– С одной фоткой, пожалуй, можно повозиться, но смотрится он как-то по-сиротски.
Я поглядел на оригинал. Георгий Александрович стоял, прислонившись к берёзе. Был он в обычном пиджаке без галстука, а поверх пиджака зачем-то накинул ветровку. Глаза были то ли задумчивые, то ли отсутствующие.
–М-да. Почти как у поэта: «Я из лесу вышел, был сильный жара».
– Ну, берёзу я отрежу, – по-хозяйски решил Дима, – а вот глаза менять не буду.
– Да тут не только глаза.
– Блин, Алексей Николаевич, нам путёвая фотосессия нужна! Одна-единственная.
– Я хоть сейчас готов. В отличие от кандидата.
– Алёна, мы не сможем придержать баннеры на пару дней? – спросил Дима.
Алёна скривилась еще сильнее.
– Наверное, договориться можно, но деньги за эти дни нам не вернут.
– А что предлагаете? – повернулся я к ней.
Она поджала губы.
– Я не знаю. Вы же у нас начальник.
– Это не ответ. Направление ваше.
– Я фотосессии не организую, – с вызовом ответила Алена.
– Алёна, давайте-ка не будем, – сказал я. – Я мог бы сразу спросить, зачем вы держали у себя материалы и ничего мне не сообщали.
– Вы меня в чем-то обвиняете?
– Я хочу найти оптимальный выход.
– Я согласна с Дмитрием, – процедила она. – У нас другого выхода нет.
– Тогда донесите нашу общую позицию до агентства, но попробуйте их прогнуть, – попросил я. – Про деньги я сам скажу кандидату.
Этой ночью Наталия впервые осталась у меня дома. Она врубила свой любимый мультик из Интернета. По-японски этот жанр называлось хентай: анимационные персонажи совокуплялись, как заведенные. Когда на экране возникло какое-то чудище и принялось обрабатывать школьницу в гольфах, с прямо силиконовыми формами, за дело взялись и ваши покорные слуги. После всех полагающихся телодвижений под стоны из телевизора мы откинулись на подушки. Моя боевая подруга закурила.
– Я к тебе тоже привыкать начинаю, – сказала она будто с середины фразы.
– Это плохо?
– Сама не знаю. Необычно.
– А что вообще для женщин главное? – поинтересовался я, трогая ее грудь.
– Не это.
Я рассмеялся.
– А всё же?
– Отстань, Алексей Николаевич.
– Колись.
– Надежность, наверное, – ответила она, поразмыслив.
– Как за каменной стеной?
– Примерно так.
– Во мне это есть?
Наталия не отвечала, только пускала дым.
– Не скажешь?
– Ты умный, – серьезно сказала она.
– Был бы умный, жил бы в Сочи, – вздохнул я.
– А какие у нашего Макеева перспективы? – продолжила свое интервью Наталия. – В случае победы?
– Перспективы? Ну, при полном засилье «Ядрёной России» постоянную комиссию ему, конечно, не дадут. Но будут и какие-то другие, мелкие фракции. Может, вступит куда. Может, поторгуется. Торговаться он умеет.
Наш новый водитель Арам Манукян гнал машину так, как, наверное, гонял по горному серпантину у себя на родине. Всех водителей отбирал лично Фурсов, но я иногда начинал думать, что с этой кандидатурой он, пожалуй, промахнулся. Раза три мы были в считанных сантиметрах от столкновения. Я, конечно, не вздрагивал, однако был несколько напряжен. Вдобавок в ухо мне гудел по телефону кандидат.
– Возят Филейкина по школам, и замглавы района сам за него агитирует, паскуда, – уже раз в четвертый повторил он. – Поднимай Андрея, пусть накатает жалобу в избирком и заявление в суд!
Андрей Шубин после марафона с подписями сильно сдал. Сегодня он опять отпросился у меня к врачу, заверив, что бросит всё и примчится пулей при необходимости.
– Георгий Александрович, вы же понимаете, что это ничего не даст. Так, Божья роса.
– Всё равно пусть пишет! – рявкнул Макеев. – Я их не затрахаю, так задергаю, понял?
– Сделаем, – пообещал я.
– Что у тебя еще? – чуть спокойнее спросил он.
– Баннеры. Фото выбрано, обработано. Собственно, и выбирать-то было не из чего.
– От меня что нужно?
– Посмотреть, утвердить.