Крайности Грузии. В поисках сокровищ Страны волков

«Приведите сюда мою будущую жену!» – потребовал полководец у своих воинов.

Когда княгиню привели, Тамерлан повелел ей указать на тело ее покойного мужа. Увидев мужественного двухметрового красавца, изрубленного его людьми, Тамерлан рассмеялся.

«Ты предпочла такого героя мне? Старому плешивому иноверцу?! Если ты предала его, как же ты поступишь со мной?» – и с этими словами Тамерлан приказал сбросить женщину в крепостной ров.

Хертвиси до сих пор выглядит как одна из самых живописных и неприступных крепостей Грузии.

Тут, на месте слияния двух рек – Паравани и Куры, – начинается ущелье, ведущее к подземному городу Вардзия.

Привкус камня

Монахи здесь пьют воду из пещерного источника, просочившуюся сквозь рыхлый туф. Скорость, с которой наполняется резервуар, свела бы с ума человека, умирающего от жажды: за сутки там собирается не больше десяти литров.

Вода в этом колодце холодная и чистая, но всегда с привкусом камня.

Это – последний колодец монастыря Вардзия, поддерживающий жизнь в пещерном городе.

Во времена, когда молебен, а не авиаподготовка, решал исход битвы, Вардзия активно использовалась в военных целях.

Отсюда царица Тамара («с босыми ногами, причем слезами орошала она ланиты») снаряжала своего мужа Давида Сослани в один из походов против иранского шаха, обещавшего сделать царицу своей наложницей.

Не желавшая становиться не только наложницей, но даже и женой иранского правителя (последнее он обещал ей в случае, если грузинка добровольно примет ислам), Тамара день и ночь молилась в этих пещерах о победе грузинского войска.

«Непорочная и страшная чудотворная вардзийская Богоматерь» вняла мольбам царицы, и войско ее мужа вернулось домой с победой.

Монастырь Вардзия доказал свою эффективность в военных действиях, и отныне царица Тамар удалялась сюда перед каждой сколько-нибудь значительной операцией.

Царица молилась здесь не одна. Монастырь был заселен любопытнейшим контингентом – в большинстве своем отпрысками знатных фамилий, занимавшихся тут литературой и переводами.

Монахи жили в кельях, по размеру соответствовавшим современным трех-, и пятикомнатным квартирам, или даже апартаментам в несколько ярусов. В каждой из таких келий имелся свой винный погребок и веранда, смотревшая на восток.

Вход в пещеру монастыря Вардзия. Местный историк проводит экскурсию по остаткам лабиринта, сохранившимся после землетрясения

Вода из оросительных каналов питала виноградники, посаженные на склоне горы, в туфовых скалах которой был вырублен монастырь.

Но вино, увы, не сохраняется долго, а литература, созданная здесь, исчезла после землетрясений и политических потрясений, уничтоживших все плоды труда обитателей Вардзии.

От тех времен остались лишь выдолбленные в скале кельи и маленькая часовня.

Один из русских путешественников прошлого века называл это место «Монастырь роз», или «Страной роз», приняв название «Вардзия» за грузинское слово «варди» – роза.

Это красивое созвучие, но не более того.

Услышав подобное сравнение, грузины улыбнутся и покачают головой. Их версия возникновения названия связана не с кем иным, как с царицей Тамар, якобы еще ребенком резвившейся в лабиринтах пещерного города и ответившей на крик разыскивавших ее опекунов: «Я здесь, дядя!» – «Ак вар дзия!»

Впрочем, монастырь был не просто комфортным курортом. Иранский историк Хасан-бег-Румлю сообщает, что Вардзия имела две потайные башни для «внезапных случаев и изменчивых времен».

Однако ни потайные башни, ни тайные ходы не защитили Вардзию от катастрофы.

В XIII веке, когда не было уже царицы Тамар, в Грузию вторглись монголы, а в 1266 году правитель Ахалцыхе провозгласил, говоря современным языком, автономию от грузинского царя.

Автономия – не самое надежное образование в структуре государства, и регион (Месхетия и Джавахетия) на 300 лет вышел из-под контроля Грузинского царства.

В том же злополучном для Грузии XIII веке случилось сильнейшее землетрясение. Многочисленные террасы, на которых монахи-писатели наслаждались прохладой в тени домашних виноградников, обрушились вниз, обнажив внутренности монастыря, сделав их похожими на оголившиеся соты. Под руинами погибли и литераторы, и все созданные ими произведения.

Участок дороги между Вардзией и крепостью Хертвиси я прозвал «ущельем тишины».

Любой громкий звук в этих горах может вызвать камнепад, поэтому в наши дни первое, что запрещают здесь дорожные знаки, – это сигналить.

Увидев знак с перечеркнутым клаксоном, я вспомнил о том, что рядом с Вардзией некогда находился монастырь монахов-молчальников, о жизни которых известно еще меньше, чем о погребенных под руинами «монастыря роз».

Дорога в Аджарию

Здесь, на подъездах к «Турецкой Грузии», все чаще слышишь «салям» вместо традиционного грузинского «гаумарджос».

В течение пяти веков город Ахалцыхе был турецким. Во вторую, и самую разрушительную из Турецких кампаний, русские войска уничтожили город вместе с большинством мирного населения, оборонявшегося неистово.

«Никто из ахалцыхских жителей не хотел сдаваться, и даже женщины проникнуты были таким фанатизмом, что многие, стараясь избегнуть плена, добровольно кидались в огонь; другие, вооруженные кинжалами, шли в битву», – писал военный историк Василий Потто.

Так сражались против русских грузины, принявшие ислам, и ставшие верными подданными турецкого султана.

За несколько лет до описываемых событий в одном из походов на Ахалцыхе солдаты из отряда Тамаза Орбелиани отступили в боржомское ущелье, где обнаружили знаменитые минеральные источники.

После городка Адигени, предпоследнего населенного пункта перед горной Аджарией, заповедник хороших дорог закончился, и мне предстояло узнать, что такое настоящие горные дороги.

В тот вечер было решено устроить ночлег, не доезжая до перевала Годердзи, или, если повезет, достигнуть вершины и разбить лагерь там.

Еще не осведомленного о славе этого перевала, меня нисколько не смущала перспектива оставаться там одному после захода солнца.

Самой интересной достопримечательностью в окрестностях был окаменелый лес, отмеченный на туристических картах.

Когда я подъехал к Зарзме, до заката оставалось не больше получаса. Поэтому, свернув с основной трассы и взобравшись по каменистому подъему, я постучался в двери монастыря.

Под монастырской охраной

Батура медленно обходит свои владения. Тихий, огромный, молчаливый азиат.

Когда я приехал, он спал. Ему не было дела до гостя, пока тот не оказался прямо на пути его утреннего обхода.

Эти собаки не трогают своих, но Батура еще не знает, что я свой. И вот мокрая морда уткнулась мне в пах.

«Доброе утро, Батура!»

Пес не тратит время на лишние разговоры. Он подходит молча, и ты застываешь, не шелохнувшись, вытянувшись в струнку: «Батура, я свой», «Батура, все в порядке».

Он не лает, и не начинает тебя есть.

Он просто ждет команды.