Ксюшка

Девушка очень хорошо знала, как сильно ее избранник любит детей. Во время одной из их нечастых в последнее время пеших прогулок, где-то около года назад, Еж заметил девочку лет пяти, сидевшую в одиночестве на лавочке в городском парке. Проходившие мимо люди бросали на ребенка сочувственные взгляды, но все же проходили мимо. А Еж остановился, подошел к ребенку и даже сумел малышку успокоить и разговорить.

Оказалось, девочка потерялась. Она убежала из своего двора за более старшими ребятами, но не смогла вернуться. И ребята, за которыми она убежала, тоже куда-то пропали. Ситуация, которая, наверно, случалась в жизни каждого. Но Ксюшку поразило то, как Василий повел себя по отношению к этой девочке. Парень потратил последние наличные деньги, но, первым делом, накормил ребенка и даже угостил мороженным. А потом еще два часа терпеливо катал девочку на собственных плечах, бродя по округе в поисках ее дома. И только на автобусной остановке, когда они уже передали ребенка встревоженной маме, которая, похоже, только недавно хватилась пропажи, Еж достал из кармана два билета в кино и выбросил их в мусорную урну.

– Прости, Рыська. Хотел тебе сюрприз сделать. Не удалось.

– Какой ты все-таки романтик, – ответила тогда Ксюшка. – Не переживай, ты сегодня сделал доброе дело. А кино мы с тобой в другой раз посмотрим.

Девушка снова улыбнулась своим воспоминаниям. Ежик. Романтичный и добрый парень, который даже спустя три года отношений не утратил этой романтики. Смыслом жизни для него было помогать тем, кто не способен этого сделать самостоятельно. Не самый общительный, часто отвечающий одним-двумя словами. Но сколько раз за эти три года ее истерики и проблемы разбивались о его ледяное спокойствие. Она могла приехать с института и вывалить на него все накопившееся раздражение. Что опять ее кто-то назвал сатанисткой, или преподаватель сильно предвзято отнесся к идеальной, по ее мнению, курсовой работе. Но стоило ему улыбнуться, как она забывала обо всем, что случилось.

Он стал для нее всем. Ее первый и единственный мужчина, ее опора и надежда. Ксюшка чувствовала, что Еж будет рад ее новости, но очень хотела, чтобы этот день запомнился, если и не навсегда, то хотя бы надолго. А потому она порхала по кухне, расставляя свечи, тарелки, салатники… И продолжая предаваться воспоминаниям.

Три года… Не такой уж большой срок, если вдуматься, но сколько всего произошло в ее жизни за это время. В первый год своей студенческой жизни Ксюшка от души вкусила бесконечных поездок на пригородных электричках, ранних пробуждений и толкучки по утрам. Дорога до института занимала почти два с половиной часа, и ей приходилось вставать чуть ли не в пять, чтобы успевать на занятия. Именно тогда Еж впервые завел разговор о том, чтобы снять квартирку недалеко от учебы. Тогда не разрешила мама, сославшись на то, что Ксюшке еще нет восемнадцати.

Через год Василий пришел к ее маме. Улучив момент, когда самой Ксюшки дома не было. О чем они тогда говорили, Рысь не знала, никто не посчитал нужным рассказать, но уже через месяц они въехали в эту маленькую однокомнатную квартирку. Большую не позволяет скромная зарплата проходящего интернатуру в детском отделении педиатра, а его подработки, связанные с ремонтом автомобилей, были слишком нерегулярны, чтобы на них рассчитывать. Да и не хотелось ей большего. Это было пусть маленькое и тесное, но ставшее за прошедший год таким родным гнездышко.

Девушка регулярно поднимала вопрос о том, чтобы самой пойти работать. Не то, чтобы ее тяготил вопрос нехватки денег. Как управлять семейным бюджетом, она освоила достаточно быстро, да и того, что зарабатывал Еж, им вполне хватало. Просто ей невыносимо было сидеть вечерами дома одной, когда Василий был на дежурстве в больнице, и мысль заполнить это время каким-нибудь, полезным для их молодой семьи, делом казалась ей подходящей. Да и учеба давалась ей на удивление легко, и много времени на подготовку рефератов, курсовых и прочих домашних заданий не занимала. Но Еж каждый раз отвечал на это просьбой сосредоточиться на образовании, хотя бы до последнего курса. И, стоило ему улыбнуться, как все ее аргументы, старательно заготовленные к очередному разговору на эту тему, рассыпались, забывались, а желание спорить пропадало напрочь.

А потому она продолжала много читать, и раз в неделю ездить в родной город по вечерам, на тренировки. Бросать занятия с Арчи она не собиралась, хоть и появлялась в зале гораздо реже. Но приседания, отжимания и пресс по утрам по-прежнему были для нее обязательным ритуалом. По крайней мере, до этого утра.

Ксюшка в который уже раз посмотрела на часы. Еж задерживался уже на час, и это было очень странно. А выключенный телефон только добавлял беспокойства. Он никогда не задерживался, не предупредив об этом. И, тем более, никогда не выключал телефон. Ксюшка сидела за накрытым праздничным столом, сжимала в руках мобильный телефон и совершенно не знала, что ей думать. Ожидание становилось невыносимо, и она набрала номер Кобры.

– Рита, привет. Еж не у тебя?

– Нет, – ответила удивленная Кобра. – И не появлялся. А что?

– Он сегодня к маме уехал утром. Уже час, как должен был вернуться. И телефон выключен. – Голос Ксюшки дрогнул от накативших слез. – Рит, я не знаю, что уже думать.

– Ты дома? – голос Кобры прозвучал собранно, даже как-то сухо.

– Да.

– Через десять минут буду, сестренка. Разберемся.

Кобра отключилась, оставив девушку наедине с мыслями. И эти мысли становились все страшнее и страшнее.

Рита приехала позже обещанного, минут через двадцать. Не разуваясь прошла на кухню и уселась возле окна.

– – Я позвонила Арчи, он сейчас город носом роет. А мы с тобой сидим и ждем. Ясно? Кстати, по какому поводу полянка?

– Сюрприз ему хотела сделать… – ответила Ксюшка. – Новостью порадовать.

– Какой?

– Вот. – Ксюшка взяла с подоконника тест-полоску, и протянула собеседнице.

Кобра с минуту непонимающе смотрела на тест, потом расплылась в самой искренней улыбке.

– Рыська, девочка моя… Ты… Ксюха… Дай я тебя обниму. – Рита стиснула девушку в объятиях. – Ты давно знаешь?

– Сегодня тест делала, – честно призналась Ксюшка. – А мутит уже недели две.

– А Васька знает? Хотя да, ты же только собираешься ему рассказать…

Именно в этот момент мелодичной трелью отозвался телефон Кобры.

– Да. Что? – Кобра поменялась в лице, и это насторожило Ксюшку. – Вадик, ты уверен? Где? Я уже с Рысью. Сама скажу, ты там реши все вопросы, хорошо. Спасибо, брат.

Кобра швырнула телефон на стол и потерла виски. В глазах непробиваемой оптимистки стояли слезы.

– Что там? – не утерпела Ксюшка.

– Рысь, ты сядь, пожалуйста, и постарайся отнестись к этому спокойно. Тебе нельзя нервничать.

– Да что случилось-то?

– Еж разбился. На выезде из города какой-то пенсионер его подрезал… Рысь… Рысь!

Ксюшка самым банальным образом потеряла сознание.

Кобра закрыла дверь за фельдшером скорой и вернулась в комнату, в которой на не разобранном диване лежала Ксюшка. Лежала, невидяще глядя в потолок и почти не реагируя на происходящее вокруг. Врач сказал, что ей необходимо беречь себя от стрессов, но как это сделать, когда мир рухнул. И раздавил ее всей своей тяжестью. Да и какой смысл? Его нет. Он больше не придет уставшим под вечер. Не поставит привычным жестом свою косуху в угол прихожей. Не обнимет. Не спросит, что на ужин и как прошел ее день. Никогда уже не спросит. Ксюшка смахнула набежавшие слезы и скорее почувствовала, чем увидела, чье-то присутствие.

– Почему так? За что?

Кобра села рядом, на самый краешек дивана, и взяла Ксюшку за руку.

– Потому, что такая у нас жизнь, Ксюш. Рисковая и беспощадная. И иногда нам приходиться переживать и потерю близких. Стискивать зубы и жить дальше.

Ксюшка посмотрела на Риту.

– Зачем? Для кого?

– Для того, кто у тебя в животе, Рысь. Сейчас мы с тобой не имеем права быть слабыми. – Кобра помолчала, будто что-то вспоминая, и потом продолжила. – Знаешь, Васька всегда с презрением относился к тем, кто бросает своих детей… Одному даже морду разбил, когда услышал, как тот хвалился, что алименты не платит.

– Почему?

– Он считал, что дети – это билет в бессмертие. И в чем-то он прав. Был. Дети – это сохранение частички наших душ и характеров, сохранение генетики. Это наш след в этом мире, наконец.

Кобра резко повернулась к окну, как будто пряча от девушки слезы. Ксюшка с некоторым удивлением посмотрела на старшую подругу, видя перед собой сейчас не вечно молодую Кобру, а разом постаревшую, тридцатилетнюю женщину.

– Я обычно это никому не рассказываю… – Продолжила Кобра, с видимым усилием преодолевая дрожь в голосе. – Даже Ежу не говорила… Разве Костику недавно… Я ведь не могу сама иметь детей… И Васька был мне не просто брат… Он был как сын, которого никогда не будет…

– Рита…

– Нет, я сама виновата. Надо было рожать, когда был шанс… А я аборт сделала. Неудачно… – Кобра резко повернулась и посмотрела Ксюшке в глаза. – Обещай мне, Рысь, что сбережешь малыша. Сейчас же обещай. Это все, что останется от Ежа, кроме памяти.

– Я… Я не могу, Рит. Не могу этого обещать. – Ксюшка отвела глаза, не в силах выдержать взгляда собеседницы. – Я для себя не вижу смысла жить дальше. А ты про ребенка… А вдруг я не справлюсь… Одна…

– Не смей так думать. – В голосе Кобры скользнули нотки металла. – Справишься. И ты не одна. У тебя есть мы. – Она посмотрела на часы. – Нам собираться надо. Сейчас Стелс подъедет на машине, отвезет тебя к родителям. Одну я тебя не оставлю сейчас, даже не спорь.