ОТЧИНА. Книга первая. Дед

Вступивши на престол (1606 г.), Шуйский целовал крест, что ему, «не осудя истинным судом с боярами своими, никого смерти не предавать, вотчин, двор и имения у братьев, жены и детей преступника не отнимать, если они не виноваты, доносов ложных не слушать, но исследовать всякое дело как можно обстоятельнее, а ложных доносчиков казнить, смотря по вине, какую возвели на другого». Разослана была по областям грамота от имени бояр и всех людей московских с известием о гибели Лжедимитрия и возведении на престол Шуйского. В этой грамоте говорилось, что Гришка Отрепьев овладел царством с бесовской помощью, всех людей прельстил чернокнижеством.

Но эта странная грамота могла произвести только недоумение в жителях областей: недавно извещали их из Москвы, Годунов[18 - Царь Борис Федорович Годунов (ок. 1552 – 1605). Происходил из древнего московского боярского рода. Выдвинулся после 1567 г., когда стал опричником царя Ивана Грозного. В 1580 г. его сестра Ирина вышла замуж за царевича Федора Ивановича, и Годунов стал боярином. С воцарением Федора стал первым его фаворитом и взял в руки управление государством. Его обвиняли в убийстве царевича Дмитрия Ивановича в 1591 г. в Угличе. После смерти бездетного царя Федора организованный им Земской собор провозгласил царем Бориса Годунова. Будучи царем, организовал строительство Смоленской крепости, боролся с голодом 1601 – 1603 гг., но недовольство его правлением вылилось в массовую поддержку самозванца Лжедмитрия I. Направленные на борьбу с самозванцем войска не достигли решающего успеха, а после кончины царя (29.04.1605) они изменили его сыну, царевичу Федору Борисовичу, перешли на строну самозванца и свергли династию Годуновых с престола.] свергнут истинным царем Димитрием[19 - Якобы сберегшийся сын Ивана Грозного]; теперь уверяют, что этот Димитрий был обманщик, злодей, еретик и чернокнижник; объявляют, что он погиб за свое злодейство; но как погиб – это остается тайной. Объявляют, что избран новый царь; но и кем? – неизвестно; советные люди из областей не участвовали в избрании Шуйского: новый царь сел на престол тайком земли, с нарушением формы уже священной, по которой царь, по наследству вступающий на престол, должен был выбираться по совету всей земли, а не одних москвичей. Таким образом, известительная грамота Шуйского порождала только неудовольствие и недоверчивость; не доверяя человеку, который без ведома всех сел на престол, не знали, кому теперь верить, и наступило смутное время».

Историю Ивана Болотникова, вождя первого крестьянского восстания на Руси, впервые услышал из уст школьной учительницы. И не так была занимательна канва исторических событий, как то обстоятельство, что главную (одну из главных) ролей в ней играл мой однофамилец. После урока одноклассники задергали намеками и прямыми насмешками: не дед ли, мол, этот вождь Иван, не прадед ли… Признаться, это раздражало. И урок истории запомнился именно обидой, что это случилось со мной – однофамильцем… Но что я узнал об Иване Исаевиче из урока? Помнится – только то, что был вождем… И куцее знание это, времена всплывающее из школьного опыта, не обрастало по жизни деталями, не обогащало меня новыми подробностями. К счастью, школьный опыт обиды на однофамильца вскоре затушевался… гордостью. Ведь впрямь крестьянский вождь мог оказаться из моего родового племени… Точнее, моя семья могла оказаться его родней… Так кто же он был на самом деле? Откуда родом? Успел ли оставить потомство? С этими вопросами я жил до поры, которая понудила к первым разысканиям.

«…А как после Ростриги сел на государство царь Василий, и… в украинных и северских городех люди смутились и заворовали…

И под Кромами у воевод с воровскими людьми был бой, и из Путимля пришел Ивашка Болотников да Юшка Беззубцов со многими северскими людьми… И после бою ратные люди далних городов ноугородичи, и псковичи, и лучане и торопчане… под осень быть в полкех не похотели, видячи, что во всех украинных городех учинилась измена».

«К Кромам сходились все дороги с юга на окские верховья, Болотников, за один месяц вздыбивший Северскую Украину, поднял Ливны, Елец, Алексин, Каширу. Те самые Ливны, что «всем ворам дивны», тот самый Елец, что «всем ворам отец».

Он шел в Кромы выручать осажденных воеводами кромичан. Силы его прибыло. Были с ним холопы и крестьяне стрельцы и казаки; серпуховичи, болховичи, туляки, алексинцы, медынцы – хмельники, овчинники, скоморохи, веретенники, сковородники, сапожники, плотники, гвоздочники.

Подле самых Кром люди, посланные «для вестей» вперед донесли: «Встала Рязань старая! Братья Ляпуновы идут с целою ратью! А в царевом стану – шатость; люди все – в изнеможении, а воеводы один другого побить хотят!..»[20 - Г. Шторм. «Повесть о Болотникове»]

Восстание южных областей в пользу самозванца.

Семнадцатого мая, когда заговорщики были заняты истреблением самозванца и поляков, один из приверженцев Лжедимитрия, дворянин Молчанов, успел скрыться из дворца, из Москвы и направил путь к литовским границам, распуская по дороге слухи, что он царь Димитрий, спасающийся от убийц. В самой Москве в народе пошли слухи о вероятности этого спасения; маска, надетая на лицо мертвого Лжедимитрия, подала повод к толкам, что тут скрывалась подставка; тем более склонны были верить в спасение Димитрия жители областей, которые ничего не знали. Новоявленный «царевич», вяземский дворянин Михаил Молчанов, авантюрист и непомерный честолюбец, вместе с сотоварищами созывали округу в новый поход на Русь. К ним примыкали и поволжские беглые крестьяне, и дети боярские со своими отрядами. Вот к ним и примкнул, ничего не понимая, бывший турецкий раб Иван Болотников. При неизвестных нам обстоятельствах, беглого холопа-служильца Ивашку Болотникова, после плена, вернувшегося в родные края, вскоре назначили воеводой, дали ватагу отчаянных людишек, немного денег и послали собирать войско против Шуйского. Собрал он ратников около 12 000. Войско пошло на Елец, по пути рассылали грамоты, призывающие примкнуть к восставшим, распространяли слухи, что Болотников «видел живого царевича». Грамоты действовали – многие города, включая тверские Старицу, Ржев, Зубцов поддерживали движение Болотникова. Они сумел поднять тысячи крестьян, казаков, посадских, которые желали расправиться со своими угнетателями…»

«И там, в северской стране, подле Шаховского начинает играть важную роль Иван Болотников, новоявленный вершитель справедливости, борец за порушенные права, воевода угнетенных и обманутых…»

«Болотников обратился к подобным себе, обещая волю, богатство и почести под знаменами Димитрия, и под эти знамена начали стекаться преступники, спасшиеся в украйну от наказания, беглые холопи и крестьяне, казаки; к ним приставали в городах посадские люди и стрельцы. Шаховской дал ему отряд в двенадцать тысяч человек и отправил в Кромы. Болотников стал действовать именем Димитрия, умело славословил его. Но в то же время его движение стало принимать революционный характер, Оно призывало на позиции освобождения крестьян от помещиков. Восставшие начали в городах хватать воевод и сажать их в тюрьмы; крестьяне и холопи начали нападать на господ своих: помещиков-мужчин убивали, жен, дочерей заставляли выходить за себя замуж. В исторической литературе это восстание называют первой крестьянской войной».

Рисунок 4. Восстание Болотникова. Неизвестный художник

Ополчение Болотникова росло, из него выделялись отдельные отряды, преимущественно из холопов, которые своими набегами и разбоями держали столицу в осадном положении. Москвичи уже готовы были подчиниться Болотникову, прося только показать им царевича Дмитрия, и даже начали с ним переговоры. Но Дмитрий так и не явился. Многие стали выражать сомнение в существовании Дмитрия и переходили на сторону Шуйского. Но дворяне, соединившиеся с Болотниковым, Ляпунов и Сунбулов с товарищами, быстро увидали, с кем у них общее дело, и поспешили отделиться. Они предпочли снова служить Шуйскому и явились с повинною в Москву, где были приняты с радостью и награждены. Тверь, Смоленск остались верны царю Василию Шуйскому и прислали своих ратных людей к нему на помощь. В самом войске Болотникова произошел раскол: один лагерь составили дворяне и боярские дети, другой – холопы, казаки и прочий люд. У последних в предводителях был Иван Болотников, у первых – Истома Пашков и братья Ляпуновы. Между вождями возникли разногласия, в результате на сторону Шуйского перешли сначала Ляпуновы, а затем Истома Пашков».

Рисунок 5. Битва войска Болотникова с царской армией (художник Эрнест Лисснер, 1939)

«Видя, что силы Шуйского с каждым часом все увеличиваются, Болотников решил форсировать события. Он пытался взять штурмом Симонов монастырь, но был отброшен с большими потерями, после чего Василий Шуйский перешел от обороны к нападению. Болотников был вынужден уйти из острога. Московские ратные люди преследовали его до деревни Заборья, где верный Лжедмитрию воевода смог снова укрепиться. Однако пало и это укрепление; часть казаков, с атаманом Беззубцевым во главе, перешла на сторону Скопина-Шуйского[21 - Князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский (1586 – 1610). Выдающийся русский полководец. Четвероюродный племянник царя Василия IV Шуйского. На службе с 1604 г. в чине стольника, при Лжедмитрии I – «великий мечник», а затем боярин. В 1606 г. воевода против повстанцев Болотникова и Пашкова, в 1607 г. осаждал Тулу, в 1608 г. – воевода Большого полка при обороне столицы от «тушинцев». Направлен в Новгород для заключения союза со Швецией о найме 5-тысячного войска в обмен на крепость Корелу с уездом. В 1609 г. в соединении с корпусом Я. Делагарди, а затем при содействии ополчений Русского Севера освободил от «тушинцев» ряд уездов, выиграл битвы под Тверью, Калязиным монастырем (1609) и Александровой слободой, снял осаду с Троице-Сергиева монастыря (1610). Ввел ряд тактических новшеств, в частности, опору на полевые укрепления – «острожки», а также обучение ратников основам голландской пехотной тактики (взаимодействие пикинеров и мушкетеров). Победы князя вызвали распад Тушинского лагеря и деблокаду Москвы, однако популярность полководца настроила против него родню царя Василия. В апреле 1610 г. князь был отравлен на царском пиру и через несколько дней умер.], начальника московского войска. Царский племянник, молодой даровитый воевода князь Михаила Васильевич Скопин-Шуйский, в очередной схватке поразил ослабленного Болотникова. В Калуге он собрал до 10 000 беглецов и приготовился к обороне. Осада Калуги продолжалась всю зиму, но безуспешно. Болотников требовал прибытия Димитрия в войска, но тот, обеспечив себя материально, отказался от своей роли и блаженствовал в Польше. Движение теряло идейную основу. Очередной раз – благодаря отступлению от него Пашкова с дворянами. В мае 1607 восставшим удалось разбить царские войска при обороне Калуги. После этого Болотниковым был начат 2-й поход на Москву. Обойдя Каширу, восставшие, числом до 38 тысяч, встретились с правительственными войсками у реки Восьмы 5 июня 1607 г., где были разбиты воеводой И. М. Воротынским. После Восемской битвы войско под предводительством Болотникова было отброшено к Туле. В течение июня-октября 1607 Болотников руководил обороной Тулы, осаждённой войсками Василия Шуйского. Шуйский приказал построить на реке Упе, протекающей рядом с кремлём, плотину, которая подтопила часть помещений кремля, в том числе те, в которых находились запасы продовольствия. Нашёлся сапёр-хитродей, который, построив плоты через реку, засыпал их землёй. Когда плоты затонули, вода в реке поднялась и пошла по улицам. Осажденные писали в Польшу, к друзьям Мнишека, чтоб те выслали им непременно какого-нибудь Лжедимитрия, и второй Лжедимитрий[22 - Лжедмитрий II (убит в 1610 г.). Самозванец, настоящее имя и происхождение неизвестно. Открыто объявил себя «чудом спасшимся» царем Дмитрием в июле 1607 г. в г. Стародубе-Северском. В начале 1608 г. его войска были усилены польскими наемниками гетмана Романа Ружинского и двинулись на Москву, разбив армию кн. Д. И. Шуйского под Болховым (в мае 1608 г.). для блокады столицы обосновался в Тушинском лагере. Власть в лагере принадлежала большей частью гетманам Ружинскому и Яну Сапеге, которые контролировали всю деятельность «царика». После ряда поражений от войск царя Василия бежал из Тушина в Калугу, где основал новую ставку. Летом 1610 г. вновь безуспешно пытался захватить в Москву. Став крайне мнительным, казнил многих своих сторонников, в том числе служилого касимовского царя – выходца из рода Чингисхана, который со своим «двором» состоял на русской службе и последовательно держал сторону самозванца. За бесчестное пролитие крови чингизида касимовские татары убили Лжедмитрия II на охоте (11.12.1610). Его смерть развязала руки противникам польской власти в Кремле и позволила созвать ополчение для освобождения Москвы. По месту своего пребывания последовательно прозывался «Стародубским, тушинским и калужским Вором».] наконец явился».

Моя избранная профессия геолога, круг общения, и, главное, скудный опыт обращения с архивно-документальными источникам, – не позволяли обновить и расширить мои знание об Иване Болотникове. По-прежнему, он оставался в образе: «вождь первого крестьянского восстания». И только. Наиболее полным и первым источником об этом человеке и его роли в восстании стала книга Георгия Шторма «Дети доброй надежды» с «Повестью о Болотникове»[23 - Гос. изд-во художественной литературы, М., 1962 г.]. Мое впечатление от прочтения книги – новое открытие для себя личности однофамильца. Яркого, харизматичного, жертвенного… И сохранялся этот образ долго, вплоть до… эпохи интернета. Впрочем, сохраняясь, не обогащался какими-либо содержательными подробностями.

Борьба Шуйского с Болотниковым и появление второго Лжедимитрия

«Под Кромами войско Болотникова было разбито армией воеводы Михаила Нагого (сентябрь 1606). Восставшие по пути на Москву подошли к Коломне. В октябре 1606 года посад Коломны был взят ими приступом, но кремль продолжал упорно сопротивляться. Оставив небольшую часть своих сил в Коломне, Болотников направился по Коломенской дороге в Москву. В селе Троицкое Коломенского уезда ему удалось разбить правительственные войска. 22 октября 1606 года Болотников остановился в селе Коломенском, в семи верстах от Москвы. Здесь он построил острог, и стал рассылать по Москве и разным городам грамоты, возбуждая обделенных и бедноту против богатых и призывая целовать крест законному государю Дмитрию Ивановичу.

«Мятежники сдались на обещание Шуйского всех помиловать. Болотников явился пред Шуйским, снял с себя саблю, положил пред царем, ударил ему челом до земли и произнес клятвенное обещание служить царю верно до гроба, если тот, согласно своему целованию, не прикажет его умертвить. Обещание Шуйский нарушил и все пленные подверглись страшной расправе. Болотникова и других начальников мятежа после допроса засадили в тюрьму, в Каргополе. Шаховского сослали в пустынь на Кубенское озеро. Болотникову выкололи глаза, а затем и утопили в проруби, Лжепетра повесили.

Однако Смута на этом не кончилась, её страшный разрушительный потенциал ещё не был исчерпан, она приняла новые формы…»

Рисунок 6. Карта-схема крестьянского восстания И. Болотникова

Какого рода-племени был Иван Исаевич Болотников? Чей он наследник? Успел ли продлить свое древо новой ветвью, особенно через мужнее начало? Вероятно, да… Зрелым был сей муж. Но домовитым ли? Где, в каких географических весях вилось его родовое гнездо? Известно по некой легенде, что был «военный холоп-послужилец князя Телятевского»…

Рисунок 7. Портрет Ивана Болотникова. Неизвестный художник

Рисунок 8. Плененный Иван Болотников. Неизвестный художник

Рисунок 9. Иван Болотников. Неизвестный художник

Знатные вельможные имена и – холоп…

Холоп военный, холоп-служилец. Болотников, вероятно, человек незаурядной смелости и организаторского таланта, деяниями своими увековечился в отечественной истории наравне с вельможами, облаченными властью, владевшими княжескими регалиями. Качества натуры позволили и даже подвигли его стать во главе первого на Руси крестьянского восстания, вспыхнувшего на юге страны стихийно и пламенно. Да, усмотрели в нем эти качества. Да, убедили принять на себя роль освободителя, предводителя, военного стратега, «большого воеводы». Его по праву можно считать прародителем русского Движения Сопротивления. Именно ему первому пришлось в далеком 1606 г. проложить дорогу воеводе Кузьме Минину и князю Дмитрию Пожарскому, которые освободили Москву от шляхты, ознаменовав окончание Смутного времени в России. С его именем связана первая крестьянская война и восстание, которое хоть и было подавлено, но заставило правительство считаться с его интересами.

В 2016 году исполнилось 450 лет со дня его рождения. Какие обстоятельства жизни взрастили в нем этот симбиоз качеств натуры? Кто его учителя-наставники?

Тверские краеведы утверждают[24 - Литература: Рубцов М. В. Иван Исаевич Болотников – тверской революционер XVII века //Тверская правда. – 1924. – 21 нояб. Смирнов И. И. Краткий очерк истории восстания Болотникова. – М., 1953. Ершов Б. Иван Болотников – предводитель крестьян // Караван+Я (Тверь). – 2000. – 13—20 сент. Компиляции из интернета: URL: http://ru-travel.livejournal.com/30661829.html;URL:http://slovar.plib.ru/dictionary/d4/12547.html], что Иван Исаевич Болотников был родом из Зубцовского уезда, из деревни Болотниково или Болотово. Документов на этот счет никаких не сохранилось. Скорее всего, их и не было. Деревня тоже почти не сохранилась. Впрочем, этими обстоятельствами краеведов не смутить. Они утверждают, что все это могло быть, поскольку с Зубцовским уездом граничили владения князя Телятевского[25 - Кашира], у которого Болотников был в долговой кабале. Телятевские – княжеский род, отрасль князей Микулинских. Потомок Рюрика в XVII колене, князь Федор Александрович Телятевский, второй сын князя Александра Федоровича Микулинского, живший в половине XV века, был родоначальником княжеского рода. Старший сын его князь Михайло Федорович был боярином (умер в 1510 г.). Князь Федор Андреевич Телятевский (Микулинский) был стольником и воеводой в Астрахани, где и умер в 1645 году; с его смертью пресекся род князей Телятевских. Князь Андрей Андреевич Телятевский – малоизвестный деятель эпохи Смутного времени. В 1605 году со своим отрядом остался верен Годуновым и должен был бежать в Москву, когда понял, что приверженцы Самозванца одержали верх. Позже он был заключен в тюрьму.

У князя Андрея Андреевича Телятевского и служил в холопах молодой Ивашка Болотников. Молодые его годы легенды описывают по-разному. Некоторые историки уверяют[26 - Брокгауз и Ефрон, Костомаров], что бежал от крепостного гнёта Телятевских на юг, к вольным казакам, где сделался атаманом. Другие утверждают[27 - Например, П. Березов, 1957 г.], что воевал с крымскими татарами, которые захватили его и продали туркам… Но то, что он оказался в турецком плену и греб на галерах, это достоверно известно. Болотников атаманил на Волге, грабя суда купцов, в том числе иностранных. Таким образом, Иван Исаевич в молодые годы представляется неким тверским Стенькой Разиным. Все источники, однако, однозначно утверждают о турецком плене Болотникова, в котором нашему земляку досталась горькая доля галерного гребца. Сколько лет Иван Исаевич сидел на цепи, принимая удары плетью, нам неизвестно, как переносил он турецкое рабство – можно только догадываться.

Основными соперниками турок на море были венецианцы. В одном из морских сражений турки потерпели поражение, венецианцы освободили православного Ивана, несмотря на различие в религии (православие на Западе воспринималось как ересь). Чем-то он их покорил. Отныне бывший атаман жил в Венеции, мечтая возвратиться на родину. Это было время Годунова, Шуйского, Лжедмитрия I. Словом, Смуты. Болотников ничего об этом на чужбине не знал, никогда не видел ни новых царей, ни лжецарей. Ему поневоле пришлось изучать чужие нравы, язык, заботиться о пропитании.

Тянуло домой. Пешком, через Германию и Польшу, Иван всё же решился уходить на Русь. К весне 1606 года Иван Исаевич дошёл до городка Самбор в Западной Польше, узнав, что здесь обосновался «царевич» Дмитрий, созывающий воинство для похода на Русь с целью завладеть царским троном. Это был очередной самозванец – Михаил Андреевич Молчанов. Вяземский помещик средней руки (Р. Скрынников), при Лжедмитрии I (т.е. при Гришке Отрепьеве) добился его благосклонности участием в убийстве Фёдора Годунова и его матери, царицы Марии, участвовавший активно и в других распутных Гришкиных делах. Помощником нового Лжедмитрия стал присланный в Путивль воевода князь Г. П. Шаховской, происходивший из захудалого ярославского княжеского рода. Именем «Дмитрия» Шаховской обещал путивлянам царскую милость. Оба авантюриста начали рискованную игру. На них и наткнулся ничего не ведавший, ни о чём не подозревавший недавний турецкий раб, бывший волжский атаман, военный холоп князей Телятевских Иван Болотников.

Итак, вернулся Иван Исаевич на Русь, в то самое «смутное» время, когда Самозванца убили, а царём на престол сел Василий Шуйский. Болотников уже вскоре стал воеводой над восставшими полками. Как и кто поспешествовал тому перевоплощению – имеются лишь предположения: Михайло Молчанов, Григорий Шаховской… Не Андрей ли Телятевский?.. Этот местечковый воевода, князь Андрей Андреевич Телятевский, ещё в мае, при Пчельне, разбил царское войско под начальством воевод Татева и Черкасского. Мятежники основались при р. Восме и 21 мая на берегах этой реки произошло сражение; здесь уже царское войско одержало победу. Князь Телятевский, предводительствовавший войсками самозванца, с небольшим уцелевшим отрядом бежал в Тулу и там скрывался вместе с Г. П. Шаховским, Болотниковым и Лже-Петром. Какая участь постигла князя Телятевского в дальнейшем достоверно неизвестно. Умер он в 1612 году, в боярском сане («Древн. Росс. Вифлиоф.», XX, 86). Ссылаясь на это указание, историк Карамзин думает, что «князя Телятевского, знатнейшего и тем виновнейшего изменника, не лишили ни свободы, ни боярства»; но историк Соловьев предполагает, что при Шуйском он мог быть в опале и умереть все же в боярском сане, вернув его себе после свержения Василия Шуйского.

Напомним, что князья Телятевские происходили из Тверской земли. Они получили своё имя по уделу Телятеву, выделившемуся из Микулинского удельного княжества.

А Иван Исаевич Болотников сгинул насильственно, преданный всеми, вписанный в историю Руси личностью харизматической и жертвенной. Как бы там ни было, а «улица Болотникова» в Зубцове Тверской области, на окраине самой Твери, да и в стольном граде Москве имеются.

Кстати, немного о Зубцове, как о вотчинной земле Ивана Болотникова:

«…Кто основал Зубцов до сих пор точно не установлено. Одни утверждают, что это сделал Всеволод Большое Гнездо, а другие говорят, что Гнездо было не таким уж и большим. Третьи же считают, что поселились в этих местах три брата-новгородца – Зубец, Обряк и Ветран. Так вот Якун-Зубец и основал город. Есть еще и четвертые».

С момента присоединения Тверского княжества к Москве Зубцов в 1486 г. вошёл в состав Московского государства. Войны, волнения и смуты на зубцовской земле после этого более чем на сто лет прекратились.

В конце XV в. Зубцов становится центром уезда, в который вошли уездные городки – Негомир, Рогалев, Опоки, Хлепень, – с прилегающими к ним деревнями. Уезд делился на 26 станов. В этот период здесь начали активно развиваться ремёсла и торговля, выросла численность населения. Быстро застраивались и центр и завазузские части города. В уезде сложились богатые крепостные хозяйства бояр, дворян и монастырей.

Во время смуты XVI века Зубцов привлёк внимание интервентов.

«В 1609 г. отряды из тушинского лагеря, где находился Лжедмитрий II, напали на Зубцов, разорили его и соседние деревни. Опоки были полностью сожжены, а население истреблено.

Уже после избрания на царский престол Михаила Романова Зубцов снова подвергся опустошению: на него напал отряд под начальством пана Лисовского. В переписной книге 1628 г. отмечено страшное запустение этого края. Значение небольшой крепости Зубцов сохранял до конца XVII в.

Если до прихода поляков в посаде Зубцова насчитывалось несколько сотен дворов, то после их вынужденного ухода всего шестнадцать. И это при том, что зубчане целовали крест Болотникову, который по документам проходил, как царевич Дмитрий Иванович, целовали крест второму Самозванцу, который по другим документам был видом сбоку такого же Дмитрия Ивановича. За присягу первому Дмитрию Ивановичу царь Василий Шуйский велел «Всяких людей воевать и в полон имать и живот их грабить, за их измену, за воровство, что они воровали против Москвовского государства и царя Василия людей побивали». За присягу второму Дмитрию Ивановичу зубчан грабили и тушинцы, которым они присягали, и поляки, и литовцы, и все, кто занимался разбоем на большой дороге.

Кстати, и о «большой дороге». Как раз на ней, по пути из Москвы по направлению к тогдашней литовской границе, которая в те времена проходила близко от Зубцова, стояла, да и сейчас стоит деревня Корчмитово. От нее до Зубцова рукой подать. Зубцовский краевед С. Е. Кутейников выяснил, что это та самая деревня, в которой стояла та самая корчма, которая описана в пушкинском «Борисе Годунове» под видом корчмы на литовской границе. То есть, там, конечно, бабушка надвое или даже натрое сказала, но попробуем пойти вслед за С. Е. Кутейниковым… В 1826 году в этих местах А. Пушкин был проездом и, если сравнить приметы местности, указанные Александром Сергеевичем в пьесе, с приметами местности вокруг Корчмитово, то окажется, что чернец Григорий бежал по дороге к Луёвым горам на литовской границе аккурат из этой самой деревни. Есть и ручей, и болото найдется, и часовня когда-то была. Нет только Луёвых гор. Вообще гор нет никаких.

Надо сказать, что А. Пушкин приезжал в эти места не столько с целью проработать маршрут бегства Гришки Отрепьева, сколько ознакомиться с хранящейся в Богоявленском храме Погорелого Городища жалованной грамотой царя Михаила Федоровича, в которой упоминается его предок Гаврила Пушкин. Последнего в 1617 году послал царь в Погорелое Городище разломать и сжечь тамошний острог, чтобы он не достался подходящим к нему полякам. Малочисленный гарнизон вряд ли смог бы выдержать осаду. Гаврила Григорьевич приехал, острог разломал и сжег. Заодно сжег и посад. То есть, он посад жечь не хотел, но так получилось. Крестьяне, конечно, разбежались, но теплые вещи, соль, спички, соленые огурцы в кадках и столовое дерево вынести не успели, поскольку Пушкинский предок им на сборы не дал и часа. Об этом они написали челобитную царю, и тот разрешил им – по бедности их – не платить податей пять лет. Зубцову таких льгот не давали, хотя он и был после многолетней войны не в лучшем положении.

Мало-помалу Зубцов приходил в себя, а в него приходили разбежавшиеся когда-то посадские жители, бобыли из сожженных окрестных деревень и крестьяне, отпущенные своими владельцами на отхожие промыслы. К началу семнадцатого века город полностью потерял свое военное значение, а других значений приобрести не сумел. То есть, торговое значение у Зубцова конечно было, но после Смуты сильно поросло быльем. Если бы не Петр Первый, который прорубил окно в Европу, построил Вышневолоцкий канал и повелел «По рекам Гжати и Вазузе сделать судовой ход, чтобы судам с пенькою и хлебом и с иными товарами ходить» до самого окна, то захиреть бы Зубцову совсем…

Прогресс подкрался к Зубцову незаметно. Вернее, он просто обошел его стороной. Ещё вернее, был это не прогресс вовсе, а регресс. Железная дорога прошла мимо города. Все то, что раньше грузили на барки и тащили водным путем в столицу, теперь ехало мимо Зубцова в вагонах и не останавливалось. Сколько-нибудь серьезной промышленности в Зубцове так и не образовалось. Работали в городе и уезде разные мелко-кустарные маслобойки, шерстечесалки, крупорушки, винокурни, бондарни, кузницы и мельницы. Была, правда, у помещика Головина крупная суконная фабрика по выработке шинельного солдатского сукна… Короче говоря, если сукно, которое производили на фабрике за год, сложить с шерстью из шерстечесалок, маслом из маслобоек, крупой из крупорушек и прибавить к этой куче гвозди и подковы из кузниц, муку из мельниц, то продать все это богатство можно было никак не дороже полутора сотен тысяч рублей»

[28 - Компиляции из интеренета URL: ru-travel.livejournal.com].

И совсем уж ничего о Болотове. Если не считать, что – была в XVII веке и есть поныне[29 - Деревня Болотово 56 муж 28 жен из переписи в 2010 году]. И даже именем своим наградила уроженцев, понесших во свету фамилию Болотниковых. Сколько их было до и после Ивана Исаевича? Куда подевались?