мы с ним давние друзья и уже давно уладили все проблемы.

– Я не шучу. – Сказал он, всматриваясь мне в глаза. – Он убийца и таких вещей не прощает.

– Откуда ты это знаешь?

– Я бы ничего тебе не говорил, но ситуация слишком серьезная и ты должен об этом знать. Мне не положено этого делать, но я не хочу, чтобы ты пострадал, если что-то пойдет не так. Просто выслушай меня и никому не распространяйся. Будто я ничего и не говорил.

Я кивнул, стараясь справиться с успевшей меня охватить тревогой.

– То, что я племянник богатого дяденьки – это просто легенда. – Сказал он, озираясь по сторонам. – Ее придумали с целью внедрить агента в преступное сообщество семьи Сафоновых. Ты наверное заметил, что футболист из меня так себе. Я офицер РУБОП. Более года мы разрабатывали эту группировку, пытаясь найти доказательства и выявить преступления. У нас уже достаточно доказательств, чтобы посадить их на долгие годы.

– Ну так чего не посадили? – Возразил я, не зная, верить ему или нет.

– Они тоже не валяли дурака. Вошли в политику, обросли связями, получили особый статус. Брать их в Челябинске опасно. Они там владеют практически всем. Мы решили выждать и взять их в Москве. Всех разом, где у них не будет ни времени ни возможности подключить связи или силовой блок. Сейчас они на трибуне, сидят в почетной ложе, пьют виски, развлекаются, шутят в ожидании начала матча. И даже не подозревают, что уйдут отсюда только в сопровождении конвоя с наручниками на руках.

– Слушай! Мне сейчас не до шуток. Если это розыгрыш, то сейчас не лучшее для него время.

Кандауров побагровел, он силой сжал мое предплечье, требуя максимального внимания. Пришлось слушать дальше.

– Все началось с экономических преступлений. – Сказал он. – Сбыт контрафактной водки, хищение бюджетных средств. На поверке же все оказалось куда серьезнее. Практически каждый полученный им рубль окроплен чьей-то кровью. Они в буквальном смысле закапывали своих конкурентов, убирая всех на своем пути. Организаторами преступлений являются отец семейства и Пегас. Старший сын по большей части безобидный чудак. Пегас же и раньше был киллером. Все наиболее значимые убийства он предпочитал осуществлять сам. Не доверял другим. Судя по всему, он делает это и сейчас.

– Эти байки я уже слышал. Про Суворова тоже говорили, что убили его, закопали, в речке утопили. А сейчас он живой и здоровый выйдет на поле и будет играть против нас!

– Это да. – Согласился Кандауров. – Про Чичикина тоже слышал?

– Что? Тоже всплыл?

– Да, всплыл.

– Где? Во Франции?

– В Миассе. Убили его. Тело выбросило на берег. Есть и свидетели. Пегас его убил. Лично. Своими руками.

Меня трясло. Казалось, что весь мир рухнул, превратившись в сырую жижу. Я зажмурился, представив как извилистая река бурным течением несет бледное, раздувшееся тело Чичи и мне стало не по себе. Было жалко этого парня. Он был хорошим человеком и не заслуживал такой смерти. Вообще никакой смерти не заслуживал. Он должен был жить, улыбаться, играть на гитаре и быть вместе с нами на поле в этот тревожный момент.

– Убил он его. И тебя убьет. Если осторожность не проявишь.

Я хотел воскликнуть! Спросить «за что?». Но от волнения горло совсем пересохло.

– Я не хочу нагнетать. Сегодня их всех возьмут и посадят за решетку. В Москве их никто не выпустит под залог. Но всегда есть риск. Мало ли что. Если вдруг что-то пойдет не так, то ты первым окажешься в опасности. Сразу после матча уходи со стадиона через черный ход. Просто прояви предусмотрительность, а я сделаю так, чтобы, по возможности, к тебе приставили охрану. Понял?

– Понял. – Машинально ответил я, а в голове так и кружится образ Чичи. – Как же так. Женя… за что?

– За сдачу матчей.

А ведь и правда. Слишком много странного было в действиях Чичи. Практически в каждой игре он привозил голы, мазал, допускал нелепые ошибки. Я думал, он просто чудит, а оно вот как вывернулось.

– Делал ставки против своей команды?

– Все сложнее. – Сказал Кандауров.– После неудавшейся любви он совсем раскис, кинулся во все тяжкие, влез в долги, которые не мог отдать. Чуть было не подсел на наркотики. Одним словом, поплыл парень. Вернуться к жизни ему помог отец Тихон. Он закрыл все его долги. Став должником Тихона, Чичикин докладывал ему на исповедях о положении дел. Рассказывал о каждом игроке, делился настроениями и выполнял его поручения. Вспомни матч с Текстильщиком. Почему тебе не хотели дать исполнить пенальти.

– Отец Тихон? – Мне сразу вспомнилась его клевета в наш с Кривоножко адрес, как его бес попутал на пути к нашему воцерквлению. – А ему-то это зачем?

– Прошлое отца Тихона куда увлекательнее, чем кажется на первый взгляд. Еще в конце восьмидесятых он был простым подмосковным жуликом, с типичной воровской романтикой, где между ходками по тюрьмам промышлял игрой в наперстки на щепкинском рынке. Был на побегушках о тамошнего авторитета по кличке Татарин (Марсель Мансуров). В какой-то момент раскаялся. Ударился в религию, ушел в отшеьники, снискал славу знахаря, а вместе с ней понял, что под иконой проворачивать дела куда удобнее. Даже разорвав связи с внешним миром, он остался преданным псом Марселя и время от времени помогал ему в его букмекерских делах.

Это многое объясняло. Как же я раньше не догадался, что за космами и длинной бородой, за золотым крестом под толстой тканью черной рясы скрывается тот самый наперсточник Андрей, после встречи с которым и началась наша «дружба» с Марселем.

– Отца Тихона мы сегодня тоже задержим. К убийствам он, конечно, отношения не имеет. Но сам и через Чичикина периодически творил пакости, влияя на результаты матчей. Отсюда и ряд поражений и мое место в основе в финальной игре и длительный понос у Субботина с Аршаком.

Так вот оно как. А я то думал это Кривоножко. Я задумался. Вопросов стало так много, что страшно было услышать на них ответ.

– А взорвавший чиновник? – Спросил я. – Это Пегас?

– Вне сомнений. Сафоновы убрали его за то, что тот вошел в долю, но не выполнил взятых на себя обязательств, не снизил акцизы, да и был конкурентом Пегаса. А тот конкурентов не любит.

– А старший брат? Он тоже головорез?