Крайности Грузии. В поисках сокровищ Страны волков

Воскресное утро началось со звона маленьких колокольчиков и пения. Звук голосов приближается.

Оказалось, это процессия католиков, идущих к мессе. Священник проповедует на русском, чему я очень рад, так как впервые понимаю слова службы.

«Бог призовет тебя, но он не скажет „Раб мой“. Он скажет „Друг мой“. Раб – это тот, кто безмолвно и покорно следует за хозяином. Нет, ты, идущий за ним, не раб ему, а друг!»

Стоящие у храма, на противоположной стороне улицы и даже по краям проезжей части, – все до единого опускаются на колени.

Машины тормозят и, вопреки обыкновению, никто не гудит в клаксон. Даже самый беспардонный и крикливый грузинский водитель ни за что не станет мешать божьему промыслу.

* * *

«В этом дворе – вся история Грузии», – говорит хозяйка.

Кетино рассказывает, что в 37-м году к ним пришел какой-то большевик с ружьем и сказал, что будет теперь жить в их доме.

Она не идеально говорит по-русски, и «большевик с ружьем», возможно, был НКВДистом с пистолетом.

К тому времени у семьи Орбелиани уже отняли все – дома, замки, виноградники.

А теперь еще этот «большевик с ружьем», решивший стать их соседом.

Половина дома, оставшаяся их семье, выходит окнами на улицу Абашидзе, названную в честь известного литературного критика и дедушки Кетино. Окна с другой стороны – смотрят на улицу Джавахишвили, названную в честь знаменитого историка, профиль которого изображен на банкноте номиналом 5 лари. В том крыле живут родственники этого самого Джавахишвили, а в пристройках во дворе – потомки НКВДиста, обосновавшегося там не благодаря гостеприимству хозяев, а вопреки их воле.

После долгих объяснений я, наконец, начинаю понимать, кто кому родственник в этом дворе.

Следующим утром, перед завтраком, хозяйка сказала: «Я не знаю, как в Украине, а у нас принято, чтобы все вместе садились за стол – и гости, и хозяева, и князья, и прислуга… У вас ведь тоже так?»

Я сцепил зубы и часто-часто закивал. Мне почему-то стало очень грустно.

Я вспомнил о собственных родственниках, расстрелянных большевиками, и рассказал Кетино («ай, мурашки по рукам» – задрожала хозяйка) историю тетки Татьяны, вернувшейся домой после двадцати лет лагерей.

Поселившись в загородном доме, эта женщина, от страха перед новыми незнакомыми гостями, окружила себя шестью громадными немецкими овчарками, старшего из которых звали Урсом.

Я вспомнил ее дом, в котором часто гостил летом. Он, как и дом Кетино, был полон фотографий и портретов. Но, в отличие от содержащегося в относительном (а как для Грузии – в абсолютном) порядке особняка Кетино, тот дом был захламлен и запылен до невозможности.

Жутковатый, вообще-то, был дом. А у тетки – сорванный, клокочущий, как у ворона, голос, и понять то, что она говорила, мог только ее верный Урс… Голос она потеряла в тот день, когда получила сообщение о своем освобождении в связи с хрущевской амнистией.

Поговорив о родственниках, мы переходим к чаю.

Кетино владеет фамильным рецептом конфет, которыми угощала гостей своего литературного салона княгиня Орбелиани.

Сладости приготовлены из грецких орехов, тщательнейшим образом очищенных и перемолотых.

Хозяйка ни за что не раскроет свой секрет, но там угадывается легкий привкус лимонной цедры и толика корицы. Густую смесь, скатанную в шарики, Кетино погружает в горячую карамель; дает ей остыть, а затем укладывает на крошечные карамельные медальоны с фамильным вензелем «ОБ».

Со сладостями, приготовленными хозяйкой, я удаляюсь в комнату, спасая свою порцию от многочисленных членов семьи, сбежавшихся на запах. И тогда лицо княгини со своей вечной иронией смотрит на меня со стены.

Впоследствии я встречал конфеты Кетино в нескольких кафе в Тбилиси. Иногда они были очень похожи на оригинал, но никогда мне не доводилось есть точь-в-точь такие же.

Я спросил об этом хозяйку. Она рассмеялась: «Алекс, кроме меня, больше никто в Тбилиси не умеет готовить таких конфет. Но в то кафе, которое ты назвал, я действительно продаю этот (тут она переключилась на французский) конфитюр…»

«Но почему тогда их вкус отличается от домашних?»

Приняв мои слова за изысканный комплимент, хозяйка улыбнулась и перевела взгляд на лицо своей предшественницы: «Может быть, все дело в портрете?»

«Забудьте о времени, вы в Грузии»

Наконец план поездки был готов: я решил пересечь все основные провинции на пути из центра Грузии – Тбилиси – до самого северного и, до недавнего времени, наименее цивилизованного ее района – Сванетии.

Этот маршрут включает территории Самцхе-Джавахетии, Аджарии, некоторых районов Самегрело (или Мегрелии), Верхней Сванетии и Рачи, и должен закончиться в столице древней Колхиды – нынешнем Кутаиси.

Моим главным и единственным средством передвижения станет велосипед. Я не беру с собой спутниковый навигатор и намерен руководствоваться в пути лишь картой, нарисованной от руки.

Несмотря на многочисленные соблазны, обещаю себе неукоснительно следовать избранному маршруту.

«Сколько времени понадобится, чтобы объехать все это?» – спрашиваю у одного из тбилисских друзей.

Тот задумался на несколько секунд: «Может, и две недели. А может – два месяца. Забудь о времени – ты же в Грузии».

По опыту предыдущих путешествий я знал: в любом из мест, лежащих на пути, можно остановиться на чашку кофе… и задержаться на неделю.

Cобрав необходимый багаж, запасшись куском копченого сулугуни и несколькими конфетами по рецепту Марии Орбелиани, я сел на велосипед и отправился по самой длинной из возможных дорог вокруг страны.

Первым пунктом назначения была горная Аджария.

Маршрут 2

Через Нижнюю Грузию и Джавахети

Монахи, пещерный город и встреча с самим дьяволом

Из Тбилиси – на запад

У желающих попасть к морю из Тбилиси есть два пути. По центральной дороге через Кутаиси, а оттуда – напрямик к пляжам, хачапури по-аджарски и другим наслаждениям, которые сулит крупный портовый город Батуми; или же по околичной дороге – мимо пещерного города Вардзия, через Месхети, перевал Годердзи и ущелье Мачахела, где раньше производили знаменитые кавказские ружья.

Путешественнику, выбравшему неизбитый маршрут, следует спросить дорогу в направлении поселка Тцкнети и следовать дальше в сторону городка Цалка и озера Паравани.

Я проехал мимо кладбища Ваке, на котором мечтают быть похоронены все жители районов Ваке, Вера и Сабуртало. Это уютное старинное кладбище с множеством живописных надгробий.

Выехав из города, я отправился на юго-запад по вьющемуся вверх серпантину. Невысокие горы, откуда открывается панорама на Тбилиси и его окрестности, поросли сосновыми лесами – в эти прохладные места горожане бегут от тяжелого летнего зноя.

Некоторые тбилисцы не покидают пригород Тцкнети до середины сентября, когда в школах начинается учебный сезон.

Дальше путь пролегает через Нижнюю Грузию – в целом малоинтересное место, одно из немногих достопримечательностей которого – поселок Накалакари неподалеку от городка Дманиси, где в начале 90-х археологи нашли останки человека, претендующего на титул «первого человека в Европе». Эта находка дала повод грузинам в очередной раз заявить о своем первенстве не только в производстве вина, но также в появлении самой человеческой цивилизации.

Дорогу в городок Дманиси вам укажет первый же встреченный по пути грузинский полицейский, даже если вы не станете просить его об этом. Каждый грузин – патриот своего края, и если у уроженцев Нижней Грузии и нет стольких поводов для самолюбования, как, например, у сванов, они не будут менее настойчивыми, предъявляя объекты своей гордости. Впрочем, в виду небольшого количества других достопримечательностей место обитания первого Homo georgicus не входило в мой маршрут.

После крутого подъема проезжаю село Орбети, когда-то носившее русское название Приют, где и по сей день живет много людей, носящих славянские фамилии.